Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030: Нулевой Год

«А всенепременно – это сейчас или позже?» — спросил Патрик.

«Всенепременно – значит позже, но точно куплю.» — пояснил Марк: «Вероятно – через месяц. Обещаю.»

«Обещаешь? По-настоящему?» — спросила Саманта.

«По-настоящему! Только если не надо срочно покупать что-то поважнее твоих сандалий, договорились?»

«Договорились, папочка. Я вполне могу не хотеть покрышки до всенепременно. В смысле: до позже. Без покрышек – удобнее. Не надо прятать каждое утро.»

Прятать? Каждое утро? От кого бы это? До кражи, договорились с мамой так: по школе всегда ходить в сандалиях, и только на Физкультуру – босиком. А Физкультура – три раза в неделю, во второй половине дня, а вовсе не «каждое утро». Вот куплю дочке новые сандалии – надо разобраться, что в школе вытворяют с обувью!

«Мне очень нравится твой пример, Саманта. Ты точно поняла разницу между «сейчас» и «позже». Так и кредит: банк даёт деньги «сейчас», а ты «позже» должна вернуть не ту же сумму, а с процентами, понятно?» — Марк сам начал путаться в объяснениях. Банки и кредитная система отсутствовали в сегодняшнем учебном плане.

«Я понял!» — вдруг сказал Патрик: «Эта твоя « банка » – как уличная банда. Они тебе деньги «сейчас», а если не принесёшь «позже» – сделают рабом ваще на всю жизнь?»

«Так и есть.» — кивнул Марк. У шестилетнего ребёнка после Обвала здравого смысла куда больше, чем у взрослых до кризиса. Ты не должен брать кредит, разве что в абсолютно критической жизненной ситуации. Если взял, вполне можешь превратиться в раба на всю жизнь. Перед самым Обвалом получение кредита было слишком лёгким делом. Вот почему Обвал и случился.

«Хозяева супермаркетов ваще богатые – иметь такой огромный магазин.» — сказала Саманта.

«Ну да, они и были богатые. Очень-очень богатые. Некоторым принадлежали сотни магазинов, по всему миру.»

«А ты не путаешь, пап? Хозяин ездит туда-сюда, чтобы продать вещи? Он же не может – в ста местах!» — Патрик покачал головой, вероятно воображая, как усталый владелец супермаркетов весь день крутит педали грузового трицикла – из магазина в магазин.

«Владельцы не сами продавали. Чтобы за супермаркетом следить, нанимали специальных людей, называется: «менеджер».»

«Как хозяин делянки на Куче ?»

«Да, точно. Как бригадир на свалке твёрдых отходов.»

«А менеджеры ваще богатые?»

«Не такие богатые, как владельцы супермаркетов. Но у каждого менеджера – хороший доход, приличный дом и два-три автомобиля… Это называется: «средний класс».»

«Пап, у нас – хороший доход, приличный дом и две машины! Значит мы – средний класс?» — спросил Патрик.

Марк улыбнулся. «Да, сынок. Мы – средний класс.»

Хороший вопрос, на самом деле. Зарплата Марка в ФБР – намного больше, чем совокупные доходы многих семей по соседству, однако, жене с трудом удавалось растянуть деньги от получки до получки. Дом – вполне приличный, но без электричества, не считая почти мёртвых солнечных батарей на крыше и таких же дышащих на ладан аккумуляторов под полом кухни. Нету водопровода и канализации, не считая пятидесяти-галлонной бочки для душа, да ещё уборной на заднем дворе, самой примитивной – с дыркой в полу. Два автомобиля – точно есть. На вечной стоянке перед домом, – со снятыми колёсами, на кирпичах, а литий-ионную батарею для домашней электросети – открутили с гибридной микролитражки Мэри.

В две тысячи пятнадцатом, их сегодняшнее состояние дел назвали бы «за чертой бедности», твёрдо поместив в самом низу социальной пирамиды. Но в Америке двадцать шестого, десять лет после Обвала , семья с гордостью именуется «средним классом». Если такая вещь как «средний класс» – ещё существует.

«А что ваще случилось с владельцами супермаркетов? Они сейчас средний класс – как мы?» — спросила Памела.

«Не знаю, ягодка. Некоторые, вероятно, живут гораздо лучше. Некоторые – хуже. Видишь ли, раньше богатые люди не хранили деньги, как деньги. Они держали всё в акциях, облигациях и бондах, а ценные бумаги сильно подешевели после Обвала . Многие владельцы супермаркетов потеряли все богатства.»

«Про банды – я знаю.» — сказал Патрик: «Сдаёшь деньги бандитам, они полгода «крутят», а потом отдают тебе немножко больше денег. А что такое ваще акции и эти – оболгации ?»

Ох, не стоило про это говорить, подумал Марк. Теперь придётся объяснять детям фондовый рынок. Эти знания точно в жизни не пригодятся.

«Акция, Патрик, – это ценная бумага. Ты даёшь компании деньги, а они дают тебе акции.»

«Понятно!» — сказал Патрик: «Акции – как пере-отбеленные школьные тетрадки. Мама говорит, покупать ваще надо в компаниях на Куче . А в « Универсальном Магазине Мистера Белла » – большая наценка на всю бумагу.»

«Нет, это несколько сложнее… Акции – не совсем бумага. Точнее, совсем не бумага. Они же электронные, в компьютерах. Знаешь что? Я расскажу вам об акциях и « оболгациях » в другой раз, идёт?»

«Что-то не нравятся мне супермаркеты.» — заключила Саманта с решительностью десятилетнего ребёнка: «Если надо хлеб, мама даст мне двести долларов. Я пойду на угол, к мистеру Салливану – и куплю. Или, возьму велик и доеду до пекарни миссис Чанг. Вообще класс! Миссис Чанг всегда режет оставшийся хлеб мелкими кубиками и в духовке сушит. Приедешь за хлебом, а она говорит: Сэм, подставляй карман. Хрустяшки – забесплатна! »

« Хрустяшки – забесплатна! » — Опять уличные словечки, улыбнулся Марк. Саманта права: частные лавки имеют преимущества. По крайней мере, дети не получают с едой дозу пищевых консервантов и химических красителей, как до Обвала . Местные производители не пичкают скот и птицу гормонами и антибиотиками. Вообще, ситуация с продуктами в Техасе – вполне О-кей. Если не транжирить деньги, можно позволить себе достаточно белков: тофу [44], яйца, молоко или творог каждый день, мясо или птицу – два раза в неделю, а рыбу или морепродукты – раз в месяц. Причём, всё покупается свежим. Холодильник на кухне давно превращён в шкаф для сухих продуктов, а морозильная камера в гараже – в бак для питьевой воды. Некоторые соседи держат маленькие морозильные камеры с питанием от солнечных батарей, чтобы делать лёд. Если хочется вспомнить роскошь до Обвала , Марк выдаёт Саманте или Памеле пластиковый контейнер и банкноту в пятьдесят долларов и отправляет к соседям – приобрести лёд для напитков…

Воскресным утром, рынок был полон. До толкучки, тут располагался типичный американский торговый центр. Теперь банк на углу превратился в лавку мясника, в бывшем индийском ресторане – продавали рис и специи, в магазине « Радио-Шак » – окопались местные умельцы по ремонту мобильных телефонов и компьютеров, и так далее. Крупные магазины разделили на лавки и лавчонки поменьше, зато с доступной арендной платой. Некоторые заведения имели прилавок менее трёх футов [прибл. 90 см] по фронту. Кроме постоянных магазинов, суетились торговцы с тележками, а продавцы овощей просто раскладывали продукцию на тротуарах.