Руди Данциг - В честь пропавшего солдата (1984-1985)

Она отворачивается от него с враждебным видом.

«Я живу здесь недалеко», — говорит она поспешно. — «На Блоедстраат [1] Улица в Амстердаме . Меня зовут Грета».

Она начинает плакать, сначала тихо, затем все громче и громче.

Фрейлейн оборачивается, смотрит сердито.

«Потише там».

«Она воняет, как лошадь, — заявляет Ян, — как кусок дерьма, терпеть этого не могу».

Нехотя я заставляю себя вжаться немного поглубже в угол.

Я чувствую, что Ян склоняется ближе ко мне, он громко дышит. Я снова засыпаю.

Я вижу сквозь ресницы пролетающие надо мной деревья, ясно видные сквозь прореху в брезенте.

Значит, мы уже тронулись в путь. Дорога убегает и скрывается позади в тоннеле из растущих вдоль неё деревьев.

«Мы почти в Хорне [2] Hoorn — город в Нидерландах , — слышится шепот Фрейлейн, — но в конце дамбы мы должны будем ждать, пока совсем не стемнеет».

Она смотрит на свои часы.

«Восемь тридцать».

Я думаю о моей матери, где она может быть? Как знать, если бы она была дома, может мне не пришлось бы уезжать.

Три дня назад они уехали вместе с ее сестрой на велосипедах.

«Мы собираемся в польдеры [3] Осушенный и возделанный низменный участок побережья , — сказала она, — добывать картофель у фермеров. Возможно нам повезет и мы достанем даже муку и молоко».

С нашего балкона я наблюдал за ними, как они уходили по дороге и вели велосипеды с пустыми корзинами, висящими на рулях.

Когда она подняла голову и помахала рукой, я не ответил: я был тогда зол на неё…

Когда она вернется, меня не будет и она найдет только папу и Бобби.

Лучше бы она не уезжала, а теперь слишком поздно.

Может быть она здесь, в этих польдерах, куда мы едем?

Если сесть у заднего борта кузова, то я могу лучше видеть дорогу. Кто знает, может я внезапно увижу маму.

Что она будет делать, когда узнает, что я уехал? Напишет ли мне?

Но письмо может не дойти до Фрисландии.

Автомобиль резко останавливается. Я заваливаюсь на Яна, мой чемодан опрокидывается на нас.

«Немцы».

Я услышал, как кто-то говорит это.

Снаружи зазвучали голоса, сразу же после этого откинулся задний борт.

За ним оказался солдат, жёлтый свет отражается на его каске. Он вооружен.

Сзади подошли человек в шляпе и наш водитель, засунувший руки в карманы брюк.

Фрейлейн пробирается через кузов и спускается к немцам с документами.

Это похоже на тайный заговор и напоминает наши игры в войну по вечерам в кустах вдоль канала.

«Слушайте, дети. Все сядьте рядом со своим багажом».

Солдат с винтовкой поднимается в кузов и начинает его осматривать.

Он двигает назад-вперед пару чемоданов и два мальчика вынуждены встать.

Когда они снова садятся, он треплет их по щеке. Все замирают в ожидании неприятностей. Осмотрев кузов, солдат спрыгивает на землю и машет рукой.

«Gute Reise».

«Он пожелал нам счастливого пути, — говорит Фрейлейн, — он помахал нам».

Грета рядом с нами начинает подавленно хихикать.

Солдат, появившийся из темноты, освещает фонарём кузов грузовика. Его луч ощупывает все уголки.

Затем фонарь внезапно тухнет и всё погружается в темноту.

Вдруг все начинают одновременно говорить.

«Почему он это сделал? Что он хотел от вас? Неужели он хотел вас избить?»

Мы все заинтригованы, особенно насчет тех двух парнишек, они наши герои.

«Мы должны сдвинуть багаж для того, чтобы освободить пространство посреди кузова, тогда мы сможем расстелить одеяла и лечь спать», — говорит нам Фрейлейн.

Все укладываются близко друг к дружке, словно спички в коробке.

Мы с Яном лежим лицом к лицу, я ощущаю его дыхание. Всё сразу становится тайным и захватывающим.

Мы смотрим друг на дружку и я чувствую пинок под одеялом. Ян ухмыляется. Он отворачивается. Тишина. Я вижу подошедших к борту автомобиля людей. Они заглядывают внутрь, двигаясь плавно и тихо.

«Кто здесь главный? — шепчет голос. — Мы идём в Амстердам. Одному мальчику стало плохо, он лежит впереди, в траве. Может ли он поехать с вами?»

Все хранят молчание. Фрейлейн тоже спит или только делает вид?

Я стараюсь определить сколько людей подошло и мне не это удаётся. Моя мама, она вполне может быть среди них.

«Пожалуйста, мы очень спешим. Кто это может решить?»

«Мы едем в противоположном направлении. Этот автомобиль везёт детей во Фрисландию».

Голос Фрейлейн звучит приглушённо, будто бы через ткань.

«Уходите, это слишком опасно».

Кто-то начинает тихонечко хныкать. Потом все погружаются в сон.

Я не сплю — моё сердце стучит. Слышатся шаги и немецкая речь.

Незнакомцы уходят в темноту, мне слышно, как поспешно они это делают.

Автомобиль трогается.

«Теперь мы едем к концу дамбы, — прошептала Фрейлейн. — Если бы самолёты нас увидели, то нам бы пришёл конец».

Ян придвигается ко мне ближе, обнимает меня рукой, упирается в мою ногу коленом.

Вдруг его рука спускается и залазит мне между ног.

«Ты дрочишь иногда?» — шепчет он мне на ухо.

Я рывком поднимаю голову. Фрейлейн тоже лежит, я вижу вокруг только серые холмики одеял.

Из противоположного угла кузова доносится приглушённый плач. Рука между моих ног ослабла.

«Ты знаешь, сколько времени мы там пробудем? Мы должны держаться вместе, слышишь меня? Эй, ты слышишь? Мы не можем быть порознь».

Хочу, чтобы Ян замолчал.

«Спите в конце концов», — шипит голос Фрейлейн.

Я хватаю руку Яна и притягиваю к своей груди. Время от времени грузовик попадает в выбоину, и моя голова ударяется о жёсткий пол кузова. Рука Яна даёт мне чувство защищенности.

Я слушаю звук шин, шуршащих по дороге.

Мы еле удерживаемся, когда грузовик влетает на ходу в большую колдобину и несколько чемоданов и баулов перелетают через борт и падают на асфальт.

Слышится плач, многие дети ошеломлены случившимся. Стучим по кабине, но автомобиль продолжает двигаться дальше.

Снаружи машины глухая темнота. Фрейлейн высовывается наружу, незакреплённый кусок брезента хлопает на ветру.

«Может быть, это мой чемодан, — думаю я. — Нет больше нижнего белья, ни полотенца, ни носков. Где мои талоны?»

Я нащупываю их в кармане штанов. Рука Яна ускользает.

Буду держать руку в кармане на талонах, чтобы не потерять их.

Грузовик движется по дамбе, освещая путь приглушённым светом.

Слышится шум моря. Появляется чайка, белым пятном во мраке, и вскоре вновь исчезает в темноте.

Автомобиль, словно крот по норе, ползёт в ночи.

Дети спят, как звери в клетке. Их тела сотрясаются каждый раз, когда машина попадает в ухаб на дороге.

Только Фрейлейн бодрствует. Она смотрит через задний борт на дорогу.

Ранним туманным утром с помятыми, изможденными лицами мы сгрудились в кучу у грузовика. Двое здоровых мужчин помогли нам спуститься из кузова и теперь мы чего-то ожидаем.