Шаукат Сиддики - Божий поселок

К счастью, вскоре ему встретился сосед пострадавшего— железнодорожник, который как раз шел на дежурство. Он показал Салману дом Ноши. Салман положил мальчика у забора. Щуплый, худой, непривычный к физическому труду, он весь покрылся испариной и тяжело дышал.

В доме все спали. Салман постучал в калитку. Проснулась Разия Бегум и, окликнув Султану, попросила ее открыть.

— Мама, кто это так поздно? — спросонья испугалась Султана.

— Кто ж может быть? Негодник Ноша! Всю ночь шляется где-то, а потом, видите ли, господин лорд вспоминает, что у него есть дом! Поди открой, дочка, а то он нам спать не даст.

Султана молча встала и вышла из комнаты. На дворе было прохладно. Поеживаясь, она приоткрыла калитку и окликнула.

— Ноша, это ты?

Салман старался разглядеть ее лицо и растерянно молчал. Султана со сна никого в темноте не видела.

— Да куда же ты запропастился? Почему не отвечаешь?

— Он попал под машину!—сказал наконец Салман.

Султана вскрикнула и бросилась в комнату.

— Что там случилось? — заволновалась Разия Бегум.

— Ноша попал под машину,— всхлипывая, ответила Султана.

Разия Бегум тоже вскрикнула и заплакала. Проснулся и Анну. Хлопая глазами, он удивленно смотрел на мать и сестру. Салман внес в комнату Ношу, положил его на циновку и принялся успокаивать женщин.

— Не расстраивайтесь! Слава богу, его только задело.

Ноша лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Лицо

у него было бледное. Женщины не могли сдержать рыданий. Расплакался и Анну.

— Ну что вы так убиваетесь? — снова попытался успокоить всех Салман.— Ничего страшного. Небольшая царапина на плече — и все.

Но женщины продолжали безутешно плакать. Салман не мог больше выдержать этого.

— Ну, я пойду,— сказал он и направился к двери.

Разия Бегум стала благодарить его, призывая на его

голову божью благодать.

Уже ложась в постель, Салман с тревогой подумал, что лучше было бы отвезти мальчика в больницу, а не домой. «Может, у него какое-нибудь сильное внутреннее сотрясение. В доме, кажется, нет мужчины, который мог бы отвезти его в больницу, если ему станет хуже»

Салман был довольно беззаботным юношей. Он приехал в город учиться. Родители были далеко, и он вел свободный и даже разгульный образ жизни, используя время больше для развлечений, чем для занятий. Он мог ночи напролет играть в карты и проигрываться в пух и прах. Если подвертывался случай — не прочь был и выпить. В день, когда приходил денежный перевод из дому, Салман непременно отправлялся к какой-нибудь известной певице послушать песни. И все-таки он был добрый малый. Вот и сейчас он долго не мог уснуть, беспокоясь о здоровье Ноши.

Рано утром Салман уже был у дверей его дома. Разия Бегум пригласила его в дом. Ноша еще спал. Разия Бегум сказала, что сейчас ему лучше. На рассвете он очнулся и даже поговорил с ней немного, но потом опять уснул.

Салман сидел на циновке и разговаривал с Разией Бегум. Султана была во дворе. Она несколько раз заглянула в комнату, потом знаками вызвала Анну и послала его к соседям за стулом. Ей показалось неудобным, что Салман, одетый с иголочки, сидит на полу. Анну принес старый, покосившийся стул со сломанной ножкой.

Разия Бегум предложила гостю пересесть на стул, но едва Салман сел на него, как с грохотом свалился на пол. Он вскочил, торопливо отряхивая брюки. Со двора донесся звонкий смех Султаны. Салман натянуто улыбался.

— Ну что делать с этими детьми?—жаловалась Разия Бегум.— Поломали совсем хороший стул (ей хотелось скрыть, что стул принесен от соседей). Она приставила стул к стене и снова, чуть не силой, усадила на него Салмана. Теперь он сидел на нем, как перед объективом фотоаппарата— напряженно, боясь пошевелиться. Через открытую дверь ему было видно, как Султана ходила по двору, время от времени бросая взгляд в его сторону. Несколько раз их глаза встретились.

Вскоре Салман стал прощаться. Разия Бегум просила не забывать их, заглядывать к ним и впредь. Юноша ей очень понравился.

Наступила весна. Набухли почки на деревьях. Днем дул ласковый ветерок, но по ночам все еще было холодно. Солнце с каждым днем грело все сильнее. Чистая луна ярко сияла в небе, пробуждая в сердце тайные мечты и скрытые желания.

В один из таких вечеров Разия Бегум сидела на веранде. Она только что выкупалась и одела белоснежное, накрахмаленное платье. Султана вдруг подскочила к матери и, стянув у нее с головы белый платок, повязала свой — розовый.

— Ты что, дочка, с ума сошла! — пыталась остановить ее мать.— Отдай мой платок!

— Мамочка, клянусь богом, он тебе так идет! — засмеялась Султана.

И это была правда. Несмотря на следы, оставленные нелегкой жизнью, мать была все еще молода и хороша собой. Ей ведь и в самом деле было немного лет. Замуж ее выдали в пятнадцать, через год у нее уже родилась Султана, которой сейчас семнадцать. Значит, ей около тридцати грех.

Смерть мужа и последовавшие за ней жизненные невзгоды наложили свой отпечаток. Она перестала следить за собой, хуже одевалась и, казалось, потеряла всякий интерес к окружающему. А прежде она была очаровательна и очень любила жизнь. Муж — простой писарь в суде, нежно любил ее и старался выполнять любое ее желание. Вот уже пять лет прошло со дня его смерти. Чего только не пришлось пережить ей за это время!

Сейчас Разия Бегум боялась, что ее увидит в розовом платочке кто-нибудь из соседей. Осмеют еще. Скажут, забыла, что вдова. Недаром говорят: руку, занесенную для удара, остановит каждый, а злой язык — никто. Разия Бегум сидела задумавшись и не заметила, как вошел Нияз.

Он тоже сегодня выглядел необычно: аккуратно расчесанные на пробор и смазанные бриллиантином волосы, белоснежная рубашка и похрустывающие накрахмаленные шаровары. В руке он держал букет жасмина, за ухо была заложена роза.

С его появлением по всему дому распространилось благоухание. Нияз был в отличном расположении духа. Заметив розовый платок на Разии Бегум, он улыбнулся.

— Ого, да вас сегодня не узнать.

— Я ей тоже только что говорила об этом. Словно нарочно портит себя. Надела какой-то грубый белый платок,— вмешалась в разговор Султана.

Нияз повернулся к ней. Белый платочек еще больше оттенял красоту девушки. Розовые губы улыбались, в глазах светилась радость только что распустившегося цветка.

— Правильно, Султана,— поддержал он ее.— Клянусь богом, Разия Бегум, вам этот платок очень к лицу.

— Зачем вы оба издеваетесь надо мной? — смутилась Разия Бегум.

Султана звонко рассмеялась. Ниязу было приятно наблюдать за ней, ему хотелось, чтобы улыбка не сходила с ее лица.