Шаукат Сиддики - Божий поселок

Раджа не отвечал. Ноша вытащил из кармана рупию.

— Ну как? Пойдем?

— Оставь меня! — раздраженно оборвал его Раджа.— И так тошно.

— Со стариком поссорился? — спросил Шами.

— Нет, арестовали его!

— За что?!—почти в один голос вскрикнули Шами и Ноша.

— За нищенство. Какой-то новый закон издали.— Раджа был совсем подавлен: ведь теперь он потерял источник существования.

Мальчики даже не заикнулись ему о своем деле, поход в кино тоже решили отложить. Все вместе отправились в кафе отеля для мусульман выпить чаю. Ребята долго обсуждали, чем же теперь заняться Радже.

Ноша пообещал Радже попросить своего хозяина Абдуллу взять его на работу в автомастерскую. Но из этого ничего не получилось. Несколько дней Раджа голодал, попробовал было просить милостыню, но тут же попал в лапы полиции. Вместе с другими нищими его бросили в полицейскую машину. Если бы не ловкость Раджи, быть бы ему в тюрьме. Когда их привезли в полицейский участок и стали высаживать, он метнулся под машину, перемахнул через соседний забор и был таков.

Несколько дней Раджа не показывался в своей каморке, боясь, что его там «застукают», прятался, где только мог. Шами приносил ему из дому хлеб, а Ноша — соус, который он покупал в харчевне на деньги, вырученные у Нияза.

Ноша почти каждый день уносил что-нибудь из мастерской. Постоянные пропажи, наконец, были замечены, и Абдулла рвал и метал. В воротах чаукидары тщательно ощупывали каждого выходящего, но Ноша уже так наловчился, что его ни разу не поймали.

Однажды в руки ему попался моток медной проволоки. Он припрятал его под сиденье ремонтирующейся машины. Незадолго до конца рабочего дня он вытащил моток,

спрятал его под рубашку и прошел в уборную. Здесь он спустил моток в штанину и привязал к ноге. Моток был тяжелый и мешал ему идти. Когда он проходил мимо сторожа, тот окинул его подозрительным взглядом.

— Что это ты так странно идешь? Что у тебя с ногой? — спросил он.

Ноша состроил плаксивую гримасу:

— Болит. Колесо уронил — прямо на ногу.

Выйдя за ворота, он прибавил шагу. Моток бил его по ноге. Вдруг Ноша споткнулся, упал, и из-под шаровар показалась злосчастная проволока. Сторож, следивший за ним, сразу закричал:

— Так ты воровать! А говорил — нога болит!—Он догнал Ношу и, схватив за шиворот, поволок к хозяину. Ноша пытался вырваться, пробовал разжалобить его, но все было напрасно.

Абдулла сидел в своей конторке, потягивая виски. Сторож подтолкнул Ношу и бросил на стол моток проволоки,

— Вот кто воровал, хозяин. Я поймал его.

Абдулла поставил стакан с виски на стол.

— Молодец1 Я тобой очень доволен,— похвалил он сторожа.

Тот, поклонившись, вышел. Абдулла посмотрел на моток, потом перевел полный злобы взгляд на Ношу и, схватив со стола мраморную чернильницу, швырнул ему прямо в лицо. Ноша вскрикнул. Слезы с кровью и чернилами потекли по его лицу. Абдулла вытащил из ящика три больших гвоздя, вбил один из них в стену, проверил, крепко ли он сидит. Ноша следил за ним испуганными глазами и умолял о пощаде:

— Хозяин, я больше никогда не буду воровать! Если я еще раз украду, то делайте со мной все, что хотите! Хозяин! Простите меня!

Абдулла осторожно, как хищник, подкрадывающийся к своей жертве, подошел к Ноше, размахнулся и ударил его по лицу:

— Замолчишь ты, ублюдок!

Ноша задохнулся, но больше у него не вырвалось даже стона. Абдулла сплел пальцы его обеих рук и подвесил Ношу за руки на гвоздь. Два других гвоздя, острием вверх, он укрепил на полу, прямо под ногами мальчика.

— Попробуй только разжать руки: гвозди целиком войдут тебе в пятки!

От тяжести и напряжения пальцы у Ноши ныли, казалось, что переламываются кости.

— Хозяин! Ради бога, отпустите! — взмолился он.— Хозяин!! Ой, пальцы больно! Хозяин!!!

Но сколько он ни стонал и ни плакал, сколько ни молил именем бога и всех его пророков, Абдулла сидел невозмутимо и медленно потягивал виски. А когда ему крик истязаемого уж очень досаждал, он запугивал его:

— Замолчишь ты или нет?! А то прибавлю пару оплеух! Всю ночь будешь висеть!

Ноша на мгновение замолкал, потом снова начинал кричать. Абдулла, сделав очередной глоток виски, пьяно бормотал:

— Воруй, сынок, воруй!

Так продолжалось довольно долго. Стемнело. Абдулла пьянел все больше и хрипло запел:

О ты, уезжающий вдаль, не забудь своего обещания…

О ты, уезжающий вдаль...

Хмель так завладел им, что он совсем забыл о Ноше. Когда раздался совсем отчаянный вопль, Абдулла удивленно поднял голову:

— Ты еще висишь? Хорошо, повиси еще немного.—

Ему стало смешно от своих слов, и он громко расхохотался. Все тело Ноши дрожало, из горла вылетал теперь только хрип. Он давно бы разжал руки, но пальцы распухли и не разжимались. Кожа на них лопнула, по рукам текла кровь. При виде крови Абдулла задумался, выпил до дна стакан виски, встал и, грязно выругавшись, снял парня с гвоздя.

Пальцы у Ноши оставались сплетенными и кровоточили. Все тело дрожало неуемной дрожью. Абдулла рывком разнял его руки, Ноша дико закричал от боли, кровь потекла еще сильнее.

Абдулла тупо смотрел на жертву.

— Пойди умойся,— толкнул он мальчика.

Ноша, едва передвигая ноги, вышел. Абдулла сел на свое место, налил себе еще немного виски и залпом выпил.

Когда Ноша вернулся, Абдулла достал из кармана двадцать рупий и швырнул ему.

— Это тебе на саван и убирайся отсюда вон! Чтобы ноги твоей больше здесь не было! — он вновь разразился площадной бранью.

Ноша дрожащими руками взял деньги и, всхлипывая, ушел.

Мать, увидев его, испугалась.

— Что с твоими руками?!

Ноша вытащил из кармана деньги и протянул ей.

— Хозяин выгнал меня с работы. Я нечаянно сломал ценную деталь. Он избил меня и выгнал.

Мать стала посылать проклятия на голову Абдуллы.

Все тело мальчика горело, температура поднималась все выше и выше. Мать сбегала в аптеку и принесла мази для пальцев. Перевязав руки, она уложила его в постель.

Всю ночь Ноша метался в жару, но все-таки слышал, как приходил Нияз, как он долго разговаривал с матерью, даже уловил обрывок разговора, касающийся его.

— Я говорю тебе, что он связался с нехорошей компанией,— убеждал Разию Бегум Нияз.— Наверняка натворил что-нибудь. Абдулла не стал бы лупить его просто так. Он очень добрый человек, к рабочим относится, как к своим детям...

Стиснув зубы, Ноша повернулся на другой бок и попытался уснуть.

IV

Кале-сахиб стал частым гостем в лавке Нияза. Он появлялся здесь под разными предлогами и долго сидел, расписывая блага, которые сулит страховка. Нияз не обрывал его, как прежде. Сумма страховки уже была определена — пятьдесят тысяч. Комиссионные с этой суммы были бы немалые, поэтому Кале-сахиб старался поскорее довести дело до конца.