Раймон Кено - Упражнения в стиле

— Не бзди, Габи, — сказал Турандот.

— Ты представь, что тут обычные посетители, — посоветовала Зази.

— Ну доставьте мне удовольствие, — кокетливо просюсюкала вдова Аз.

— А вас, — сказал Габриель, — я вообще в упор не вижу. Нет, друзья мои, — продолжил он, отвечая на пожелания остальных, — дело не только в этом (вздох) (молчание), просто мне бы очень хотелось, чтобы Марселина тоже смогла потрястись моим искусством.

И тут объявили первый номер программы: пламенную карамбу в исполнении пары миловидных мартиниканцев.

Марселина задремала в кресле. Но вдруг что-то разбудило ее. Помаргивая со сна, она глянула на часы, однако ни к каким определенным выводам не пришла, пока наконец не сообразила, что кто-то тихонько стучится в дверь.

Она тут же погасила свет и замерла. Нет, то явно был не Габриель, потому что если бы это он возвратился вместе с компанией, то они такого бы шума наделали, что проснулся бы весь квартал. Это не могла быть и полиция, поскольку солнце еще не взошло. Что же до предположения, будто какой-то громила решил посягнуть на хранящиеся в чулке Габриеля сбережения, то подобная гипотеза не могла вызвать ничего, кроме улыбки.

Наступила тишина, потом этот кто-то стал поворачивать ручку. Посколько это не дало желаемого результата, вышеупомянутый кто-то стал ковыряться в замке. Ковыряние продолжалось некоторое время. Явно не специалист, подумала Марселина. Но в конце концов дверь открылась.

Вошел этот кто-то не сразу. Марселина дышала так тихо и осмотрительно, что вторгшийся не мог слышать ее.

Наконец он сделал шаг вперед. Зашарил рукой по стене, ища выключатель. Наконец нащупал, и в прихожей загорелся свет.

Марселина сразу узнала его силуэт: то был тип, назвавшийся Педро-Остаточник. Но когда он зажег свет в комнате, где находилась она, то Марселина сперва решила, что ошиблась: сейчас на нем не было ни усов, ни темных очков.

Он держал в руках башмаки и улыбался.

— Перетрухнули небось? — галантно осведомился он.

— Ничуть, — кротко ответила Марселина.

И покуда он, сидя в полном молчании, надевал свои солдатские башмаки на резиновом ходу, Марселина установила, что первичная идентификация отнюдь не была ошибочной. Это и вправду был тот самый субчик, которого Габриель спустил с лестницы.

Обувшись, он снова с улыбкой взглянул на Марселину.

— А вот на сей раз, — сказал он, — я бы не отказался от стаканчика гранатового сиропа.

— Почему «на сей раз»? — спросила Марселина, взяв последние слова вопроса в кавычки.

— А вы не узнали меня?

Некоторое время Марселина пребывала в нерешительности, потом подтвердила, что да (жест).

— И вы не спрашиваете, что я делаю здесь в такой час?

— Вы тонкий психолог, мосье Педро.

— Мосье Педро? Откуда это «мосье Педро»? — спросил страшно заинтригованный субчик, беря «мосье Педро» в целую вереницу кавычек.

— Но ведь именно так вы представились сегодня утром, — кротко ответила Марселина.

— Ах, так... — развязно протянул субчик. — А я и забыл.

(молчание).

— Ну и что? — повторил он. — Вы не спросите меня, что я намерен делать здесь в такой час?

— Нет, не спрошу.

— Жаль, — сказал субчик. — Потому что я ответил бы вам, что пришел, чтобы принять предложение выпить стаканчик гранатового сиропа.

Марселина кротко и тихо обратилась к самой себе, делясь с собою следующим умозаключением:

«Он хочет, чтобы я сказала ему, что это идиотский предлог, но я ни в коем случае не доставлю ему такого удовольствия».

Субчик огляделся вокруг.

— Он там? (жест).

И он указал на жуткого вида буфет.

Поскольку Марселина не ответила, субчик пожал плечами, встал, открыл дверцы и извлек бутылку и два стакана.

— Может, вы тоже чуточку выпьете? — предложил он.

— Боюсь, что после мне будет трудно заснуть, — кротко ответила Марселина.

Субчик не стал настаивать. Сам же выпил.

— Редкостная гадость, — как бы между прочим заметил он.

Марселина от комментариев воздержалась.

— Они еще не вернулись? — спросил субчик, чтобы что-то сказать.

— Как видите. Иначе вы были бы уже внизу.

— Габриелла, — мечтательно протянул субчик (пауза). — Смешно (пауза). Поистине смешно.

Он допил стакан и передернулся от отвращения.

— Фу, — пробормотал он.

В комнате вновь повисло молчание.

Наконец субчик решился.

— Так вот, — сказал он, — я обязан задать вам несколько вопросов.

— Задавайте, — кротко согласилась Марселина, — но отвечать на них я не буду.

— Придется, — заявил субчик. — Я — инспектор полиции Бердан Пуаре.

Марселина рассмеялась.

— Вот мое удостоверение, — обиженно сказал субчик.

И он издали продемонстрировал его Марселине.

— Оно поддельное, — сказала Марселина. — Это видно с одного взгляда. И потом, если бы вы были настоящим инспектором, то знали бы, что расследование так не ведется. Вы даже не дали себе труда прочесть хотя бы один детектив, разумеется французский, тогда бы вы все знали. Вас можно обвинить в следующих противозаконных действиях: взлом, насильственное проникновение в квартиру, нарушение неприкосновенности жилища.

— Возможно, насильственное проникновение и еще кое-куда.

— Простите? — кротко осведомилась Марселина.

— Ну ладно, — сказал субчик, — я безумно втрескался в вас. Едва вас увидев, я сказал себе: я больше не смогу жить на этой земле, если не поимею ее, и тут же добавил: если не поимею ее как можно скорей. Я не могу ждать. Я страшно нетерпелив, такой уж у меня характер. И тогда я сказал себе: сегодня вечером я обрету свое счастье, потому что божественная [*]— это вы — будет одна-одинешенька в своем гнездышке, так как все жильцы дома этого болвана Турандота, включая и его самого, пойдут в «Золотой петух» восторгаться дрыгоножеством Габриеллы. Габриелла! (молчание). Смешно (молчание). Поистине смешно.

— Откуда вы все это знаете?

— Но ведь я же инспектор Бердан Пуаре.

— Хватит заливать, — сказала Марселина, резко переменив словарь. — Признайтесь, что вы — фальшивый легашник.

— Вы считаете, что легашник — как вы изволили выразиться — не способен влюбиться?

— В таком случае вы просто круглый дурак.

— Что ж, не все полицейские мудрецы.

— Но вы — дурак в квадрате.

— И это все, чем вы можете ответить на мое признание? На мое признание в любви?

— Уж не воображаете ли вы, что я лягу в постель только потому, что меня попросили?

— Я искренне уверен, что в вонце концов мое личное обаяние не оставит вас равнодушной.

— Сколько же глупостей приходится выслушивать в жизни.

— Вот увидите. Недолгая задушевная беседа — и сила моего обаяния подействует на вас.

— А если не подействует?

— Тогда я на вас наброшусь. Все просто.