Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

— Мам, так чт о он по дому делать будет? — снова встрял Ронни.

— Вот привязался! Тебе небось лишнюю тарелку трудно помыть.

— Я помогу, хочешь? — предложил Андре.

— Ишь вымогатель! — добродушно рассмеялся Дик.

Сэм Бейрок тоже осклабился.

— У тебя, молодой человек, дело есть, вот и делай себе. Ну а ты, Дик, давай-ка за учебники, как со стола уберут.

— А можно мне книжку почитать про этого самого Дюмона? — спросил Андре, собирая грязные тарелки со стола. Он подошел к раковине и сложил туда тарелки прямо с остатками пищи.

— Эй! — взвился Ронни. — С тарелок надо все счистить. И потом, сначала моют стекло, дальше вилки-ножи, а там уж и…

— Вот сам и покажи, Ронни. А то раскомандовался, — сказала миссис Бейрок. И добавила, обратившись к Андре: — Вот видишь, сколькому надо учиться, чтоб жить среди белых. Даже посуду мыть и то следует по-особому.

— Нелли, нам через полчаса в церкви надо быть, — прервал ее Бейрок. — Я не люблю опаздывать.

— Сейчас, только причешусь и передник сниму. Донна, сегодня твоя очередь за малышами приглядывать, — крикнула миссис Бейрок в глубь дома. — Пеленки я им поменяла, покормила, хлопот с ними немного. К десяти мы будем дома. Да, Андре, если хочешь, пожалуйста, бери книгу, читай.

Едва родители ушли, Дик вытер стол и сел заниматься, разложив перед собой учебники. По его виду было ясно: он занят, к нему лучше не приставать.

Появилась Донна, подошла к холодильнику, открыла, заглянула внутрь. Потом кинула робкий взгляд на Андре, который в это время вытирал тарелки, и спросила:

— А зачем у тебя ящик с камнями?

— Это коллекция, только надо ее где-нибудь разложить. Есть очень редкие камни.

— Редкие? — В ее голосе прозвучало недоверие.

— Ну да. Пойдем, покажу. — Андре пошел по лестнице наверх, Донна за ним.

— Донна! — раздался окрик Дика. — Слыхала, что отец сказал?

— Ну пожалуйста! — заканючила Донна. — Мы только камешки посмотрим.

— Хотите смотреть — сюда несите. Не забудь, тебе еще по хозяйству надо управиться. — И Дик снова принялся за учебники с достоинством старшего, чьи указания должны беспрекословно исполняться.

С минуту Донна молча глядела на него, потом повернула обратно, села с книжкой в гостиной.

Ошарашенный и обиженный, Андре, прихватив с собой книгу, которую дала ему миссис Бейрок, поплелся к себе наверх. Сел за письменный стол, принялся листать новые учебники, но в голову ничего не шло. Такой уж насыщенный выдался сегодня день.

Андре оглядел комнату, все, что в ней было, попробовал, удобна ли кровать, выдвинул и осмотрел один за другим все ящики письменного стола, недоумевая, откуда набрать столько барахла, чтоб их все забить. В доме было тихо, и все-таки дом был наполнен каким-то особым дыханием, неведомым Андре до сих пор. Ему стало как-то не по себе. Позевывая от возбуждения, он скинул ботинки.

Тьфу ты, устал как черт. От ног воняет. А простынки-то у них какие!.. Надо же, никогда таких белоснежных не видел. Надо бы помыться. Спросить разрешения или нет? Все-таки я же теперь знаю, что полотенца после купания надо выжать и повесить, а пол за собой вытереть.

Через полчаса Андре вышел из ванной чистый и довольный собой. Дойдя до лестницы, он остановился в нерешительности.

Интересно, что там ребята поделывают? Вниз бы спуститься, посмотреть. Нет, не пойду! Почитаю лучше ту книжку про Габриэля.

Книжка оказалась обыкновенной дешевой рекламной брошюрой. Андре почитал ее с полчаса, потом полистал, нашел опять портрет индейца и долгое время его рассматривал.

Как его, Габриэль Дюмон? Ишь ты! Вот он какой.

Андре услышал, как вернулись Бейроки. Раздались голоса, началась суета. Через несколько минут миссис Бейрок постучала к нему.

— Послушай, Андре, там под умывальником в шкафчике есть банка с пастой и губка. Мой каждый раз после себя ванну, ладно?

— Ладно! — выдохнул Андре.

Вот остолоп! И когда только я всему научусь?

Андре разделся, побросав одежду грудой на пол, и юркнул в постель. Заснуть не мог долго, прислушиваясь к тому, как щелчком включается и отключается отопление в доме, как стрекочет холодильник, как время от времени бьют большие часы. Его окружал новый, полный незнакомых звуков мир. От тоски по дому даже голова разболелась.

Еще ни разу не приходилось спать одному в закрытой комнате, кроме как в том чертовом подвале у рыжей хозяйки. Дверь закрыта, а я будто голый напоказ лежу. Словно кто-то меня всего взглядом щупает. Дьявол! Все бы отдал, лишь бы обратно вернуться. В лес бы, тьма сгущается, снег идет. Нет, назад уж не вернешься, а раз так, надо приникать.

Наутро Андре вскочил с постели как ошпаренный, разбуженный резким стуком в дверь мощного кулака Сэма Бейрока.

— Вставай-ка, парень. Через час твой автобус.

Так вот и начался для Андре этот кошмарный месяц.

Не успел доесть завтрак, как его затормошил Дик:

— Пошевеливайся, Андре. Не забудь с собой поесть прихватить.

От новой институтской жизни голова шла кругом. Андре плутал в бесконечных коридорах. Долго не мог научиться присматривать за своим имуществом. Без конца терял учебники, тетради, папки; приходилось покупать новые. За одну неделю он умудрился посеять пять шариковых ручек и две пары защитных очков. Андре трепетал при виде сложнейшего лабораторного оборудования, с которым приходилось работать.

Все время он был среди людей, но никто ни разу с ним не, заговорил. По ночам в кошмарных снах ему являлся Альберт Роуз. Андре то и дело просыпался среди ночи — ему казалось, что рядом стонет Джои. Тоска по дому изводила Андре. Записочку от Синички он носил с собой в кармане, без конца перечитывая ее, пока листок не превратился в грязную, замусоленную бумажку.

В его жизни все теперь было рассчитано по секундам. Бейроки постоянно опекали его, оставляя в покое только на время учебы или сна. В институте Дик даже в обеденное время заглядывал к Андре. По воскресеньям приходилось вместе со всем семейством идти в какую-то чужую церковь Армии спасения.

Андре подумывал сбежать, но возможность все никак не представлялась; и еще — ему все-таки приятна была забота Бейроков, идущая, несомненно, от чистого сердца.

С особым нетерпением Андре всегда ждал заветного часа перед ужином. Семейство гудело как улей, обменивались друг с другом новостями, тискали младенцев, смотрели телевизор. Бывало, они втроем, Ронни, Дик и Андре, устраивали посреди столовой на ковре дружескую потасовку. Если борьба принимала угрожающие формы, Нелли прекращала схватку, сунув на руки тому, кто оказывался поближе, младенца.

Как-то вечером Андре сидел в кухне и пичкал чем-то одного из младенцев с ложечки, а Нелли Бейрок готовила ужин.