Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

За окном его спальни была почти сплошная тьма, дневной свет на небе только-только проклевывался. О погоде судить рано. Подобно многим праздным людям, Лэндон привык наблюдать за погодой, смотрел, куда идут облака, как меняется ветер, словно капитан на старой шхуне. Впрочем, в большом городе на востоке Канады за погодой не очень-то понаблюдаешь: небо почти всегда замусорено странствующими частицами, а ветер гоняет туда-сюда испарения серы. Лэндон пощупал горло и вызвал увиденное во сне, прокручивая его перед мысленным взором, словно киноленту. Его дочь, молодой человек, полыхающая квартира; уже взялись огнем брючины его пижамы, и он выскакивает на улицу, подпрыгивая и дымясь, будто злодей из мультипликации. Рассказать Джинни? Это, пожалуй, ее развеселило бы, может, даже вызвало бы тонюсенькую улыбку на губах молодого человека, который еще вчера сидел в гостиной Лэндона и перечислял преступления западной цивилизации. Лэндон слушал эту безотрадную тягомотину вполуха. Куда больше его беспокоила собственная семнадцатилетняя дочь. Прежде чем явиться, она позвонила ему из аэропорта. Это само по себе уже плохо — ведь ей надлежало быть в Нью-Йорке, в 350 милях отсюда, сидеть на занятиях. В ушах Лэндона заревели мощные двигатели, будто он оказался в аэродинамической трубе. Слышимость была скверная, и он, страшно обеспокоенный, громко возмущался.

— Джинни? Я тебя почти не слышу. Что ты здесь делаешь? Где твоя мама?

Он только что вышел из ванной и стоял в темной прихожей, обмотав полотенцем свою отнюдь не девичью талию. На пол с него стекала вода.

— Папуля, я слиняла, — говорила дочь. — Надоела мне эта лавочка.

Сердце Лэндона заколотилось. Откуда слиняла? Какая лавочка? В чем дело? И где, черт подери, ее мать? Джинни, похоже, была ужасно возбуждена. Что это — очередная блажь? Трубка дрожала в его руках. Нет, там явно в разгаре какое-то приключение. А раз так — не удивительно, что она слегка возбуждена. В ухе снова застрекотал двигатель.

— Все равно я там ничему путному не училась, — кричала на том конце Джинни. — Да и вообще… Какой толк от диплома в наши дни? Сейчас таких, с дипломами, знаешь сколько развелось? У меня есть знакомые, так они свои продают.

Околесица какая-то — уж не ослышался ли он?

— Что-что? Что ты сказала, Джинни? Ты заставляешь меня нервничать. Что, черт возьми, происходит?

— Папуля… Мы сейчас хотим к тебе приехать. Со мной еще двое друзей.

— Друзей? — переспросил Лэндон. — Кавалеры, что ли?

Джинни засмеялась.

— Ну да. Один. Ральф. Он встретил меня в аэропорту и приехал с другом. Его зовут Кварт…

— Да? Вот как? — Внезапно Лэндон обозлился на весь свет. Вдоль трещины в полу прокладывала себе путь крошечная струйка воды. Лэндон следил за ней, все больше раздражаясь. — Ральф… Кварт… Почему ты не позвонила родному отцу? Тебя мог бы встретить я.

— Папуля, я позвонила тебе на службу, но потом вспомнила, что ты там больше не работаешь. Новую работу нашел?

— Нет… Но на примете есть кое-что приличное. — Он тотчас рассердился на себя за эту дурацкую ложь. — Так что ты все же делаешь в Торонто? — спросил он. — До весенних каникул вроде далеко?

— Папуля, я все объясню потом, ладно? Я просто хотела узнать, можно ли приехать… В смысле — втроем…

— Ясное дело, можно, — заверил Лэндон. — Почему же нельзя, что за глупости? Я хочу тебя видеть. Будто не знаешь. Ну и вопрос! — Он помолчал. — Ты поживешь у меня?

— Нет, папуля, — последовал ответ. — Я буду жить у тети Бланш.

Лэндон закатил глаза к небу.

— Ну почему именно там, Джинни? Это неразумно. Что сказала твоя мать?

— Ну… она считает, что все нормально.

— Не нравится мне это. Ты же знаешь, я с удовольствием тебя приму. Места хватит.

— Знаю, папуля, но я уже позвонила тете Бланш. Она ждет меня, только попозже. А через часок мы будем у тебя, ладно? Ты там, случайно, не сердишься?

— Да нет, — сказал Лэндон. — Просто ты меня огорошила, Джинни. Сбила с толку. Я не знаю, что и думать. Что же все-таки происходит?

— Да все нормально, папуля… Живешь все там же?

— Да.

— Бедненький!

— Будет тебе!

— Ну пока!

Лэндон постоял, уставившись на свои широкие ступни, медленно поднял одну из них и обнаружил на половицах бледный отпечаток. Будет ему теперь нагоняй от миссис Кюль. Целую нотацию прочтет. Вы же знаете, мистер Лэндон, какие в этих старых домах деревянные полы. Они сверкают как бриллиант, но ведь на это надо столько сил положить… столько сил. А эти новые мастики — ну куда они годятся? Разве они для таких полов подходят? После них остается желтизна. Вот и скреби потом…

Что поделаешь, миссис Кюль, у всех свои проблемы. Он мог бы так ей ответить, но не ответит. К тому же в наши дни найти хорошую домработницу не так-то просто. И берет по-божески. Ну, бывает, приложится к его бутылке «Старого тролля». Так что? Все мы не без изъяна. У каждого свои слабости — это надо понимать. Живи и жить давай другим. Таков был его девиз. Иногда. Однако сейчас родная дочь беспокоила его больше, чем миссис Кюль. Впрочем, почему сейчас? Всегда.

В ванной он тщательно вытер под мышками, влез в чистое белье. Джинни — неплохая девчонка, но так и норовит влипнуть в какую-нибудь историю. Поглядеть со стороны — она только тем и занята, что спасается от разных напастей. Разумеется, он узнавал в ней себя — такая же непутевая натура — и очень сомневался, сможет ли она чего-то добиться без посторонней помощи, хотя не исключено, что здесь он преувеличивал. Во всяком случае, глупой ее не назовешь, но витает же в облаках — самым фатальным образом. Эдакая замечтавшаяся невинность! Она напоминала Лэндону его бедную мать — вечно у нее выкипало что-то в кастрюлях, пока она читала роман или глядела в окошко на неведомую птицу. И Джинни из той же породы. В детстве она часто забывала о всяких запретах и садилась в машины к незнакомым людям. Проводя каникулы у дедушки в Бей-Сити, Джинни забредала на старую деревянную эстакаду на краю города, а там на всех парах несся товарняк, и она едва успевала унести ноги. Или, бывало, уцепится одной рукой за верхнюю перекладину лестницы на детской площадке и отрешенно жует яблоко, а до земли, между прочим, около четырех метров. Однажды на уроке домоводства она чуть не отравила целый класс — угостила всех стряпней из омара, которую вечером забыла поставить в холодильник. Таких надо опекать, а они, кстати говоря, часто стремятся от этой опеки увильнуть. В сентябре Джинни поступила в Колумбийский университет [1] Старейший университет в Нью-Йорке. — Здесь и далее примечания переводчиков. . Она хотела изучать антропологию, жизнь первобытного человека, и собиралась переселиться от матери, снять вместе с подругой комнату в доме без лифта. Был ужасный скандал, но с ее матерью, слава богу, такие номера не проходят. Вера стояла насмерть, и Лэндон был ей за это благодарен. Сам он немного повозражал бы и уступил. Но Манхаттан и вправду не место для такой растяпы. Не дочь, а Кандид в юбке! Рано или поздно она допрыгается. В прошлое рождество она водила его по этому огромному городу, крепко ухватив за — локоть и заталкивая в такси, как гид в каком-нибудь арабском городке. Показала ему странные новомодные заведения в Гринич-Виллидже, какие-то маленькие неосвещенные сомнительные подвальчики, сколоченные из дерева чердаки, где загустевший воздух был удушливым от благовоний. Чтобы перебить запах гашиша, объяснила ему Джинни. Она знала местную публику и знакомила с нею отца. Лэндон пытался разобрать имена сквозь причудливые звуки восточного джаза. Лица, одни бледные, другие черные, смотрели на него и его строгий костюм, хмуро ухмыляясь. Он был для них диковинкой, пришельцем с другой планеты. Чтобы доставить удовольствие дочери, он покурил немного травки, но лишь закашлялся да как-то смутно закружилась голова. Как после его первой сигареты. Первая сигарета — у отца в гараже, в тот год Гитлер обменялся рукопожатием с синьором Муссолини. Да, Джинни казалась практичной и понимающей, что к чему, но уж слишком легко она воспринимала темные стороны нью-йоркской жизни. Этот мрачный город бурлил враждебностью, но Джинни ее словно и не замечала. Впрочем, ей не приходилось жить среди недовольного большинства. Деньги матери делали свое дело. В сумочке его дочери лежали кредитные карточки: «Карт бланш», «Дайнерз клаб» и «Америкэн экспресс». А от неприятностей она всегда могла сбежать на такси.