Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

Я сел, закурил сигарету и посмотрел на картину Иннеса [5] Иннес — известный американский пейзажист (1825–1894). , повешенную над камином, затем на изгрызенный Битси угол ковра и на груду книг, брошенных на стол у окна. С нашей гостиной вечно творилось что-то неладное. Стульев и кушеток было много, а расставить их как нужно мы не умели, так что в одном месте могло сидеть сразу не более трех человек. Сейчас комната имела какой-то запущенный, унылый вид, словно чувствовала, что мы уходим в гости.

— Да что ты! — продолжала Кэй свой телефонный разговор. — Я никогда ничего подобного не говорила! Да и не могла сказать, потому что ничего о них не знаю.

— Кэй, может, ты перестанешь болтать? — заметил я.

— Замолчи, Гарри!.. Но у них буквально нет ни цента, и все дети учатся только на стипендии.

Я встал, подошел к библиотеке и открыл дверь; за моей спиной все еще слышался голос Кэй. Глэдис и Гертруда слушали в библиотеке радио.

«А теперь не забудьте, — говорил диктор, — что вы тоже можете вступить в магический кружок и вместе с другими мальчиками и девочками посидеть на мантии великого вождя Буффало. В волшебном кружке вы можете узнать магический знак и пароль. Куда еще отправит Буффало Билли и Лиззи? Сейчас мы покидаем их заблудившимися в джунглях Южной Америки. Но вы спросите: как же приобрести кольцо с камешком, похожим на глаз змеи, такое же кольцо, какое великий вождь Буффало только что подарил Лиззи? Очень просто! Оно может оказаться у вас быстрее, чем вы скажете „Джек Робинсон“. Ступайте сейчас же к мамочке и поговорите с ней. Попросите ее завтра, когда она пойдет в бакалейную лавку, купить вам коробку „Таффи“. Я произнесу это слово по буквам, запишите его, чтобы не забыть. Ребята, вы взяли карандаш и бумагу? Записывайте: „Т-а-ф-ф-и“… „Т-а-ф-ф-и“»…

Глэдис и Гертруда встретили меня, как мне показалось, не очень приветливыми взглядами. Я попытался припомнить, о чем думает человек, когда ему от роду двенадцать лет.

— Ну-с, здравствуйте, — сказал я.

Глэдис и Гертруда захихикали.

— Кто это великий вождь Буффало? — поинтересовался я.

— Человек, — ответила Глэдис, и обе снова захихикали.

— А что такое волшебная мантия?

— Ковер из бизоньих шкур.

— А «Таффи»?

— «Таффи» мы едим во время завтрака, — объяснила Гертруда, и девочки опять засмеялись. — Такая гадость!

Бреясь в ванной комнате, я подумал, что с воспитанием дочери у нас не все благополучно. Глэдис занималась французским языком, брала уроки верховой езды и катания на коньках и, наконец, училась в школе, питомицы которой, как предполагалось, получали все необходимое, чтобы чувствовать себя счастливыми, и все же, возвращаясь домой, слушала вождя Буффало. Потом мне припомнилось, как я сам, вернувшись из школы, читал за сараем о похождениях Ника Брейди и банды продавцов опия.

— Гарри! — донесся до меня голос Кэй. — Поторапливайся!

Мы собираемся пойти в гости. Сейчас, когда я спешил, мне не нужно было думать о Мэрвин Майлс.

Кэй сидела перед зеркалом и взбивала волосы.

— А мы опоздаем, — заметил я. — Машину уже прислали из гаража?

— Пока еще нет. Может, позвонить им? Ты опоздал, ты и звони.

— Да я-то уже готов.

— Но на тебе же нет брюк!

— Я могу надеть брюки за десять секунд. Где мои лакированные туфли?

— Там, где ты их поставил.

— Не понимаю, почему бы Элин не положить все нужное на мою кровать?

— Потому, что у Элин болит бедро.

— Да? А почему мы не возьмем женщину, у которой не болит бедро?

— Я бы взяла, дорогой, если бы у нас были средства прилично платить прислуге.

Мы говорили то же самое, что тысячу раз говорили друг другу и раньше, отправляясь в гости.

— А почему ты сегодня так запоздал? Занимался подготовкой соревнований в сквош?

Машина уже поджидала нас у крыльца. Я стоял в холле и курил.

— Кэй, ты готова?

— Да, да, иду. Перестань кричать.

Я услышал, как она сбежала по лестнице. На ней было платье из серого шифона.

— Ты взял ключи?

— Да. Они всегда со мной.

— Ты сказал Элин, чтобы она вывела Битси на прогулку?

— Да. И велел не пускать его в гостиную.

Парадная дверь захлопнулась. Воротничок тер мне шею. Я завел мотор. Мы отправлялись в гости на обед.

— Одну минутку! — воскликнула Кэй. — Моя сумочка! Я забыла сумочку.

— Да? Хорошо, я поднимусь наверх и принесу.

— Серую сумочку… Она в верхнем ящике комода… И платок… Да, Гарри, минуточку… Еще пудреницу — она на туалетном столике.

— А еще что?

— Больше ничего. Я не забыла бы, если бы ты не кричал на меня. Почему ты всегда бегаешь по дому и кричишь?

— Хорошо, хорошо. Я все принесу.

Мы отправлялись в гости.

За обедом я сидел по левую руку от Беатрисы Родней. Слева от меня оказалась миссис Томас Ист, жена детского врача-психиатра доктора Иста. Здесь же присутствовала чета Пэттернов. Он имел какое-то отношение к Гарвардской коммерческой школе, но не к преподаванию, а к «дискуссиям круглого стола» на тему о том, как вовремя снизить выпуск продукции. Уолтер Пэттерн пригласил меня на одну из таких дискуссий, но больше ни разу об этом не заикался. Его жена обычно заводила разговор о том, что она вычитала об электрических холодильниках и бритвенных лезвиях в последнем выпуске бюллетеня исследовательской организации потребителей, причем всегда оговаривалась, что не может сообщить всех подробностей, так как информация носит конфиденциальный характер и предназначена лишь для членов организации. Родней поступили очень мило, пригласив и нас, ибо по всему было видно, что обеду предшествовала тщательная подготовка с целью предоставить возможность интересным людям вести за столом интересные разговоры.

Нас с Кэй включили в число гостей, должно быть, потому, что Беатриса считала меня весьма характерным человеком, настоящим представителем людей моего типа; она как-то назвала меня «стандартным», но я не знаю, что именно она хотела сказать. По всей вероятности, не знала этого и сама Беатриса. Однако не сомневаюсь, что при желании я мог бы рассказать всем этим людям так много о них самих, что они бы рты раскрыли от удивления. Беатриса находила меня стандартным человеком, я думал о ней то же самое. Вполне возможно, что оба мы были правы.

Не знаю почему, но мне всегда приходилось делать над собой усилие, чтобы пойти к Роднеям. Мы давно были знакомы с Филом Роднеем, вместе учились в школе св. Суизина и в Гарварде и все же никогда не сходились настолько близко, чтобы чувствовать себя непринужденно в компании друг друга. К тому же и сами Родней, и те, кто их обычно окружал, всем своим снисходительным видом показывали, что знают решительно все на свете. Вечно они носились с какими-нибудь удивительными, необыкновенными замыслами, то ставили опыты с сырыми овощами, то изучали следы ледниковой эпохи. Они всегда придерживались каких-то непонятных взглядов, однажды обедали в Вашингтоне с мистером Гопкинсом и досконально изучили все аспекты деятельности Администрации по развитию водного, энергетического и сельского хозяйства реки Теннесси.