Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

— Нет ничего хуже этих воскресных завтраков, — оправдывался я перед Билем Кингом.

— Как и в любом другом доме, — ответил Биль.

— Как и у вас?

— Везде так. Боже милосердный, до чего же все это грустно!

— Почему грустно?

— Да потому, что они так старались. Грустно потому, что нам не нравится все, что они делают. У нас одно на уме, а у них — совсем другое.

Именно тут я впервые понял, что Биль умен.

— Твоя мать считала, что ты подпрыгнешь от радости, когда узнаешь, что она пригласила на завтрак эту маленькую… как ее там, — заметил Биль.

Вот так — «как ее там…» — он и назвал Кэй.

— Грустно потому, — продолжал Кинг, — что твой отец так любит тебя и эта любовь делает его таким смешным. Грустно потому, что так уж устроен белый свет.

Я думаю, что Биль мог бы отлично зарекомендовать себя в Гарварде, если бы захотел. Правда, у него не было полезных связей, но если бы, он не так увлекался своим драматическим кружком и уделял столько же времени чему-нибудь другому, ну, например, работе в «Лампуне», если бы он хотел наладить отношения с людьми, с которыми я знакомил его и которым он обычно нравился, вполне возможно, что его бы избрали в клуб. Вся беда в том, что он не хотел беспокоиться, не хотел предпринимать никаких усилий в этом направлении. Так, когда Кэй Мотфорд пригласила его на бал в «Сомерсете» по случаю ее совершеннолетия, Биль отклонил приглашение. Отказом ответил он и на приглашение пойти к Брэдбери. В то время как все прямо-таки с ума сходили, стремясь попасть в какой-нибудь клуб, Биль попросту уклонялся от полезных встреч с полезными людьми. В общем, он никогда не стремился поступать так, как поступил бы каждый на его месте.

Биль заставил меня однажды сильно рассердиться. Это произошло на первом курсе, вскоре после того как Боджо Браун на встрече с Дартмутом вывихнул ногу. Ковыляя на костыле, Боджо добирался до футбольного поля и наблюдал за тренировкой; он понимал, что не успеет поправиться настолько, чтобы принять участие в матче с командой Иэльского университета. Все в нашем общежитии очень жалели его. Пока Сэм Грин, готовясь к экзаменам, жонглировал футбольным мячом, Боджо сидел тут же в комнате, поставив рядом костыль, и следил за каждым движением Сэма. Стоило кому-нибудь зайти в комнату, он сейчас же принимался рассказывать, как произошло с ним несчастье.

— Так вот, слушайте, ребята, — начинал он. — Я хочу, чтобы вы ясно представили себе, как это случилось. На всем свете не сыщешь человека, — повторяю, на всем свете! — который мог бы похвалиться, что это из-за него я растянул связки ноги, если только, конечно, я был бы наготове. Но этот подонок из Дартмута терпеть меня не мог и задался целью «подковать». Он так потом и заявил. Но если я наготове — никому не удастся вышибить меня из игры.

— Правильно, Боджо! — соглашались присутствующие. — Ну и парень же этот Боджо!

— Так вот, слушайте, — продолжал он. — Случилось это так… если вы мне не верите, Сэм Грин подтвердит. Ты ведь видел, Сэм?

— Видел, — подтверждал Сэм. — Мы как раз были на десятиярдовой линейке, и я все видел.

Как только Боджо и Сэм начинали свой рассказ, мы тоже переносились мысленно на эту линейку.

— Макс руководил игрой через меня, как всегда, когда он хочет, чтобы первый гол забили мы. Ну, я сбил этого слюнтяя с ног, и мы пробежали ярдов пять. Пробежали бы и все десять, если бы мяч был у тебя, Сэм.

— Ну нет, — отозвался Сэм. — Не думаю, Боджо.

— Ты бы пробежал. Ведь разрыв между игроками противника был чуть ли не в милю шириной. Но тут раздался свисток. Тайм закончился. Я стоял и отдыхал, ничего не подозревая, и в эту минуту он дернул меня за ногу, и я плюхнулся на него.

— Это как же понимать? — поинтересовался я. — Он дернул тебя за ногу? [14] Игра слов. «To pull the leg» означает и «дернуть за ногу» и «дурачить».

— Бог ты мой! — воскликнул Боджо. — Ты что, разучился понимать английский язык? Я стоял, ни о чем не думая, и собирался переступить через него, а он утверждает, что я наступил на него. Сэм, ты же прекрасно знаешь, что я не наступал. Я лишь хотел переступить, чтобы уйти с его пути.

— Правильно, Боджо, — подтвердил Сэм. — Он лежал врастяжку. Зачем бы тебе наступать на него?

— Так вот, ребята. Я только переступил через него, ни о чем не думая, а он схватил меня за ногу. Он заставил меня потерять равновесие, связки у меня растянулись, и я сел ему на голову. Мне показалось, что у меня начисто отвалилась нога, и все только потому, что он застал меня врасплох. И знаете, что он потом сделал?

— Что? — спросил я. — Боджо всегда хотелось, чтобы кто-нибудь спрашивал его об этом.

— Он укусил меня. Вот чему их учат в Дартмуте!

— Укусил тебя? — переспросил кто-то, как и хотелось Боджо.

— Не верите, да? Следы зубов видны до сих пор. Можете снять с меня штаны, если не верите. Ну-ка, кто-нибудь помогите мне снять штаны. — Это было интересное зрелище. Все сомнения в том, что его укусили, мигом исчезали.

— Так вот, ребята, как обстоят дела. Не знаю, что у нас теперь получится с Иэлем.

Все это происходило как раз в то время, когда нам нужно было во что бы то ни стало выиграть у Иэля, и вечером накануне игры произошло нечто необычайное. Часов в семь в общежитии послышался голос Боджо.

— Эй вы! — кричал он. — Заходите ко мне!

У меня сидел Биль Кинг, и он тоже присоединился к нам, когда мы направились в комнату Боджо. Боджо сидел в кресле, а рядом стоял Сэм Грин.

— Привет, ребятишки, — обратился к нам Боджо. — Привет, Кинг. Можешь не уходить. Сэмми Ли сейчас приведет сюда всю команду, и мне бы хотелось, чтобы меня окружали друзья.

Мы выстроились вдоль стены, не спуская взглядов с Боджо. Каждый из нас понимал, что удостоился неслыханной чести. Постоять здесь, оказаться свидетелем подобной сцены — не всякому жалуется такая привилегия.

— Это, конечно, чепуха, — продолжал Боджо, — но мне вроде бы нравится, когда вы со мной.

— Может, мне лучше уйти? — спросил Биль Кинг. — Тут соберется куча людей…

— Да нет же, черт возьми! — возразил Боджо. — Оставайся, раз уж пришел.

— Идут! — закричал Сэм.

Послышался топот ног, и минуту спустя вестибюль и комната Боджо заполнились людьми. Первый вошел помощник тренера Сэмми Ли — пожилой человек с мясистым квадратным лицом, голубыми глазами и коротко подстриженными волосами.

— Я привел мальчиков взглянуть на тебя, — заговорил Сэм Ли. — Как твои дела? — Он положил руку на плечо Боджо, повернулся к группе и продолжал: — Ну-с, молодцы, вот он, Боджо Браун, и я надеюсь, все понимают, что мы думаем о Боджо Брауне. Все мы знаем, что завтра Боджо Брауна не будет с нами, и все мы понимаем, что это значит. Но есть нечто такое, что может сделать каждый из вас. Я хочу, чтобы каждый из вас подошел к Боджо Брауну, пожал ему руку и заверил его, что хотя завтра его и не будет с нами, мы все равно спустим шкуру с иэльцев. Ну-ка, молодцы, пожмите ему руку!