Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

— Нет. А почему они должны были вернуться?

Джо снова подул на пальцы, взглянул на них и с силой потер руки.

— Они куда-то пошли. Я подумал, что в дом.

— Никуда не денутся, — отозвалась Мери. — У нас еще осталось кофе. Кто хочет кофе? Джо, вы хотите?

— Не сейчас. Интересно, где же они? Становится поздно.

Действительно, становилось поздно. Обнаженные ветви буков за окнами кабинета словно посветлели, как всегда кажется зимой, перед наступлением темноты.

— Еще нет и пяти, — взглянул я на часы.

Готова поспорить, что вы никогда так не катались с горки, — обратилась к Мэрвин сестра. — Вам бы побывать тут в апреле. Хотелось бы мне погулять здесь с вами по апрельской грязи!

— Куда, черт возьми, они запропастились, — спросил Джо. — Не хватало еще, чтобы Кэй простудилась.

— Да успокойся ты, пожалуйста, — сказал я. — Биль не допустит, чтобы Кэй простудилась.

— Для взрослого человека ты иногда отпускаешь довольно-таки глупые замечания, — огрызнулся Джо.

— Бог мой! Да Джо, оказывается, ревнует! — воскликнула Мери.

— Это к кому же я должен ревновать? Уж не намекаете ли вы, что я ревную ее к Билю Кингу? Просто я беспокоюсь, что они либо заблудятся, либо с ними что-нибудь случится в лесу.

— Черт побери, да что они могут делать в лесу? — удивился я.

— Гуляют, конечно, — ответил Джо. — Где бы Кэй ни оказалась, ей обязательно нужно гулять. Ты же знаешь, Гарри, как она любит прогулки.

— Да, знаю. С минуты на минуту они вернутся.

— А вот и Патрик с машиной, — сообщил Джо.

Ничего дурного не было в том, что Биль и Кэй где-то задержались, но я все же обрадовался, когда услыхал их голоса около веранды. Открывая дверь, Биль запел:

— «О радость, о младость! Куда же мы отправимся отсюда?»

— «С тобой; любимый, куда угодно — от набережной Джерси-сити до Гаарлема», — пропела в ответ Кэй.

Несколько секунд они стояли рядом на пороге; все почему-то молчали. Я снова подумал, что Кэй зимой выглядит гораздо лучше, чем летом. Шарф у нее был такого же цвета, как и глаза; ее щеки покрывал густой румянец, а грудь порывисто опускалась и поднималась, словно они только что бежали.

— Не понимаю, как вы можете торчать в доме в такой день, как сегодня, — заявила Кэй.

— Положим, сейчас уже не день, а почти ночь, черт побери! — буркнул Джо.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Кэй, — пусть будет — в такую ночь, как сегодня. Гарри, вы знаете, где мы были? Мы спускались к ручью.

— Неплохое местечко, этот ваш Уэствуд, — заговорил Биль. — Я и не предполагал, что у вас тут есть даже ручей.

— Если Патрик приехал, — сказала Мери, — то нам, пожалуй, пора возвращаться.

— «Сегодня здесь, а завтра там! — снова продекламировал Биль. — Ведь здесь всего только палатка, лишь на ночь приютившая его».

— «Бери наличные, — проговорила Мэрвин, — в кредит не верь!» [25] Мэрвин перефразирует четверостишие Омара Хайяма: Что мне блаженства райские — «потом»? Прошу сейчас, наличными, вином! В кредит — не верю! И на что мне слава? Под самым ухом — барабанный гром… (О. Хайям, Рубаи, М. 1961 / Перевод И. Тхоржевского.)

Я заметил, что Биль быстро повернулся к ней и рассмеялся.

Я думал о Мэрвин Майлс. В полночь она уедет, и я, размышляя о наших отношениях, впервые, кажется, спросил себя о том же, что говорилось в песенке: «Куда же мы отправимся отсюда?»

Если мне не изменяет память, во вторник вечером или незадолго до наступления вечера раздался телефонный звонок. Мы с Мери после обеда пили в гостиной кофе, когда вошел Хью и доложил, что мисс Мотфорд просит к телефону мисс Мери.

— Что нужно Кэй? — спросил я, как только Мери вернулась.

— Адрес Биля.

— Странно, что она не обратилась ко мне. Интересно, зачем ей понадобился адрес Биля.

— Говорит, что обещала сообщить ему название книги, которое не могла вспомнить прошлый раз.

— Странно, странно, — повторил я. — Мне и в голову не приходило, что Кэй так много читает.

Однако все это казалось мне скучным. После отъезда Мэрвин и Биля вообще все казалось очень скучным.

Примерно в пятницу позвонил Джо и сказал, что ему надо кое о чем поговорить со мной. Я пригласил его к себе выпить по рюмке вина. Джо вскоре пришел и сразу же заявил, что хочет говорить с глазу на глаз, после чего мы отправились, как вы сами можете догадаться, в библиотеку. Я сразу понял, что у Джо какие-то неприятности. Он сел, потер руки и закурил, но тут же бросил сигарету в камин.

— Послушай, я должен с кем-то поговорить, а ты мой лучший друг. По-моему, я схожу с ума. Ты знаешь, что произошло?

— Понятия не имею.

Джо встал и подошел к окну.

— Не знаю, как и сказать тебе. Вот уж не предполагал, что может случиться такое. Одним словом, Кэй разорвала нашу помолвку.

— Что?!

— Ты не ослышался. Она разорвала нашу помолвку. Это произошло вчера.

— Ты хочешь сказать, что вы поссорились?

— Ничуть. По ее словам, она начала понимать, что я не в состоянии дать ей всего, чего она хочет.

— Чего же она хочет?

— Не знаю, кто и чего хочет. А я-то считал, что между нами все в порядке! Ты не думаешь… эта мысль только сейчас пришла мне в голову… ты не думаешь, что тут в какой-то мере замешан Биль Кинг?

— Биль Кинг? Но ведь Кэй почти не знает его.

— Пожалуй, ты прав. Да и кто может заинтересоваться Билем Кингом? Я знаю, Биль твой друг, но, откровенно говоря, он всегда казался мне большим глотком холодной воды.

— Выбрось из головы Биля Кинга, — посоветовал я и добавил, что, пожалуй, даже хорошо, если Кэй действительно почувствовала необходимость разорвать помолвку. Это показывает, внушал я Джо, что она наделена незаурядным мужеством. Нет ничьей вины, если двое не могут найти общий язык, — лучше понять это сейчас, чем потом.

— Пройдет время, и ты будешь доволен, что Кэй поступила так. Ты переживешь это, Джо. Переживешь, и когда-нибудь найдешь другую девушку.

Я только повторял то, что не раз слышал от других. Странно, но факт: то, что говорят в таких случаях другие, часто оказывается правдой или почти правдой. Если вы молоды, утверждают люди, то рано или поздно все позабудется. Но почему же они умалчивают, что в юные годы мы так легко ранимы? Я задаюсь этим вопросом всякий раз, когда при мне начинают тужить о безвозвратно ушедшей молодости. Я же рад, что моя юность прошла и никогда не вернется.

Наставляя Джо, я и не думал, что все сказанное скоро должен буду повторить самому себе и что мне следовало бы понаблюдать, как мои слова отзываются на нем. Не скупясь на советы и утешения, мы редко задумываемся, что они, как насмешливое эхо, могут вернуться к нам.

«А ведь ты здесь и останешься», — сказала мне Мэрвин.

После отъезда Мэрвин я снова и снова вспоминал малейшие оттенки ее голоса. Возможно, нам обоим было бы легче (но не лучше), если бы она никогда не произнесла этих слов.