Олег Акимов - Солёные брызги

— Что? — Очнулся Иван.

— Ничего… А что такое?

— Закрой рот…

— Ой — ой !! Только не надо, Ваня, ладно ?… Знаю я хохлушек!

Слабы на передок… Пробовал в «Красных» в Германии, и Голландии…

А сколько их в Польше? Забыл? Вспомни! И твоя тоже…

Захочет, — заработает … Я зна–а–аю!

Смысл услышанного дошёл, достал, и обжёг захмелевший мозг как электрошоком. Он отпрянул от окна, медленно повернулся, и с ненавистью посмотрел в расплывшееся на подушке лицо …

«Что ты сказал? Что ты сказал, сука…» — Прохрипел Ванька, взявшись за горлышко пустой бутылки, и шагнул вперёд…

…Грузовик остановился всего в нескольких метрах от внезапно появившегося в свете фар человека. Пожилой, опытный водитель среагировал мгновенно, но из кабины вышел не сразу, мысленно заново переживая происшедшее, и приходя в себя несколько минут. Затем открыл дверь, и спрыгнул с высокой подножки…

— Bullshit !!! Are you crazy?

— Торонто… Торонто… — Повторял пьяный незнакомец, держась за

хромированный бампер.

— Do you proceed to Toronto? — Переспросил шофер, заметив кровь на руках и куртке странного путешественника.

— Торонто… Батя… Торонто… — Кивнул тот в ответ.

Канадец безошибочно понял кто перед ним, и торопливо пригласил жестом, — «Okay! Okay! Come! Come here !»

Машина легко тронулась с места, и быстро набрала скорость…

— Long way… You can sleep…

— Да–да, отец… Слип… Я только немножко… Мамка…

Понимаешь… Мазе… Май мазе… Нету больше…

— Don´t mention… Understood! Toronto! — Кивал водитель, подозрительно рассматривая незнакомца.

— Да–да… Торонто… Отец… Мани… Деньги… Сестре… На учёбу…

Стадинг… И швейную машинку… Ей надо… Ниид… Понимаешь…?

Ни хрена ты не понимаешь…

Парень достал упругую пачку стодолларовых банкнот, и показал её окровавленной рукой, —

— Вот… Я заработал… Мани… Отец… Сестре…

— Oh! Chizzes… Chizzes Christ! — Приходя в тихий ужас, пробормотал тот.

«Всё, Галка… Всё нормально… Ты только не плачь…», — прошептал Иван, и безвольно уронил голову, теряя силы и последние проблески сознания.

Убедившись, что случайный пассажир уснул, законопослушный гражданин своей страны переключил радиостанцию на нужную частоту вызова, затем ещё раз с опаской посмотрел на спящего, и произнёс в эфир:

— Police… Police Ontario! Police Ontario…!

… This is Josh Hancock driver calling…

— Вообще то , — это лазарет… — Распахнул я дверь его нового временного жилища.

Он переступил комингс, и остановился…

«Проходи, проходи… Здесь всё есть, — и гальюн, и ванная, и шикарная кровать на кронштейнах, — две степени свободы !» — Я качнул высокое громоздкое сооружение, и оно жалобно заскрипело откуда то снизу.

Иван подошёл к иллюминатору, и посмотрел на проплывающий мимо берег… Совсем близко…

— Малгрейв… Что такое Малгрейв? — Спросил он.

— Не знаю, — Пожал я плечами.

— Могила Мула…

Повернулся, и заметно нервничая, повторил, —

— Могила Мула… Дословный перевод…

— Странное название для города… Больше подходит для кладбища…

Он промолчал, показывая, что разговор закончен…

— Ну ладно… Располагайся… Если что нужно, — говори мне. Моя каюта, — палубой ниже. Меня зовут Олег. Я второй помощник. Приходи в гости. Две недели до Бремерхаффена. А потом, — неделя до Мурманска… Привыкай. Осваивайся. И не вешай нос, — всякое бывает… Хотя, конечно, если честно, — тебе не позавидуешь…

Парень снова посмотрел в иллюминатор, прислонился лбом к стеклу, и закрыл глаза, дав понять, что хочет остаться один…

…Пять шагов по коридору…

Прямо, и сразу налево, — дверь….

…Удар ладони, — и штормовые задрайки разведены. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы выбежать на шлюпочную палубу…

Он подскочил к краю борта, ловко перемахнул через релинги, и лихорадочно обернулся… Убедившись, что за спиной никого нет, глубоко вдохнул, и шагнул в чёрную бездну…

Осенняя тёмная вода ласково и мягко, как сына, приняла его, и сомкнулась над головой, радостно салютуя миллионами солёных брызг…

…«Сергей Коршунов» уже второй месяц стоял под арестом в Новой Шотландии … В середине девяностых Россия продолжала мучительно, ценой страшных потерь и ошибок, выходить из затяжного кризиса. Проблемы Отечества настигали нас повсюду. Здесь, — на канадской земле, мы пытались решать их самостоятельно. Получалось, если честно, — не очень…

…«Старшему помощнику пройти в каюту капитана !», — прозвучало по судовому циркуляру.

— Олег Вадимыч, познакомься, — кивнул мастер, представляя мне пожилого человека.

— Здравствуйте…

— Добрый день… Берестов… Вениамин Львович , — Улыбнулся он, и

протянул ладонь для рукопожатия.

Бывший сотрудник «СовМорФрахта», а ныне, — добропорядочный канадский гражданин, выглядел вполне респектабельно и сыто. На причале поблёскивал боками роскошный «Oldsmobil», а на лощёном лице его хозяина, здесь, — в капитанской каюте, была заметна умиротворённость, и барская снисходительность. По всему было видно, что он очень доволен собой, и своей жизнью…

«Вениамин Львович, пользуясь старыми связями, хочет помочь руководству компании в нашем освобождении из–под ареста…», — пояснил капитан.

«Да — да…» — Подхватил тот оживившись, — «Но я хотел познакомиться с вами не по этому…»

— Слушаю вас …

Он прищурил взгляд, и спросил, —

— Скажите, Олег, вы были в девяносто втором в составе экипажа капитана

Димитрова?

— Да… На «Железноводске»…

Я был вторым помощником у Николая Васильевича… А что?

Берестов, глядя с упрёком, осуждающе покачал головой, —

— Я готовил служебную записку на лишение Димитрова капитанского звания… И экспертное заключение…

— Как? Так это вы?

«А что вы удивляетесь, молодой человек !?» — Он профессионально налил металлом голос, поднялся с кресла, и продолжал менторским тоном, —

— Димитров покинул место падения человека за борт, прекрасно осознавая свои действия, и их дальнейшие последствия для себя!

— После кабинетных разбирательств, и лишения диплома, у Николая

Васильевича был инсульт…

— Он нарушил Кодекс Торгового Мореплавания СССР! —

Оборвал он меня, чеканя фразы, и нервно понизив голос до шепота, добавил:

— Вы это понимаете ?!

Респектабельность и лоск слетели с его лица. Передо мной стоял чинуша, с белёсыми поросячьими ресницами… Благополучный, упитанный, казённый, всегда правый во всём, и непереносимо отвратительный в этой своей всегдашней правоте…

Тщательно подбирая слова, я попытался донести до его вспотевшего розового лба то, как «созревало» капитанское решение:

«…Стеснённые условия плавания… Мелководье… Течение… Сумерки… Мы объявили тревогу, но не могли долго находиться на фарватере… С якоря сорвало… На борту было шестьдесят человек… Именно поэтому капитан не стал рисковать судном и экипажем… Мы доложили Береговой Охране, указав предполагаемое место падения… И только получив их разрешение, покинули бухту…»