Всеволод Фабричный - Самоед

Бедные родители: они делают все возможное, чтобы облегчить мне жизнь, но все чаще и чаще я с грустью понимаю, что будь они хуже (читай: безалаберней) — я любил бы их значительно больше…

Или у вас имеются какие–то моральные обязательства перед начальством? Как жаль… Вы удивляетесь почему ваш заводской бугор такой отпетый минотавр… Да ведь это вы сами его таким сделали! Вы с первого дня вытащили свою жалкую пипетку послушания и она моментально начала капать в его опьяненные мелкой властью мозги. И докапалась до того, что начальник уже принимает за должное тот факт, что вы как скотина, работаете не покладая рук и на вас всегда можно положиться. С наступлением сумерек — умная корова сама начинает потихоньку продвигаться к хозяйскому дому. А начальник ваш требует еще больше. И еще. И все равно недоволен.

А может быть вы просто боитесь жить безответственно? Боитесь, что падете в бездну из которое не выбраться?

Все, все… Нет сил теребить соски своего нигилизма. Поверьте, пожалуйста поверьте: я не такой уж подлый циник и гад, со мной бывает удивительно легко жить. Я знаю нескольких хороших людей и они, если что, — возьмут шариковую ручку и напишут безупречные рекомендации… Я же сказал, что день не задался — вот все и обострилось.

Я знаю только, что скоро закончу заказ и мне нужно будет подойти к этим бабам и подкатить к ним наполненную тележку, чтобы они запаковали товар. (кстати — хороший крем на второй полке слева…надо записать на руке……потом возьму, когда никто не видит). И когда я подойду к ним — они скажут мне что–то бессмысленное и дурное и мне надо будет отшутиться в ответ. Надо будет отшутиться преувеличено–грубым голосом, небрежно опершись на свою тележку. И следить за мимикой лица — придать ему беззаботное выражение мужчины–дебила — они так это любят… Еще с младших классов средней школы я понял: для того, чтобы овцу приняли и обласкали в обществе — надо делать все, чтобы походить на других овец. И поменьше оригинальности. Когда все заблеяли — начинай блеять и ты. Когда все ссут — расслабь и свой сфинктер.

Необходимо показать им, что я такой же как и все, а это так тяжело… Почти на все что мне говорят я втайне желаю засунуть два пальца в рот и жутким исторгающим звуком дать понять, что для меня значат их обязательные слова. Если я не отшучусь — в следующий раз они скажут что–нибудь еще более идиотское, просто чтобы сотрясти воздух — ведь им, падлам, это ничего не стоит… Они сотрясают воздух до двухсот раз в день…Так было в московской школе, так было в Старой Стране. Новая Страна точно такая же…

Мне хочется выпить и я решаю сделать это сейчас же. Вообще — я откладывал это ежедневное мероприятие до первого перерыва, но крохотный дятел пристрастия уж как–то слишком настойчиво колотит мне в висок. Необходимо определиться насчет дозы. Я полагаю, что триста грамм с лишним для начала будут идеальны.

Мне не нужно брать бутылку из дома — здесь на складе в неограниченных количествах живет (видите: даже одушевляю!) самый дорогой алкоголь который я когда либо глотал. Двадцать миллилитров стоит восемь долларов и пятьдесят центов. Я выкрадываю эту божью росу с величайшей осторожностью. С каждым днем моя паранойя растет: я пью всего две недели, а ущерб нанесенный моей компании уже составляет примерно три тысячи долларов…Меня спасает не столько моя хитрость, сколько поголовное незнание работников склада и наших менеджеров, что эту жидкость можно пить в больших количествах. Если меня схватят и всего–лишь уволят за эту проделку — я буду считать что мне повезло.

Что же это? Я расскажу, я расскажу… Только лишь прервусь на секунду чтобы сообщить вам насколько улучшилось мое настроение. Я предвкушаю, я слегка пританцовываю, едва слышно хихикаю и от возбуждения без устали повторяю одно и то же матерное слово. Я почти что нахожусь в эпилептической ауре — все кажется ярче и внушительней. Мне моментально хочется в туалет по большому, но это после. Сейчас я имею право только лишь со страшной силой выпускать газы и несколько раз пробежаться по своему проходу «A», и в нескольких местах слегка раздвинуть коробки с товарами — настороженно заглядывая в проход «Б»: кто там и смотрят ли на меня. Чтобы мои ботинки не топали — я бегу на цыпочках, чуть–чуть подавшись торсом назад, напоминая при этом всемирно известного комика и немного опасного дурака Мистера Бина.

Это гомеопатические капли с двадцатисемипроцентным содержанием алкоголя. Они называются «Спасительное Лекарство». Крохотные бутылочки по двадцать и по десять миллилитров. Я предпочитаю двадцать. Доза капель такова: пять–восемь капель на стакан воды. Ну да! (простите — но я, вот, даже сейчас когда пишу это — зашелся от смеха!) Скажите лучше: восемнадцать бутылочек сразу! Это будет три пачки. В пачке — по шесть бутылочек, каждая из них в маленькой желтой коробке. Капли — самые разные. У нас их около тридцати видов. Каждый вид от чего–нибудь помогает. «Вишневая Слива» — мои любимые. Легенда гласит, что «Слива» помогает от стресса у людей и собак. Я полностью «за». Восемнадцать бутылочек — это будет триста шестьдесят миллилитров. Несколько тысяч капель. После такой интенсивной терапии — мой стресс канет в лету уже через десять секунд. Кроме экстракта вишни и сливы в состав моих гомеопатических фаворитов входит: вода, алкоголь (ну это я уже упомянул), и еще несколько разных травяных и цветочных экстрактов — по–моему климатис, роза и… дальше не помню.

Убедившись что ни в одном из проходов не присутствует какой–либо человеческой активности — я быстро подхожу к коробкам с каплями, которые навалены около стены, рядом с пакетиками органически выращенных орехов.

Я быстро хватаю три пачки, засовываю их в штаны (одна посреди живота, две — по бокам) и как можно сильнее натягиваю свитер. Мой пояс не дает пачкам провалиться в штанины. Он поддерживает их. Я выгляжу слегка беременным — восемнадцать коробочек все таки….Если хоть одна пачка провалится ниже, например непослушно скользнет в трусы — это уже не будет беременностью, а запущенным случаем паховой грыжи.

Мне очень больно. Острые углы пачек вгрызаются в мою худую плоть. Ах! Картонные волки! После — на коже вздуются временные рубцы. Живот мой должен быть максимально втянут — иначе пояс не удержит пачки и они выскочат наружу. Трудно дышать. И как я уже говорил — дико хочется какать.

На складе два туалета — один наверху около офиса и столовой, второй здесь — внизу. Нижним туалетом нам пользоваться не рекомендуется, потому что помещение склада снимают сразу две компании и нижний туалет нам не принадлежит. Мне сейчас не до правил. Я беру со своей тележки лист бумаги с заказом и, прикрывая свой внезапно выросший живот, боком по–крабьи прохожу мимо деревянных столов за которыми мои сотрудники пакуют товары. Кажется никто не заметил. Я прохожу в подсобку которая предлагает мне следующие варианты пути: через белую дверь — на улицу, вверх по лестнице — в офисы и наконец в небольшую помещение, в котором взвешивают заказанное тофу, отмывают в грязнейшей раковине запачканные при перевозке товары и держат всякий ненужный хлам. Вторая дверь в этой комнате ведет в туалет. Скорее! Скорее!