Андрей Агафонов - Ангелы падали

Эдуарду Лимонову

Перчаток выброшено миру
Довольно! — Кто их разберет…
Свою московскую квартиру
Он, верно, бункером зовет.
В конвертах белых рассылает
Инструкции ученикам,
Да вот чернила замерзают,
И очень холодно рукам…

«Если долго смотреть на небо,
Там непременно появятся звезды», —
Он верил в это, ибо нелепо;
Я вторил ему — никогда не поздно
Случайным облаком или Богом
Закрыться от юношеских иллюзий:
Звезды не звезды, у нас под боком
Вечно дремлют какие–то люди…

Звезда над городом его
Горела бледно и тревожно,
И он не вспомнил ничего,
Во что поверить невозможно;
Но, потрясенный широтой
Того, что в небесах и выше, —
Заплакал горьким сиротой
О стенах, комнатах и крыше…

Скажи, ты слышишь голоса,
Тебя клянущие от века
За то, что ты на небеса
Вознес любовь — и человека?
Желая превозмочь тебя,
Летают люди с колоколен
И разбиваются — любя.
Теперь ты счастлив? — Я доволен.

Кто правду нам о горбунах
Расскажет с самого начала?
Я видел в некоторых снах:
Летела стая — и упала.
Померкли огненные лбы,
Погасли восковые лица —
И вот захлопнулись горбы,
И потянулась вереница…

Во благовременьи, полною мерой,
Нас отпускали с молитвой и верой.
Нас отпускали — и падали мы
Били поклоны в разгаре зимы.
Словно креветками, брызгая кровью,
Крылья ломали мы перед Любовью
И замирали на каждом углу,
Жалко и слепо уставясь во мглу.

Грязь пополам со снегом,
Пальцы во льду застыли…
Нас провожали смехом —
Вот уже проводили.
Я захватил на память
Тело, еще живое…
Весело можно падать,
Если падают двое.

Море людей, океан людей!
И те же люди — на берегу.
Какой бы ни был прелюбодей,
Любить так много я не могу.
«Уйдем же отсюда, в горы уйдем
И бросим оттуда камень на пляж!»
Вот так я стал соляным столбом:
Я оглянулся на свой мираж.

Мы еще сойдемся, братья,
За бутылочкой винца
Проклинать свои занятья
И канючить без конца.
Мы еще обсудим виды
На тот свет — и на полу
Позабудем все обиды
В гастрономе на углу.

Лишь тот достоин жизни и
Свободы, кто за них дерется —
А я сложил крыла свои
И все гляжу на дно колодца,
И мне — живому без борьбы —
Земля дошла до подбородка.
Забавно, правда? — у судьбы
Такая легкая походка…

На этом поезде год назад
Я ехал туда, куда…
На этом поезде год назад
Я ехал уже туда…
Куда, без сомнения, год назад
Не ходили еще поезда.

Там было другое — было то,
Чего не забыть никак.
Там было такое, чего забыть
Я не смогу никак —
Почтовый ящик, пустой как сон,
И я — последний бедняк.

Я знал наверное год назад:
Судьба моя решена.
Я знал, наверное, год назад,
Что судьба моя решена…
Меня на перроне встречала она —
Привычная тишина.

Но много за год исколесил
Железных дорог и душ,
Я много за год исколесил
Сердец, и дорог, и душ,
И мне уже не хватает сил
Вернуться в родную глушь.

И я — богат, будто сто воров,
Укравших мою судьбу.
Да, брат, я богат, будто сто воров,
Укравших мою судьбу.
И ты увидишь, как я богат —
В моем жестяном гробу.

Пока мы едем, присядь–ка, брат,
Ведь я тебя не боюсь…
Слышишь, присядь–ка со мною, брат,
Ведь я никого не боюсь —
И я исполню тебе стократ
Железнодорожный блюз.

Я никогда не буду дома…
Угадай, почему.
Я никогда не буду дома…
Поди пойми, почему.
Я сам пытаюсь это понять
И десять лет не пойму.

Мои дороги без дороги…
Голова без ума.
Мои дороги не знают дороги,
И голова без ума.
И все, что я знаю: сегодня осень,
А завтра будет зима.

Ты скажешь, брат: «О, ты ведь молод!
И все еще впереди».
Ты скажешь: «О, ты еще так молод,
И столько всего впереди».
Спасибо тебе, но сегодня осень,
Сегодня такие дожди…
И где бы не был я, где я не был,
Не будет больше меня.
И где бы, о небо, я только не был,
Не будет больше меня.
И я могу обойти все небо,
Но дома не буду ни дня.

Дожди не знают, чему бывать
Годами, через года…
Дожди не могут нас убивать
И помнить через года.
Обыкновенная, вот и все,
Летит в октябре вода.

Печально глядя на небеса
Сквозь плачущее окно,
Рассеянно глядя на небеса
Сквозь пляшущее окно,
Я сам не плачу и не пляшу,
И мне уже все равно.

Мой поезд — скорый, и на восток
Он скоро придет один.
Мой поезд опять идет на восток
И скоро придет один.
И дождь за окнами одинок
Идет, куда все дожди…

Мы с нею встретимся через год
Или уже никогда.
Случайно столкнемся мы через год,
А может, уже никогда.
Обыкновенная, вот и все,
Летит в октябре вода.

Не знаю, как об этом сказать,
Не знаю, с чего начать…
Пора бы тебе обо всем рассказать,
Но не знаю, с чего начать.
В общем, когда мне не хватит слов,
Я буду просто мычать.

Это было, брат мой, еще зимой.
Она ходила в пальто.
Подумать только, еще зимой
Я ей подавал пальто.
Она была моя женщина,
А я был просто никто.

Она уходила — и каждый раз
Я знал, что она не придет.
Не знаю, откуда я это взял,
Но знал — она не придет…
И я мычал, как мычу сейчас,
Сутками напролет.

Мы прожили зиму — она и я,
И захватили весну.
Всю зиму, словно единый день,
И еще захватили весну…
Распалась наша двойная тень
На одного и одну.

Она была моя женщина, брат…
Когда–нибудь ты поймешь,
Как трудно о женщине рассказать,
Которую ты поймешь.
И все, что я помню — ее глаза,
И все, что я помню — ложь…

Ты сказал мне с упреком: «Твоя любовь
Не все, что произошло.
Ты глуп, если думаешь, будто любовь —
Это все, что произошло».
А я не спорю. Но знаешь, любовь —
Это то, что ушло так ушло.

Мы сегодня с тобой оказались здесь,
А завтра сойдемся опять.
Но все может быть — мы сегодня здесь,
А завтра нас не сыскать.
Но так ли, иначе — тебе и мне
На это, прости, плевать.

Сейчас я работаю и живу
Там–то, а буду — там.
Сейчас я работаю и живу,
А завтра умру к чертям.
И снова начну работать и жить,
Теряя себя по частям.