Леонид Гартунг - Зори не гаснут

Надя обращается ко всем:

— С Новым годом, с новым счастьем!

Чокаемся, выпиваем по рюмке кагора.

— Тебе чего положить? — спрашивает Надя.

Накладывает мне селедки, винегрета.

Сидим, беседуем. Олег по секрету сообщает мне, что две ночи просидел над доказательством теоремы Ферма.

— Смотри, — предостерегаю я его шутливо, — завязнешь на всю жизнь.

— Ну, это не квадратура круга.

— Ферма-то ведь как-то же доказал…

Алла через стол спорит с Алешкой, кто лучше изображает природу — Шишкин или Левитан. Варя сидит грустная, сосредоточенная. Надя рассказывает о корове, купленной недавно колхозом:

— Замучилась я с ней. Ее хозяйка, Марья, известная певунья, и когда доила, тоже, наверно, пела. Теперь, если молча начинаешь доить, молока не дает. Такая музыкальная корова. Вот и пою. Больше всего ей нравятся лирические…

Наливаем по второй рюмке.

— Теперь мой тост, — поднимается Варя. — Разрешите?

— Тише. Тише. Говори.

— Я предлагаю выпить за…

Варя делает паузу, выразительно смотрит на меня, затем на Надю. Надя удивленно и недовольно подымает брови.

В это время распахивается дверь. В кухню, весь в снегу, вваливается Андрей Окоемов. За ним Погрызов. Оба нетвердо держатся на ногах.

— С новым счастьем! — говорит Андрей.

Все от неожиданности молчат. Он пьяно ухмыляется:

— Если лишние — извините… Можем сделать от ворот поворот.

— Ноги-то обмети, — говорит Надя.

Андрей сдергивает с головы шапку.

— Ага, ноги! Ликуй, Лаврик. Надежда Семеновна снизошла. Теперь не выгонят.

Он швыряет пальто свое на сундук, стаскивает с Лаврика полушубок. Парни подвигаются, дают им место за столом.

Варя, неудачно начавшая тост, все еще стоит, протянутая рука ее заметно дрожит, и на скатерть падает несколько темных капель. Она бледна, грудь взволнованно поднимается. Надя шепчет ей на ухо.

— Ничего — семи смертям не бывать, а одной не миновать, — отвечает Варя и громко обращается ко всем: — Я ведь не кончила. Предлагаю… за счастье Надюши и Виктора Петровича. Пожелаем им согласия в семейной жизни.

Все я заметил в короткий этот миг: быстрый взгляд Олега от Вари в сторону Андрея, и как что-то дернулось на шее Окоемова, и как широко, судорожно вдохнул он воздух, как будто вошел в ледяную воду, и как Лаврик с усмешечкой склонил голову.

Все тянутся к нам с Надей с рюмками.

— А мне почему ж не налили? — хрипло спросил Андрей.

— А вот, — показывает кто-то на его рюмку.

— Ради такого случая рюмки ни к чему. Лаврик! Стакан!

Погрызов с наигранной угодливостью кидается к полке.

— А тяжелая артиллерия у нас у самих есть.

Он вытаскивает из кармана пол-литра водки, срывает белый сургуч, дополна наливает себе стакан.

В комнате нависает томительная тишина.

— Здесь не распивочная, — замечает строго Букина.

— Завидно? — подмигивает в ее сторону Андрей.

— Андрей, не дури. Пришел, так не ломай компании, — уговаривает его Костя.

— А я могу всем налить. Ну, кому? — Он встает, выпрямляется во весь рост. — Пить так пить… За Надежду Семеновну вот как надо.

Он осушает стакан, громко бьет донышком его о стол. Алеша подвигает ему тарелку с курником.

— Закуси, а то одуреешь.

— Не требуется. Для того и пьют.

Ксюша, сидящая против меня, пытается запеть.

Ее робкий голос никто не поддерживает, она спотыкается раз, другой и умолкает.

— Пейте, ешьте, — уговаривает Надя гостей упавшим голосом.

Но ни есть, ни пить не хочется. Отставляю рюмку. То счастливое, светлое настроение, с которым я шел сюда, исчезло. Хочется встать и уйти домой. Сижу только потому, что боюсь обидеть Надю.

Алеша лениво ловит тупой вилкой скользкие грибки. Костя Блинов приуныл и рассеянно вертит в пальцах хлебный шарик. Варя отвернулась: того и гляди заплачет.

— Ну, вы как хотите, а я еще подзаправлюсь, — подмигивает Андрей, опять наливает себе водку.

Лаврик хихикает:

— Вот жизни дает!

Варя кидается к Андрею, тянется к его стакану.

— Не пей больше. И так на себя не похож.

Он противится:

— Это еще почему? Я никого не трогаю — каждый сам по себе.

— Не пей, — настаивает она.

Вмешивается Олег:

— Андрей, оставь эти глупости.

Андрей отталкивает Варю.

— Отстань. Не вяжись. Вот женюсь на тебе, тогда будешь, а сейчас уйди. Да, прошу внимания… Прошу выпить еще… за наше с Варварой Сергеевной счастье. Она-то от меня не откажется. Верно, Варюха? — Он обнимает девушку, тянется губами к ее лицу. Она вырывается, убегает в горницу. Оттуда слышатся ее рыдания.

Девушки оставляют стол, уходят к ней. Остается только Надя. Она приближается к Андрею, близко вглядываясь ему в глаза, выговаривает с презрением:

— Чем шутить вздумал! Уйди лучше, если не можешь быть человеком.

Лицо его тяжелеет прихлынувшей кровью, на шее надуваются вены. Я выхожу из-за стола, становлюсь рядом с Надей. Олег берет его стакан, выливает водку под печь.

— Все против меня? — усмехается Андрей. — Выбирается из-за стола, садится на пол подле елочки. — Ну, давайте, давайте! А я отдохну.

Лицо его в поту, растрепанные волосы лезут на глаза. Надя отзывает меня в сторону.

— Прости, что все так глупо…

Алеша вынимает из футляра баян, играет вальс. Костя Блинов уводит Надю танцевать. Лаврик тянет за руку Аллу, она отказывается.

— Значит, мы безработные! — кричит Лаврик.

Он опускается на пол рядом с Андреем, достает портсигар.

— Здесь не курят, — кидает ему Надя.

— Это мы п-понимаем, — икает Андрей. — Пошли, Лаврик!

Они выходят в сени. Лаврик почти тотчас же возвращается, пробирается между танцующими ко мне.

— Андрей просит на пару слов.

Накидываю шубу, выхожу вслед за ним.

Метель кончилась. Небо очищается от облаков. Блестят кое-где звезды. Андрей стоит на крыльце. Ворот его белой шелковой рубахи расстегнут. Враждебно смотрят на меня пьяные, белесо-полынные глаза.

— Иди, оденься. Простынешь, — советую я.

— Не то говоришь! — грубо обрывает он меня.

Наклоняется, зачерпывает ладонью снег.

— Скажи лучше, доктор, правда это?

— Что именно?

Андрей трет лицо снегом, вытирается рукавом.

— Скажи, как дважды два — ты женишься на ней?

— Здесь не место…

— А ты говори, не бойся.

— А кого бояться?.. Да, женюсь.

— Выходит, Окоемов лишний?.. Точка. Так и запишем.

Я поворачиваюсь, чтоб уйти, он удерживает меня за плечо.

— Ты куда?

Мы стоим на крыльце вдвоем. Лаврик куда-то исчез. Правую руку Андрей подозрительно держит в кармане. Наверное, нож.

— Не уйдешь! — хрипит он.

Внезапно появляется Надя. Она сразу угадывает, что происходит. Заслоняет меня. Голос ее звучит твердо: