Александр Грог - Время своих войн 3-4

Извилина пожимает плечами.

— Группу жалко! — говорит Седой.

— Другие не справятся.

— А ты, Извилина, значит, всерьез решил помирать?

— Кому–то надо — людей не хватает.

— Без тебя не раскрутится.

— Раскрутится! — уверяет Извилина. — Обязательно раскрутится. Только чуть медленнее, как бы само по себе… Одним из важнейших факторов операции, является создание и последующее продвижение работающей Легенды, ей нужна опорная точка, но желательно несколько. Сократ не просто яд выпил, он и чашку за собой вылизал. Но здесь только второе было его собственным решением — протестом, первое — обязанностью.

— Замену приемлешь?

Извилина отвечает не сразу. Сказано не с бухты–барахты. Таким не бросаются. Отказ оскорбит. Одновременно понимает, что с его помощью легче начнут следующий этап этой сложнейшей операции и, помоги Михей, затеют другие, и хотя нет надежды дожить до конечного, но… Бессмертие откладывается. Каждой ветке гореть по–своему.

— Серега, я тебе так скажу: не начавши — думай, а начавши — делай! Думай, пока есть время, в полную силу, а потом уже под мысль не останавливайся! Не жалей ни о чем. И никого! Нас тоже.

Видя последствия, не сотворишь великого. Малого тоже не сотворишь. И продолжения тебе не будет. Сергей отказывает себе в праве переживать об уроне. Прислушивается к себе. Нигде не больно? Значит и не тошно.

— Стоит ли? — спрашивает у Седого, не договаривая остального.

— Некоторые знания слишком утомляют — пора уходить.

— А кто по России дежурить будет?

— Была бы Россия, а дежурные найдутся.

И тут Извилина понимает, что, если сам он выживет — ему жить в деревне и учить детей. Долг этот на нем повиснет. Не прост Седой — собственную многоходовку выстраивает, посмертную.

— Искупаемся?..

Извилина забирается на «палец». Внезапный ветер морщит озеро.

— И не думай! — попытается остановить его Седой…

А еще вспоминает, как днем позже, поутру…

…Выйдя из домика «метр на метр, два вверх», едва не наталкивается на Извилину. Тот нетерпеливо переминается, прыгает, поджав под себя больную ногу, потом — нахал! — спрашивает:

— Удачно?

— Я не в том возрасте, чтобы отмечать подобное событие дружеской пирушкой, — огрызается Седой.

— Дождешься? Поговорить надо.

— Здесь?

— Я Денгиза, думаю, пригласить, — говорит из–за тонкой дощатой двери Извилина.

— Кого?!

— Денгиза.

— Того самого?

— Да.

— И куда?

— Сюда.

Седой рассеянно смотрит по сторонам, зачем–то переставляет костыль, затем снова берет, неловко вертит, прежде чем прислонить обратно.

— Долго думал?

— Так надо.

— Лихо крутите, ребятки, как бы до времени не обжечься.

— Да уж, — натужено проговаривает Извилина из–за дверей.

— И ты, это, — сердится Седой, — надолго не занимай, мне от твоей новости опять захотелось! Освободишься, Молчуна ко мне пришли.

— Сюда?

— А хоть бы и сюда! — рычит Седой. — Чем не штаб–квартира?! Постоянно здесь встречаемся! А будешь пересиживать, скажу Георгию, чтобы определил ко мне в наряд — давно пора «домик» вычищать!

— Ладно–ладно, развоевался, — Извилина, поспешно выпрыгивает на одной ноге, придерживаясь за дверь, на ходу подхватывая свои костыли. — Сейчас пришлю. Да он и сам подойдет — у него уши со всех мест растут. Громко слишком! — упрекает Седого.

Молчуна искать не надо, Молчун уже здесь — отшагивает от яблони, как привидение. Извилина оставляет их вдвоем. Но Седой еще терпеливо ждет — пока войдет в дом, хлопнет дверью.

— Ситянский умер — знаешь?

Федя — Молчун равнодушен — умер, значит, умер.

— Что ты ему вколол? — спрашивает Седой, и тут же поясняет: — Ты знаешь, я во всякий бред, вроде отсроченной смерти, не верю — Ситянский не африканец, а ты не шаман Вуду, чтобы ему такое внушить. Потом, когда ты его развернул и по спине ладонью хлопнул, между пальцев у тебя что–то было зажато, вроде пузырька целлофанового маленького — от него, подозреваю, иголочка. Так что вколол?

Молчун не отвечает — смотрит мимо и чуточку угрюмо.

— Еще осталось?

Осторожно кивает.

— Начнется операция, то же самое мне вколешь.

Федя смотрит удивленно — прямо в глаза.

— Так надо. И, возможно, не я один попрошу — Извилина может догадаться. Совесть взыграет, вины свои взвешивать начнет… Но ему, если будет настаивать, вколешь дистиллированной воды. Понял?.. Позже, как закончится, про это скажешь, а то внушит себе… Кто вас знает, молодых… Впечатлительные очень!

----

ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

Научная лаборатория ВВС США трудится над созданием технологии дистанционного воздействия на людей. Так, работа экспериментального комплекса Active Denial System основана на эффекте микроволнового излучения в диапазоне 95 ГГц, которое вызывает раздражение кожи. Сейчас он тестируется военными и полицией. Более избирательное действие характерно для импульсной лазерной установки Pulsed Energy Projectiles, создававшейся в рамках американо–германского проекта Sunshine Project, исторически уходящего в исследования в сфере биологического оружия. Сегодня эта система способна генерировать мощный лазерный импульс, который вызывает сильный нервный шок, сбивая человека с ног. Опытные образцы Sunshine появятся в текущем году. Правда, учёные из университета Флориды предупреждают, что отложенные последствия подобного воздействия на организм предсказать сложно и они могут быть весьма серьёзными.

Заманчивыми представляются способы прямого воздействия на психику, но исследования в этой сфере только начинаются — пока экспериментаторам удаётся дистанционно формировать в мозгу человека лишь грубые образы (сильный свет или шум). В перспективе же военные намерены научиться воздействовать с расстояния на все органы чувств, вызывая у людей обманные изображения, звуки и даже ощущения и погружая противника в виртуальную реальность в условиях настоящего боя. Для этого, в частности, и ведутся проекты по моделированию деятельности нервной системы.

(конец вводных)

----

Век без ошибок не коротать. Час короток, век долог, но в иной час можно столько ошибок понаделать, на век хватит! В том паскудном для жизни смысле, что внезапно укоротить его, обрезать, поставив не ко времени точку в многоточии. Точку себе, многоточие — уроком, но уже другим. Всякое зло должно вознаграждаться, либо преследоваться. И всякий раз не по заслугам его, а сверх всякой меры — ни награда, ни наказание не должны ему соответствовать — именно так его можно истребить.

— Всему есть прыщ наследный, иной не мешает и вскрыть! — к месту ни к месту, повторяет Седой, должно быть, держа в уме пословицу о том яблоке, что от яблони ни в какую! Повторяет оное и сейчас…