Владимир Лорченков - Табор уходит

Я улыбаюсь еще шире. Я — перл.

Боюсь, Кинг так не думает. Свербит меня взглядом, несносный американец, да подбородок свой трет. К сожалению, на наше требование прислать звезду мировой журналистики, мы получили только его. Сказали, мол, Опра приболела. Это вы о месячных, что ли, спросил их я. И в наказание велел поставить американскую делегацию в угол, тот самый, куда справила нужду латиноамериканская делегация. От этого Чавес весь расцвел. Болтает что–то без умолку, да все пытается пожать Нине руку. Мол, товарищ, товарищ. Зря он это, думаю я, глядя, как после потрескивания короткого ствола в руках Нины Уго Чавес падает на пол, и очень смешно дрыгает ногами. Теперь настала пора американцев улыбаться, хоть они и стоят в углу на коленях, прямо на нечистотах. Вопрос туалетов мы не предусмотрели, да. Но мы и не собираемся находиться здесь больше суток. К тому же, это подавляет захваченных. А нам нужно их подавить. Так что я прошу Нину пристрелить кого–то и из американской делегации, чтоб не слишком уж радовались. Американец падает рядом с затихшим Чавесом, и в зале воцаряется тишина. До тех пор они думали, что все обойдется без крови…

Нина ловит мой взгляд и показывает полусжатый кулак. Эвакуация началась. Что же, это займет около пяти часов.

В здании, кстати, очень жарко, чувствую я. Не только из–за прожектора телевизионщиков, но и из–за плохой вентиляции. Это мы отключили системы, чтобы спецслужбы не запустили по трубам какой–нибудь парализующий газ. Мне бы не хотелось умереть, как поганому террористу на Дубровке. В конце концов, я вовсе не террорист.

Воин света, вот кто я.

 Ребятам в углу придется несладко, — говорит Ларри.

 На то они и суровые протестантские ребята, — говорю я.

 Индейка, «Мейфлауэр», жевательная резинка, Нью — Йорк, мушкеты, Великие озера, — теперь моя очередь перечислять штампы.

 Na zdoroviе, — издевательски добавляю я.

Суровые протестантские парни в углу стоят на коленях, только Обаму мы, из уважения к Нобелевской премии, оставили стоять. Один из этих парней — тот самый Кинг, — трет подбородок, и ему жемчужно улыбаюсь я. И на все это смотрят 820 миллионов человек.

Мы в прямом эфире.

Правильнее сказать, конечно, что Кинг — в студии, просто студия сегодня для него — наш зал. Место, как они говорят, в котором происходит террористический акт.

 Хорошо, — уступает мне Кинг.

 Посоветуйте тогда вопрос, с которого я мог бы начать свою с вами беседу, — просит он.

 Ладно, — веселюсь я над его предсказуемыми попытками поставить меня в тупик.

 Хотите вопрос? — спрашиваю я.

 Да, — твердо говорит он.

 Чего хотите ВЫ? — спрашиваю я.

 Узнать истину, — пафосно отвечает он и слегка нервничает, потому что проигрывает.

 Я мог бы спросить вас, что есть истина, — говорю я.

 Но мне не хочется ставить вас в тупик, — не ставлю его в тупик я.

Ему ужасно хочется послать меня к черту, я вижу. Эти парни в телевизорах, они обожают ставить вас в тупик, и ненавидят, когда их ставите в тупик вы. Он не понимает, почему я не даю ему и слова сказать. В то же время именно мы настояли на том, чтобы здесь было телевидение. Ларри, как и спецслужбы — они так же предсказуемы, как женщина во время месячных, которая, как вы знаете, будет вести себя плохо — ждали, что все пройдет по обычному сценарию. Телевидение, требования, короткое интервью, состоящее из вопросов, полученных интервьюером от тех самых спецслужб…

Вместо этого я тяну время.

 Ладно, — говорит он, глазами послав меня к черту.

 Как вас зовут? — спрашивает он.

 Это правильный вопрос, — говорю я.

 Отлично, — с сарказмом говорит он.

 Ну и? — произносит он после короткой паузы, во время которой я любуюсь отражением своей улыбки в линзе камеры.

 То, что вопрос правильный, — говорю я, — вовсе не значит, что я на него отвечу.

 Тогда в чем смысл нашей встречи? — спрашивает он.

 Если вы не собираетесь отвечать на вопросы, — говорит он, собираясь встать.

 Терпение, — говорю я.

 Оно на пределе, — решает побыть жестким он.

 Мы с вами сидим на виду у почти миллиарда человек, — говорит он.

 Миллиарда, затаившего дыхание из–за судьбы их лидеров, людей, выбранных представлять их интересы, — добавляет он.

 Наша трансляция собрала больше народу, чем высадка на Луну! — восклицает он не без гордости.

 Кстати, — перебиваю его я, — давно хотел спросить….

 А правда, что никакой высадки на Луну не было? — спрашиваю я.

 Что вы, американцы, все сфальсифицировали на этом своем чертовом телевидении, — говорю я.

 Говорят, — заговорщицки подмигнув, добавляю я, — будто бы и флаг у вас там колыхался, хотя на Луне никакого воздуха нет…

Он с минуту мерит меня взглядом.

 Ни черта не происходит, вот что я хочу сказать, — говорит он.

 Вам нужны события? — спрашиваю я.

Оборачиваюсь, и взмахиваю рукой. В зале гремят выстрелы. Нам с Кингом под ноги бросают двух мертвых мужчин. Ларри бледнеет.

 Что?… — говорит он.

 Кто это? — перебиваю его я.

 Кто–то из делегатов, — говорит один из моих помощников в масках, и я по голосу узнаю лейтенанта.

 Польша и Румыния, — говорит он, присматриваясь к забрызганным кровью бейджикам расстрелянных.

 Опять Восточной Европе не повезло, — говорю я.

 Они больше всех ныли и действовали нам на нервы, — говорит помощник.

 Да все в порядке, — говорю я.

 Что за… — говорит Кинг.

 Это из–за вас их, между прочим, убили, — говорю я печально.

 Дамы и господа, — говорит он, справляясь с собой.

 Вы смотрите шоу «С Ларри», — говорит он, справившись с собой, наконец.

 Только что мы видели, — говорит он, — как убили президентов Румынии и Польши, прямо на наших глаза….

 Польша и Румыния понесли безвозвратные потери, — говорит он растерянно.

 Насчет поляков я бы не был так уверен, — говорю я, — у них же там страной руководят близнецы…

 Акт варварского насилия, — говорит Кинг, поджав губы, — произошел в зале выездного заседания стран членов-ООН в Риме, где три часа назад террористы захватили более ста президентов, глав государств мира.

 И с лидером этих самых террористов мы сейчас и беседуем, — говорит он.

 Если, конечно, это можно назвать беседой, — говорит он, стараясь не смотреть на трупы.

 Кофе хотите? — спрашиваю я.

… пока несут кофе, Ларри спрашивает меня:

 Как же мне к вам обращаться?

 Зовите меня Се, — говорю я.

 Как «Че»? — спрашивает он.

 Так вы из леваков и марксистов, — говорит он с пониманием.

 Ни в коем случае, — вежливо отвечаю я, поставив слишком горячий стаканчик на тело остывающего румына, ну, или поляка.

 Да бросьте вы, — говорю я, заметив осуждающий взгляд Кинг.