Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

Прошло четыре дня. На службе никто бы не догадался, что красавицу Лизу Толен бросил любовник. Ее яркий, искусно подкрашенный рот был все время растянут в приветливой улыбке. Правда, после работы она уже не торопилась домой и шла с другими девушками через улицу выпить пива. Пустая квартира пугала ее. Там ее память будут терзать милые домашние воспоминания: они с Алом сидят на кухне и пьют кофе, они с Алом гуляют и рассматривают витрины, а вечером она подстригает его широкую бороду, не слушая никаких возражений. Однако не возвращаться домой было нельзя. Он ведь мог позвонить. В полном одиночестве ожидая, не зазвонит ли телефон, она все больше поддавалась тревоге и на пятый день решила сходить вниз, чтобы пригласить миссис Этли посидеть у нее и выпить. Но на лестнице ее охватил стыд. Миссис Этли, которая вечно мучилась, не зная, когда ее муж придет домой, как-то сказала, что на их улице трех женщин бросили мужья и теперь они часто собираются выпить вместе. Уличный клуб — женщины, которых сплачивает что-то общее. Лиза вернулась к себе и подошла к окну. Тихая солидная улица. Без всяких тревог. В отличие от живущих на ней женщин. Потом она битый час звонила девушкам, которые нравились ей в колледже, а с тех пор успели удачно выйти замуж. Все они вскрикивали: «Лиза, это ты? Где ты пропадала?» И она с увлечением болтала о работе в балетных и прочих комитетах. К полуночи, когда звонить было уже некому, но она все еще сидела у телефона, ей стало ясно, где сейчас Ал. Она увидела, как он сидит на кровати в тесной комнатушке в полной депрессии и выходит, только чтобы купить кварту молока и две-три жестянки с супом. Он уже давно не брился. Если в дверь стучат, он не откликается. Мучимая жгучей тревогой за него, она съежилась в комок на кушетке да так и уснула.

На следующий день вечером позвонил Джейк. Он явно хотел ее успокоить.

— Все в порядке, Лиза, Ал со мной говорил.

— Значит, ты знаешь…

— Да. Он мне сказал.

— У него все в порядке?

— Говорит, что да.

— А где он?

— Он не сказал мне.

— Джейк… но тогда зачем ты мне звонишь?

— Ал тревожится за тебя. Ты как, Лиза?

— Я? В чем дело? Бедный Ал! — Она испугалась. — Почему ты звонишь? Что с Алом?

— Да нет, судя по тому, как он говорил, у него все спокойно, — уверил ее Джейк, а потом, как всегда, участливо спросил: — Ты одна? Может, пойдем выпьем?

— Боже мой, Джейк, не жалей меня. Я еще не впала в истерию.

— Я знаю. Но сидеть одной вредно. — Потом сказал, подзадоривая ее: — Может, сыграем партию в бильярд?

Джейк, его жена и Ал с Лизой часто играли вместе на бильярде. Но теперь она решила, что Джейк просто щадит ее, ищет способа помягче сообщить ей что-то очень плохое. Она уже не сомневалась, что с Алом случилась беда.

— С удовольствием, — сказала она. — Может, бильярд — как раз то, что мне сейчас нужно.

Они договорились встретиться через час.

В бильярдную на Янг-стрит, новую, сверкающую чистотой, как больница, женщины допускались наравне с мужчинами. Пол был устлан розовым ковром, и зеленые столы под гроздьями лампочек выглядели точно сказочные пальмы на гигантском розовом цветке. У столов играли молодые женщины, и щелканье шаров перемежалось их радостными возгласами. Даже теперь Лиза по привычке поглядела вокруг, убеждаясь, что выглядит элегантнее любой из них.

Чинный твидовый пиджак Джейка, его галстук, его приветливое смуглое лицо и широкие плечи действовали на нее успокаивающе. Она почувствовала себя словно ближе к Алу. Вот и одет Джейк по-человечески — это тоже утешало ее. Он не будет изо дня в день работать в одном и том же полосатом свитере. Однако она с самого начала заметила, что Джейк как-то странно на нее посматривает. И встревожилась. Она испуганно ждала — пыталась поддразнить его загадочной улыбкой, предложила небольшую ставку на первую партию. Она то и дело уверенно обходила стол, выбирая самую удобную позицию для удара, но потом вдруг обернулась к нему, требовательно стукнула толстым концом кия по полу и твердо спросила:

— В чем дело, Джейк? Где Ал? Где он?

— Господи, Лиза, — взмолился он. — Я же объяснил, что не знаю.

— Разве ты его не спросил?

— Он не хочет, чтобы я знал.

— Значит, мне знать не положено. Понимаю. — Она так расстроилась, что ей хотелось только одного: уйти, спрятать свою боль. — Эта подлая мужская солидарность. До чего же отвратительно, — сказала она с горечью.

— Лиза… если Ал считает, что для решения всех проблем он должен остаться наедине со своей работой, пусть будет, как ему хочется. Не вмешивайся.

Его смуглое лицо было полно сочувствия, он протянул руку, но Лиза гневно ее оттолкнула.

— Я не нуждаюсь в жалости! Не смей меня опекать, Джейк Фултон!

Джейк обиженно насупился, а она поняла, что он действительно не знает, где сейчас Ал, и что она вот-вот расплачется, если он будет и дальше так смотреть на нее.

— Что ты думаешь делать, Лиза?

— Играть с тобой на бильярде, Джейк.

— Ну тогда держись!

— Я ведь старалась делать для Ала только добро. Правда, Джейк?

— Да, он знает, скольким тебе обязан.

— Проиграть другой женщине, — сказала она, чуть улыбнувшись, — это еще так-сяк. Но чтобы книгам добренького человека средних лет… О господи!

— Что-что?

— Ну Шору же!

— И ты проиграла?

— А я всегда проигрываю. Не знаю почему, — сказала она и нахмурилась, следя за том, как ее шар тихо стукнулся о другой. — Всю мою жизнь. И всегда — по-крупному. Разве ты этого не знал, Джейк?

— Когда ты научилась играть на бильярде, Лиза?

— А, давным-давно. Как-то, когда мой отец приехал на день в город, он до вечера учил меня гонять шары. Своеобразный способ провести свой единственный день с отцом.

— По-моему, ты могла бы обыграть Ала.

— Я и обыграла его. В Париже.

— Ему это понравилось?

— Нет, он хотел продолжать до победного конца.

— Ал отлично играет. — Джейк отвел глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом. Он был настоящим другом. Честность, которую он мог бы вкладывать в свою работу, он отдавал своим друзьям. Натирая мелом кий, он сказал: — Послушай, Лиза! Ал — настоящий ученый. Ты понимаешь, что это такое? — В его голосе прозвучала горечь. — Ученый, который умеет смотреть, думать, чувствовать, вживаясь в сознание объекта своих исследований — в данном случае Юджина Шора. Но иной раз это делает с человеком черт знает что. — Он вздохнул. — Профессиональная болезнь — вот что самое страшное. Такой человек может кончить тем, что перестанет быть самим собой.

Лиза положила кий на стол.

— А у меня было такое чувство, что я увижусь с Алом. Что ты отведешь меня к нему. Да и теперь мне кажется, что он где-то недалеко. Может быть, посмотрим, Джейк? Хорошо? Заглянем в «Баржу». Он раньше часто туда заходил. Кто там сейчас?