Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

На улице она бегом кинулась к машине. Сосед, поливавший свой газон, кинул взгляд на нее и на дом Шора. Вне себя от страшного унижения Лиза пробежала мимо своей машины и только шагов через сто остановилась, решив, что машину угнали. Но тут она увидела ее позади себя, бросилась к ней и торопливо захлопнула за собой дверцу.

«Ал, Ал, если бы я не любила тебя так сильно…» — шептала она, закрыв глаза. Даже в машине ей казалось, что кто-то видит ее. Она уехала, но Шор все стоял перед ней, все отступал с улыбкой, в которой было мучительное презрение — к себе, не к ней.

В темном проулке, ведущем от гаража к дому, стук ее каблуков казался очень громким. Лиза открыла входную дверь и услышала какой-то звук наверху — скрип закрывающейся двери. Она испугалась. В последнее время в их районе было много грабежей. Медленно поднимаясь по ступенькам, она крикнула:

— Это ты, Ал? — просто чтобы неизвестный подумал, будто она кого-то ждет.

— Ага, это я, — отозвался Ал из кухни.

Она не могла поверить, что это и вправду он, и, дрожа, остановилась, готовая кинуться вниз. Но тут он подошел к двери.

— Здравствуй, Лиза, — сказал он.

— Ал! Это правды ты?!

— Конечно, я. Но это твой дом. Поднимайся же.

— Я ведь не знала, кто это, — сказала она и смолкла. Неужели мистер Шор мог вот так сразу связаться с ним? Но тут же здравый смысл подсказал ей, что Шор не успел бы этого сделать. Значит, Ал вернулся к ней потому, что сам этого захотел. От радости и облегчения у нее подкашивались ноги, и она с трудом одолевала ступеньку за ступенькой. — Ну как ты, Ал? — спросила она, входя за ним в гостиную.

— Отлично.

Он похудел и побледнел, но выглядел чистым и улыбался все той же милой чуть кривой улыбкой. Длинные волосы были тщательно расчесаны, борода аккуратно подстрижена, и рубашка на нем была свежая.

— А как ты, Лиза? — спросил он садясь.

— Ал, мне так жалко, что меня не было дома.

— Но о чем тут жалеть?

— …что я не слышала, как ты поднимаешься по лестнице.

— Я звонил под вечер. Но тебя не было.

— Да-да… Ал! — Она улыбнулась. — Я разговаривала с мистером Шором.

— Он позвонил?

— Я ему позвонила, Ал. Я с ним виделась.

— У него дома? О господи, Лиза!

— Ал! Милый, милый. — Она хотела засмеяться, но смеха не получилось.

— Господи, до чего неудобно! Лиза, как ты могла?

— Ал, ты ничего не понял, — сказала она весело. — Нет, погоди. Выслушай меня. Я ему позвонила. Я сказала, что мы решили, что тебе следует поработать где-нибудь совсем одному. Так, чтобы даже я не знала, где ты. Понимаешь? — У нее не было ощущения, что она лжет. Ей казалось, что она его щадит, избавляя от того, чего он не способен понять. — Я это имела в виду. И все, Ал, больше я ничего не сказала. Но теперь, мол, я стала беспокоиться и подумала, что, может быть, он, Шор, что-нибудь о тебе знает. Он все понял. Ал… он сказал, чтобы я приехала к нему, если мне хочется выговориться. И мне стало легче. Ал… Я так волновалась. А было все очень просто… словно я увиделась с тобой. На нем была в точности такая куртка, какую я хотела купить тебе…

— Лиза… — но он не договорил. Несмотря на поднявшийся в нем отчаянный протест, он понимал ее и в чем-то ей сочувствовал. Вздохнув, он мягко спросил: — Ну и как Шор?

— Прекрасно, Ал. Ты знаешь, он очень благожелательный человек. И он был рад твоему письму. Оно его развлекло. Ты ему нравишься, Ал. — Она стремилась избавиться от Шора, выкинуть его из головы, чтобы Ал мог ее обнять. — Давай я сварю тебе кофе, — сказала она.

— Хорошо, — ответил он и пошел за ней на кухню. Пока она занималась кофе, он взял вечернюю газету.

— Посмотрим, что делается в мире, — сказал он, перелистывая страницы. Совсем как прежде — он всегда поздно брался за газету. Сколько раз он сидел на этом самом месте и читал газету. Она понимала, что спрашивать о том, где он был все это время, ни в коем случае нельзя. Он без особого интереса поговорил о последних военных сводках.

— Я стрельну у тебя сигарету, — сказал он. У него никогда не было своих сигарет. Он курил, прихлебывал кофе и читал. — Так, значит, Шору понравилось мое письмо о полицейском, — сказал он вдруг.

— Оно его развлекло. Он собирался ответить.

— А почему же не ответил?

— Наверно, еще ответит.

— Что ему мешает?

— Знаешь, Ал, — сказала она, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонями. — Что касается Шора… Меня вдруг как осенило. Я смотрела на него и слушала. Философия Шора! Взгляд Шора на жизнь! Что такое философия, Ал? Кому в наши дни нужна философия? То есть я так думала на свой дурацкий лад, пока я его слушала. — Она улыбалась, выжидала, снова улыбалась, томясь желанием подтолкнуть его. — Любой грамотный механик способен свинтить какое-нибудь подобие философии. Ты сам понимаешь. Вот тут-то меня и осенило. И я сказала себе: «У этого человека нет никакого взгляда на жизнь. Только взгляд на самого себя. Не на жизнь — на себя». Это очень нелепо, Ал?

— Нет, это не нелепо, — ответил он. А потом вдруг замолчал и задумался.

— Что это значит, Ал? Или это ничего не значит?

— Не знаю.

— Об этом, наверно, даже и думать не стоит?

— Нет, я подумаю. — Он замолчал, вероятно взвешивая ее наблюдение. Совсем простое, и никто его ему не навязывает. Для нее это была тихая и прекрасная минута — сидеть и наблюдать, как он размышляет. Внезапно он сказал: — Ну, мне пора идти, Лиза.

— Идти? Куда идти?

— Я только на минутку зашел.

— Ты не останешься?

— Я просто хотел взять свои заметки, ну и остальное, — сказал он.

Они оба встали, и она в полной растерянности пошла за ним по коридору. Если бы он оглянулся, он бы увидел, в какой она панике, но он, не оглядываясь, вошел в свою комнату. Она смотрела, как он открывает ящики, вынимает папки с заметками и с тезисами, которые она перепечатывала, как он опустошает ящики, забирает все свои материалы о Юджине Шоре. Потом он достал из шкафа свой портфель и открыл его, а она стояла, скрестив руки, откинув голову, но все еще сдерживала возмущение. Потом она подумала: «Нельзя, чтобы он сложил папки в портфель. Нельзя, чтобы он его закрыл!»

— И куда же ты думаешь забрать все это, Ал?

— Туда, где я смогу работать.

— Вся эта работа была сделана тут, Ал!

— Ну и что? Это моя работа, и я не оставлю ее здесь.

— Нет, оставишь, Ал.

— Лиза, я же объяснял тебе…

— К черту! Нельзя допустить, чтобы этот человек довел нас до такого, Ал! — сказала она с отчаянием. — Этот властолюбец не добьется своего!

Он долго молчал, недоуменно глядя на нее, потом спросил:

— Чего не добьется? — И, нахмурясь, протянул руку к папкам, но она успела их схватить и попятилась к письменному столу.

Он удивленно засмеялся.

— Ну ладно, Лиза. Перестань.