Тереза Тур - Выбрать свободное небо

— Увы, других нет. Понимаешь, доказательства вины найти гораздо проще — надо подкараулить — и все. А вот доказательства невиновности… Только все время находиться рядом. Но и тогда можно сказать, что не уследил. Так что путь один — доверие.

— Ты увлечена этим человеком, а он — тобой, — не мог остановиться Александр.

— Ты повторяешься. Расскажи мне лучше, как идут дела с опубликованием книги об отношениях соседей?

— Ты имеешь в виду мою монографию об истории войн между Немецким орденом и Русскими землями?

— Точно.

— Боюсь, что у нас в стране эта книга выйдет крайне небольшим тиражом. И то за мой счет… Немцам она понравилась больше — и в Германии она будут издана скорее. Гейдельбергский университет, с которым я много лет сотрудничаю, оплатит расходы. А нашим — не надо!

— Сочувствую. Может, немецкий университет следует своему девизу: «Книга знаний всегда открыта»?

— А у нас тогда что? Закрыта?

— Получается, что так.

— Я все же не понимаю: история нашей страны, история не только ведь войны между нами, орденом, Речью Посполитой, шведами, но и взаимоотношений между соседями. История, которая во многом объясняет, почему так относятся к нам и поляки, и литовцы, и шведы, и немцы.

— Ты просто рассказываешь в своей книге, что всем есть что друг другу вспомнить. А это неактуально на сегодняшний день. Мы много лет объясняли всему миру, что виноваты во всем и перед всеми. А теперь, когда объяснили — то обиделись: почему нас не любят…

— Когда я писал эту книгу, то старался быть объективным. И о современной политике даже не думал.

— Это правильно. Правда — она и есть правда.

— Ты смеешься?

— Помнишь, около трех лет назад, когда я написала очередную книгу… мне тогда надоело писать фантастику для себя и друзей и я решилась это все обнародовать.

— Это когда ты нашла знакомых почти во всех издательствах и отдала книгу напрямую главным редакторам? Помню. После этого ты создала свое издательство и ушла из науки, о чем я не перестаю сожалеть…

— А знаешь, что мне ответили?

— Ты никогда об этом не говорила.

— Мне сказали — причем дружно, во всех издательствах, словно речь вместе, — Тереза наморщила лоб и произнесла с назидательной интонацией: — Все великолепно, я получил истинное удовольствие, читая вашу книгу… Но издавать мы ее не будем — она не в формате нашего издательства. Кроме того, она не толерантна.

— Погоди. Там же было фэнтези, ничего особенного, по-моему. Не Толкиен, конечно, но написано славно. Что-то про рыцарей. Я еще тебя консультировал…

— Именно так. Про рыцарей, про древний город, который они обречены защищать. Мрачновато, но хорошо… Так я впервые услышала слово: «не формат». И хотя до сих пор не понимаю, что оно значит, но свое издательство назвала именно так.

— Понятно. Мне жаль.

— И тогда я поменяла работу.

— Только из-за того, что твою развлекательную книжку признали нетолерантной? — поразился он.

— Не только из-за этого. Жизнь к тому времени стала какая-то запрограммированная. Одни и те же лекции. Студенты, которые не хотят учиться — и это в нашем университете. Научные исследования, о которых отчитываются, но не ведут в должном объеме. Жизнь на гранты. Книги, которые невозможно издать…

— Должность завкафедры современной истории, которую тебе прочили.

— Шипение, что это все из-за дедушки, мамы да мужа-профессора.

— И ты полностью поменяла свою жизнь… И мою заодно.

— Я просто сменила работу. Ничего более.

— Ты изменила все…

— И в горе, и в радости, — она поцеловала его, — помнишь?

.

— Я все же не понимаю твоего увлечения этим человеком, — брезгливо протянул муж.

Тереза стояла перед зеркалом и старательно прокрашивала ресницы.

— Ты ведешь с ним активную переписку вот уже несколько недель. А вчера сообщила мне, что он прибывает в Питер. Ты отправляешь домработницу, чтобы подготовить все к его визиту. Подготовить в твоей же квартире.

— Эта квартира была куплена как раз для этого. Чтобы людям, прибывшим для переговоров, было где остановиться. Чтобы не снимать номер в гостинице — это не всегда удобно. Посмотри, по-моему, хорошо получилось, — и она забавно похлопала ресницами.

— Смешно, — мрачно проговорил Александр.

— И как я выгляжу?

— Достаточно хорошо, чтобы я сходил с ума от ревности.

— Мы уже говорили на эту тему, — она заглянула в сумку, проверяя, на месте ли права, кошелек и ключи.

— Не уходи… Я схожу с ума от мысли, что ты будешь с ним.

— Поехали со мной, — пожала плечами Тереза. — Я не могу отменить встречу: он вырвался из Москвы, чтобы поработать над материалами. Приезжает на два дня. Поехали. Сегодня — воскресенье, ты особо ничем не занят, сценарий знаешь хорошо. Послушаешь, посмотришь… Вдруг мы что-то упустили.

— И буду я при этом выглядеть дураком…

— Какая разница, как ты будешь выглядеть перед незнакомым, несимпатичным тебе человеком, если тебе будет от этого спокойнее? — искренне удивилась жена.

— Ну, уж нет, — ворчливо, но уже не злобно проговорил муж. — Я выпью кофе и отправлюсь писать статью в журнал. Кто-то же должен двигать вперед науку историю.

— Кстати о науке истории и не только о ней. Я еще раз прочитала твою книгу. Подумала… Как ты смотришь на то, чтобы по ее материалам издать серию брошюрок? У тебя там интереснейшие сведения и про Изборск, и про другие крепости Северо-запада. Материалы уникальные. Добавим фотографий, подправим стилистику — и можно издавать изумительную серию об экскурсиях по Ленинградской, Псковской и Новгородской областям. Я уже нашла деятеля, который готов спонсировать — он развивает туризм в этом направлении.

— Ты все хочешь заманить меня в свой бизнес? Бизнес, который пожрал уже одного очень талантливого историка?

— Я все равно буду издавать эту серию… Вопрос в другом: мне надо искать автора или он у меня есть. Причем с готовыми материалами.

— Я подумаю.

— Вот и славно, думай. Мне пора.

Близнецы, которые подслушивали беседу, вздохнули с облегчением — обошлось. С тех пор как родители вернулись из Москвы, жизнь понемногу налаживалась — мама и папа стали разговаривать. Отец начал больше бывать дома и общаться с семьей. Александр как обычно говорил на одну тему — тему истории. Все остальное волновало его мало. Но он изумительно рассказывал и любил, чтобы его слушали. Сыновья на данном этапе готовы были терпеть и такие крохи, лишь бы все было хорошо… А своими радостями и печалями можно было поделиться и с мамой. Конечно, той частью радостей и горестей, которую ей можно было знать…

Тереза приехала на Московский вокзал встречать Владимира. Ей всегда нравились такие места: интересные, живущие своей жизнью. Снующие люди. Запах поездов как символ перемены мест, как стремление что-то изменить… хотя бы на короткое время… Пассажиры казались ей путниками, задержанными на короткое время между Здесь и Там, в каком-то странном междумирье, на границе разных жизней.