Тереза Тур - Выбрать свободное небо

— Ничего, — улыбнулся и он, — покажите, где у вас ванная.

Нет, это уже было форменным издевательством.

Джакузи на подиуме вызвало в нем массу мыслей, и все они были далеки от работы над сценарием. И что ему — неглупому, циничному, пресыщенному — делать? Кинуться на нее прямо сейчас, после того, как он помоет руки, не отвлекаясь даже на бутерброды? И посмотреть, что из этого получится? Или не мыть руки вовсе? Выпроводить ее, позвать сюда девиц-профессионалок и постараться забыть обо всем? Или завести постоянную любовницу, чтобы отвлечься от мыслей о Терезе? Только ненадолго завести, где-то на месяц, больше он не выдержит… Так что ему делать?

Он точно знал время и место, когда и где осознал, что полюбил. Определил для себя: его чувство — это не похоть, не страсть, не влюбленность… Любовь.

Он понял это, выходя из ванны, когда увидел Терезу, улыбающуюся ему без тени смущения. Приветливо и безмятежно. И вместо того чтобы оскорбить ее и словом, и делом, дать выход бушевавшим в нем страстям, сделать так, как желал он… Владимир отправился пить чай и кофе. Она действительно сделала кружку и того, и другого. Он ел бутерброды и улыбался ей в ответ с еще большей безмятежностью, чем демонстрировала она.

Они отзавтракали и отправились работать. Зубову всегда нравились люди увлеченные, делающие свою работу с удовольствием. Он сам был таким. И Тереза такой была. И если отвлечься от желаний и непристойных мыслей, то работать с ней было удовольствием. Сущим…

— Материал требует такта, особенно в наше время, — говорила она вдохновленно, и он любовался ее обликом, горящими глазами, сейчас это было можно. — Нам надо сопоставить два времени: военное и наше. И постараться донести до читателей, простите, до зрителей, мысль, что ценности не так уж и поменялись. Только во имя побед в виртуальной реальности мы забыли реальность, окружающую нас на самом деле. И, по большому счету, тех людей, что окружают нас. Слушайте, я могу задать вам вопрос?

— Конечно, — без всякого энтузиазма отозвался он.

— А зачем вам это все надо?

— В каком смысле?

— Не обижайтесь, но вы — актер, а не режиссер. Актер популярный, занятый во множестве проектов. Мне важно знать — зачем?

Зубову не очень хотелось отвечать на этот вопрос, поэтому он молчал, пытаясь придумать отказ повежливее. Но Тереза не отступилась.

— Хорошо, — она умела очень внимательно смотреть в глаза человеку, — давайте по-другому. Я переживаю, что ваше увлечение идеей режиссерства может внезапно пропасть. И тогда все рухнет.

— Не думаю, что это произойдет, — наконец ответил Зубов. — Я намерен довести дело до конца.

— Поняла. Тогда еще один вопрос, если позволите…

— Давайте, — вздохнул он.

— Почему вас так раздражают вопросы, которые ставят целью узнать вас?

— А почему вы такая зануда? — спросил он. И тут же внимательно посмотрел на нее — не обидел ли?

Тереза широко улыбнулась, будто он сказал ей комплимент:

— Простите, что есть, то есть… Качество, полезное в работе, но неприятное при личном общении. И вы правы — нельзя требовать от человека откровенности, когда он этого не желает. Прошу прощения.

— Дело не в посторонних. Кстати, мне уже трудно считать вас посторонней… Просто я не знаю ответа на ваш вопрос. Я не знаю, откуда у меня взялась эта идея, почему я стал буквально одержим ею. Я действительно востребован на сегодняшний момент. У меня мало свободного времени. Я практически всегда не высыпаюсь. И, слава Богу, зарабатываю достаточно денег.

Она внимательно слушала.

— Может быть, у меня мания величия? — размышлял он вслух. — И мне вздумалось доказать самому себе, что я способен хорошо сделать еще что-то? А может быть, меня захватила магия вашего текста.

— Спасибо! — тихонько поблагодарила она и — надо же! — покраснела.

— Может быть, я больше ничего никогда не сниму как режиссер. Но мне почему-то важно, чтобы этот фильм получился, — теперь он смотрел ей прямо в глаза.

— Я вам признательна. Правда.

— За что? — удивился он.

— За увлеченность.

— Хватит политесов, — распорядился он, — давайте ваши материалы.

— Тогда вначале посмотрим документальный фильм. В августе сорок второго года в Сталинград была откомандирована группа операторов, которым было приказано снять фильм об обороне города. Сначала материал был показан в хронике Совинформбюро. А после победы в битве, когда капитулировал Паулюс, вышел фильм. Кстати, в свое время его активно показывали за рубежом. Это черно-белая хроника военных лет. Кадры, снятые под пулями и артобстрелами, всегда вызывают смешанное чувство гордости и скорби. А тем более, снятые так… Это было то, что люди видели сами, через объектив кинокамеры.

— Затем, — продолжила Тереза, — на базе этих материалов выходили документальные фильмы. Например, в 1967 году. Посмотрите, как хроника перемежается кадрами восстановленного города. Горящий дом — и следом тот, что был отстроен на его месте. Волга, над которой расстилается черный дым — и спокойная, широкая река…

— Да… Если мы будем прыгать по временам и пространствам… Так показать было бы хорошо.

— А еще у нас главный герой — связист. Не рядовой, с катушкой уже не бегает, но все же. И река — как связь времени и пространства…

— Скажите-ка мне, — начал он, но тут раздался звонок в дверь.

— И кто это? — спросила себя Тереза. Она подошла к двери, посмотрела в домофон. Услышав ее встревоженное и удивленное восклицание, туда же устремился Владимир.

Тереза распахнула дверь на лестничную площадку. Загудел лифт, и появились двое молодых людей лет пятнадцати.

— Привет, мама, — пробасили они.

Тереза закатила глаза:

— Что-то случилось?

— Мы соскучились, — ответили молодые люди, явно смутившись.

— А мобильниками вы пользоваться не умеете?

— А давайте пройдем в квартиру, — вмешался в разговор Владимир, крайне не любивший выносить что-то личное на публику.

Сыновья Терезы вошли, настороженно озираясь. Следов непорядка в одежде у взрослых вроде не было. На столе — два ноутбука, раскиданные листы бумаги, несколько раскрытых книг. Наглости пройти в спальню и посмотреть на состояние кровати сыновьям не хватило. Достаточно было и того, что они оба поразвивали косоглазие, пытаясь незаметно заглянуть туда через открытую дверь. Мама выглядела рассерженной, но не смущенной. Актер был полон благожелательного любопытства.

— Чем обязаны? — перефразировала свой вопрос Тереза.

Владимир улыбнулся. Кажется, он лучше, чем писательница, понял, зачем дети неожиданно нагрянули. Но просвещать их мать он не собирался. К тому же интересно, как близнецы будут выкручиваться…