Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]

В своих показаниях, данных следователю 29 августа 2003 года, обе свидетельницы, как под копирку, говорили одно и то же. Когда вечером 27 августа они отдыхали в кафе «Камила», к их столику подошли Алиев с Оксаной и пригласили их покататься. Оксана, с их слов, была слегка под хмельком, Магомед Алиев производил впечатление трезвого человека. Девицы все равно уже собирались уходить домой, поэтому от предложения не отказались.

Выйдя из кафе, Ольга и Жанна сели на заднее сиденье машины, Алиев — за руль, Оксана — на переднее пассажирское кресло справа от водителя. Это обстоятельство обе подчеркивали четко и определенно. Поездка оказалась непродолжительной. Едва они выехали в сторону дороги, ведущей на Абганерово, как машина не вписалась в поворот и врезалась в дорожный знак на обочине.

Со слов Ольги и Жанны, Магомед с криком: «Оксана! Оксана!» — вытащил ее из салона автомашины и положил на обочину дороги.

Жанна в результате ДТП не пострадала, у Ольги была повреждена правая плечевая кость, на основании чего Кермен Алексеевна при производстве судебно-медицинской экспертизы квалифицировала это повреждение как вред здоровью средней тяжести. У самого Алиева были зафиксированы небольшая ссадина на лице и ушиб передней поверхности грудной клетки.

Но тут произошло не совсем желательное для следствия событие. Еще до дачи показаний Ольги и Жанны, 28 августа 2003 года Магомед Алиев написал в своем «Объяснении» следующее: «…Она (Оксана. — Авт. ) села ко мне в машину, и мы поехали в центр с. Садовое, где остановились недалеко от магазина…..и стали разговаривать. В ходе разговора она стала просить меня дать ей управление машиной и покататься, на что я не согласился. И мы поехали в сторону выезда из села на Абганерово. Около средней школы № 1 я остановился, чтобы сходить в туалет, а когда вернулся, она сидела за рулем и сказала, что поедет потихонечку и, сделав круг вокруг села по объездной дороге на Абганерово, вернется в село. Она умеет управлять, ей дает машину отец, она даже самостоятельно ездила в город Волгоград. Я согласился, и мы поехали. По дороге разговаривали, перед выездом на объездную дорогу, около ДРСУ, я заметил, что она сильно разогнала машину, и стал говорить, чтобы она сбавила скорость. Но в этот момент мы выехали на перекресток, где надо было поворачивать направо. Оксана не справилась с управлением, закричала, и в этот момент мы столкнулись с дорожным указателем. Я ударился о лобовое стекло, Оксана упала мне на ноги. Я увидел, что она без сознания. Я вытащил ее из салона, пощупал пульс; у нее был пульс. В это время ехала какая-то легковая машина, какой марки, я не заметил; цвет также не заметил. Я остановил эту машину и попросил отвезти Оксану в больницу. Помог положить ее в салон. Кто сидел в салоне, я не заметил, так как находился в шоке. Когда они уехали в больницу, я остался возле машины. Через некоторое время подъехали сотрудники милиции и начали разбирательство, я рассказал им о случившемся. В этот вечер Оксана была выпившая, я перед этим выпил одну бутылку пива, а днем, еще до встречи с Оксаной, я выпил 200 граммов водки…»

Как видим, из объяснения Алиева «выпал» факт нахождения в его машине еще двух пассажиров-свидетелей. Забегая вперед, скажу, что из «Обвинительного заключения» странным образом (предивны дела твои, Господи!), «выпал» также факт употребления или не употребления Алиевым спиртного (это просто не проверялось досконально), но для предстоящего судебного разбирательства могло иметь существенное значение.

И, хотя в своих дальнейших показаниях Алиев честно упоминал о Жанне и Ольге, а также о том, что находился за рулем сам («…сначала я дал объяснение, что за рулем находилась Оксана, так как хотел избежать уголовной ответственности; мне было плохо, что по моей вине погибла девушка…»), следователь должен был закрепить эти показания экспертными исследованиями. Это при недоброй памяти сталинском Генеральном прокуроре Януарии Вышинском «царицей доказательств» считалось признание подозреваемого. И хотя сейчас на дворе другие, пусть и нехорошие, темные времена, кроме «чистосердечного» признания обвиняемого, суду могут потребоваться и другие вещественные доказательства его вины, а также подтверждения, полученные экспертным путем.

А вдруг на суде Алиев снова заявит, что под давлением следствия вынужден был оговорить себя? Поэтому следователь назначил К. А. Бадмаевой экспертизу для разрешения вопроса, на каких местах в салоне автомашины находились подозреваемый Алиев М. и потерпевшая З. Оксана? Местонахождение Жанны и Ольги, естественно, для следствия интереса не представляло…

Первые два дня в стационаре запомнились мне как череда унизительных процедур. Мало того, что нестерпимо болело побитое в аварии тело, в особенности левая нога и правая половина грудной клетки. В больнице не оказалось костылей, и чтобы справить нужду (большую и малую), приходилось вызывать бедную санитарку Марину, которая взваливала меня на свои хрупкие плечи, волоком тащила в туалет и придерживала, пока я (простите за грубые подробности) с досадой и смущением в душе спускал при ней штаны и с ее же помощью медленно опускался на унитаз. В психиатрии описано половое извращение, при котором мужчина получает удовлетворение, отправляя свои физиологические потребности на глазах у женщины, но меня в этом плане Бог миловал, поэтому ничего, кроме чувства унижения и стыда, я при этом не испытывал. Думаю, что и Марине это не доставляло никакого удовольствия, но она стойко и терпеливо выполняла свои профессиональные обязанности.

Лишь после того как жена Вера Николаевна учинила скандал главному врачу, в фирме «Астарат» срочно были приобретены деревянные костыли — уникальное произведение российской ортопедической промышленности. Не знаю, какие инженеры конструировали это «чудо», но ничего более неудобного и анатомически несообразного придумать невозможно. Через полчаса ходьбы с помощью этих уродцев подмышки начинали гореть, будто смазанные скипидаром, а руки буквально отрывались от туловища. К тому же они были очень тяжелые и занимали едва ли не треть пространства палаты. Когда через некоторое время коллеги принесли мне ортопедические костыли, изготовленные в Германии, контраст показался мне поразительным. Короткие, сделанные из легкого прочного металла, функционально удобные, с подлокотниками, адаптированными к анатомическим особенностям руки, они в сравнении со своим российским аналогом выглядели как миниатюрный карманный калькулятор рядом с громоздкими конторскими счетами — украшением советских бухгалтерий вплоть до конца 70-х годов.

Предстоящая экспертиза была далеко не простой даже для эксперта со стажем, не говоря уже о молодом, «зеленом», специалисте. Судить о расположении участников аварии внутри салона автомашины только по локализации, характеру и количеству повреждений на их теле — дело, требующее очень высокой квалификации, да и не всегда правильный вывод возможно сделать в категоричной форме. В таких случаях необходимо учитывать все обстоятельства, зафиксированные в уголовном деле: протокол осмотра места происшествия, протокол осмотра самого транспортного средства, результаты проведенных ранее экспертиз. И чем выше качество предоставленных материалов, тем больше шансов прийти к правильным, единственно возможным выводам. Свидетельские показания — дело хорошее, но мы-то с вами знаем, насколько они ненадежны и субъективны. Некоторые авторы предлагают проводить подобные экспертизы комплексно, что в части случаев не лишено целесообразности, но чаще, я думаю, судебный медик сам в состоянии разобраться с ситуацией — лишь бы под рукой были полноценные документы. При этом должны быть использованы такие разделы, как общая и частная судебно-медицинская травматология, инструктивное письмо МЗ РФ об «Идентификационном значении следов контактного взаимодействия при установлении орудия механической травмы», а также элементы экспертных исследований при решении задач ситуационного характера.