Николай Байтов - Зверь дышит

То есть, с их точки зрения, поэт выделывается? Да ни хрена я не выделываюсь. Это они выделываются, мудаки: делают свои инсталляции и видео-проекты — общезначимыми. Причёсывают под западную гребёнку. Считают себя снобами. Западно ориентированный снобизм, — по-твоему, это называется словом «попса». А по-моему? Ориентироваться — это значит: «знать, где восток». Ну, не так уж совсем. Есть французские философы. Которые, да, — они, конечно, все снобы. Но глаза б мои на них не глядели, мозги б мои их не читали. Я б блеванул. Ты когда блевал последний раз, лет в 26? Нет, позже, уже после сорока.

Сейчас попробую вспомнить одну фразу, но я её всё равно перевру. «Я хочу найти формулу между качеством материала, качеством живописи и её стоимостью. Когда найдёшь, тогда и приходи». Вообще, не очень интересная фраза. Не вижу связи между теми или иными действиями героев и художественной ценностью произведения. Дорогие мои, никогда не занимайтесь психоанализом бесплатно, а то профессиональная ассоциация психоаналитиков засудит вас за демпинг.

Надо узнать хотя бы имя. А лучше и отчество. Обращаться к незнакомому человеку — это невежливо. А мне плевать, кто вы такой. Но вы, говорит, ведёте себя как трикстер, и я вас окорочу. Так и сказал? Или проучу. Конкурс фокстерьеров по экстерьерам. Ещё провокаций нам не хватает — при нашей-то мало радостной жизни. Тебе хочется поиздеваться — только и всего. Великие писатели жалели людей, а не издевались над ними. Даже Гоголь лил невидимые миру слёзы.

Скажите мне, вы боитесь власти? Власть боится вас? При обнаружении агрессивно настроенных групп граждан, в том числе несовершеннолетних. А вот душа, она не может. Небесный свет в неё пролит. Власть проецирует свою паранойю на ей подвластных, — так, кажется, об этом сказано. По трубам подземки передаётся сигнал смертельной опасности: её разносят, как заразу, люди в пачкающей одежде. И лишь душа неколебима: в грязи чиста, в беде честна. Напоминаем, что в московском метрополитене запрещается без крайней надобности наносить оскорбления. Уехал на дачу и плачу. Слёзы так и текут, я не понимаю, что со мною. Надо настраивать. Две струны спустили у гитары — от мороза, наверное. Было 20 градусов. Потепление наступит к пятнице, передавали. «Если хочешь не бояться власти, делай добро — и получишь похвалу от неё». Так учил апостол Павел. Вот так мы и снялись с Сашей Барашом в Кейсарии, в шортах. Было +25.

Да, но дикость. Она растёт, как энтропия, как вы считаете? Вы, может быть, не получили достаточного воспитания? Бедный юноша, вы сирота? У вас, возможно, не было родителей, чтобы внушить вам, что разговаривать громко — неприлично. Или жевать резинку. Взгляните на девушку, жующую резинку, — и вы сблюёте. Вы давно блевали последний раз? В 26 лет. А вам всего 20. Так-то вот. Мамы и папы не было. Вы, пожалуй, воспитывались в детдоме. Или не было только папы. Мама всё время на работе. Я понимаю. Ей тоже нужна жизнь. Я приходил, утешал её, как мог. В общем, она была довольна. Было счастье. Ты хочешь сказать… Я сказал то, что сказал. А 2 августа мы будем называть вещи своими именами. И вы не горячитесь. Было счастье. Нет, ты хочешь сказать… Боже, как вы недостаточно воспитаны! Вам в детдоме не постарались объяснить, что ездить на личной машине — это хамство? Или жевать резинку. В Америке? Да, ну вот пример. Америка — как раз страна сплошных хамов. И хотят это самодовольное хамство навязать всему миру как эталон. Об этом иной разговор. Суч буизнес. Вам, юноша, между нами, хочется непременно быть богатым? Да? Тогда советую сделать вам это со своим сверстником. А то со стариком будет не то. Ладно? Он ещё будет гнать пургу про личный автотранспорт. А вы и не знаете песен, кроме «Чёрного буммера». Ну вот и так. Цитат стало меньше, ты заметил? Словечки там, выхваченные из. Уже сейчас меньше? Кто заметил? Давай на-втыкаем. Чтобы никто ничего. Как ты любишь всякие слова, потом словечки! Их протирают, как стекло. А я люблю изображения. Таков я есть. Есмь. Со словами не в ладах? Я даже не знаю, что ты такое умеешь придумывать. А кто, собственно, ты? Ты одна мне несказанный свет.

О, нищета! Я плачу, но не могу ни о чём думать. У меня нет слов. Улетай всё дымом в трубу. Ничего не буду записывать. Ничего не знаю и не хочу знать. Нет ничего достойного. Или наоборот — всё подряд. Нет никакого различия на важное и ничтожное. Так пусть всё летит и забывается. Это нормально. Даже лучше, чем если б что-то застревало.

Поймаем козу — сделаем азу. Поймаем овцу — сделаем мацу. Не морочь мне голову. Час просидела в поликлинике, но я ехала в церковь. Я получила сегодня письмо от папы, полное тревог и волнений. Я получила сегодня от папы душераздирающее письмо. Я как-то стелю газетку на стол. Записать, что ли? Ну конечно. Майками протирать чужими. Совсем не уважаешь моё тело. Как помойка какая-то. Воровка никогда не станет прачкой. Трусами ничего не вытирал? Раздеться пришлось совсем — ради какого-то слабого поцелуйчика, равнодушного. Десятка два родинок-отчизнок. Образовались вместо загара, да так и остались. Это еврейские веснушки. Лётчик Бабушкин совершил вынужденную посадку на аэродроме Внуково. Как Матиас Руст. Смотри: у Германии орёл держит в руках серп и молот. Точно не знаю, но где-то начало 20-х годов. Пора бы уже поторапливаться. А наш орёл ничего не держит. Наш мальчик терпит. Ну-ка давай сразу выпьем, чтоб не отказывать себе в добром здравии.

Я просто ему пообещал на эти темы при нём больше не разговаривать. Не хочу больше возникать. Идея проста. Но люди настолько погрязли. Что произойдёт в этот момент, я не знаю, честно тебе скажу. Господь — не фраер, как говорят. Он ничего никому не скажет. Просто люди не влезают в это — и правильно, может быть, делают, кстати сказать. А надо как-то себя совокуплять. И рад бы с тобой поспорить, но слишком плотно шею мою обжимает этот зелёный шарф. Мне кажется, это единственная вещь. Да, конечно. Одна из единственных. Шарм. У меня тоже шарф — но бежевый. Тебе идёт. Тебе сидит. А те дорогие. Чёрт их знает. И потом они без конца кончаются. Покупаешь — выбрасываешь, покупаешь — выбрасываешь. Эти хоть иногда пишут время от времени, потом перестают.

Какой-то пьяный человек доказывал, что грех смеяться там, где нам всем не смешно. Даже Гоголь лил невидимые слёзы. Лишь ворона порой прокричит о былом. Тоже мне — кара Господня! Растревожит сердце. Мне вспоминается карась. По пьяни мужики, смеясь. Ну, давай выпьем. Виски, да ещё что-то. Да, было, было…

Цель близка, о, сограждане, очень близка! Все поёжились, как от мороза. Ты знаешь, что тост — он сбивает разговор, сбивает тебя самого с мысли. Прокурор о родине, кок о кокотках. Он при ордене. Она — плутовка в колготках. Шарм. У меня нет такой мечты, я не могу соответствовать. Разглядывая его товарный знак. Только оголи пред ним ножку, он тут же узяпит. Не хочет уходить. Не мытьём — так кнутом и пряником. [Модем с мёдом]. У нас система штрафов. Нет, это мне не подходит. Я сам готов штрафовать кого угодно, лишь бы деньжат надыбать.