Эрскин Чайлдерс - Загадка песков

Покуда неплохо. Но чем мне заполнить время до этого события? Заняться «вопросами» Дэвиса и последовать за Беме в Бремен? Эту идею я быстро откинул. Это был вариант на случай провала остальных, в настоящее же время обещал лишь другую гонку. Бремен в шести часах от Нордена по железной дороге. Мне придется потратить изрядную часть своего ограниченного времени, кроме того, понадобится снова изменить обличье. Кроме того, я уже выяснил кое-что о Беме – семя, упавшее на станции в Эмдене, дало росток. Мне он был известен как инженер по подводным работам, но, оказывается, в его компетенции еще и каналы. Не слишком важный факт, но удастся ли мне разузнать больше всего за какой-нибудь день?

Оставался еще Эзенс, и именно туда решил я отправиться сегодня. Путешествие неблизкое, раньше восьми вечера туда не добраться, зато до Нордена час езды.

И что в Эзенсе?

Весь день я пытался подобраться к главной загадке, старался извлечь из своего дневника, памяти, воображения, карты, расписания поездов, набросков Дэвиса каждый ускользающий атом материи. Подчас я внезапно выходил из задумчивости, чтобы натолкнуться на флегматичный и подозрительный взгляд голландского крестьянина, устремленный на меня поверх фарфоровой трубки. За границей Германии мне пришлось вести себя осмотрительнее. Бумажку Дэвиса я вскоре выучил наизусть. Мне так и представлялась картина, как он царапает ее при свете плиты, борясь со сном и рассеянно изводя груды спичек, а я тем временем храплю на койке. Перед его мысленным взором, я не сомневался, непрерывно стояло румяно-смуглое личико в обрамлении мокрых волос и серого шотландского берета, хотя в записке о ней не упоминалось ни единым словом. Я улыбался при мысли о том, что в последний момент он усомнился-таки в своей «проливной теории» и вынужден был задуматься о ненавистной «суше».

Результат получился интересный, но вряд ли убедительный. То, что где-нибудь в немецких архивах лежит схема строительства береговых укреплений, я вполне допускал. Семь островов с семью мелкими проливами между ними (хотя два последних, образованных двумя руслами дельты Эмса, никак нельзя было назвать мелкими) являлись весьма разумным допущением и прекрасно вписывались в проливную теорию, достоинства которой я отнюдь не отрицал. Неизменное мое возражение заключалось в том, что мы никоим образом не могли поставить ее под угрозу. Идея о кольце железных дорог вокруг полуострова с центром в Эзенсе тоже была не лишена смысла, но и к ней вышеуказанное замечание вполне подходило. Любая страна, имеющая морскую границу, имеет, надо полагать, секретные планы по ее обороне, но планы эти не могут быть нарушены двумя случайными путешественниками. Не требуют они и тайных изысканий или сборищ в укромном месте на Меммерте. Другое слабое звено – Долльман. Он занимается шпионажем в Англии. Все государства, включая Германию, пользуются шпионами, этими грязными, но необходимыми орудиями. Но Долльман находится в слишком близкой связи с ключевыми заговорщиками на этой стороне. Предатель богат, влиятелен, пользуется уважением местных жителей – это явно не просто шпион.

Еще мне бросились в глаза нерешительность, проявленная Дэвисом в своем наброске, нежелание довести посылки до логического вывода. Он говорит о немецкой схеме береговой обороны, а следом о попытках Долльмана выведать английские планы на случай войны с Германией. Все весьма логично. Но что это за планы? Скорее всего (если его догадка верна) – нападения на немецкое побережье в противовес стратегии открытого моря. Какого нападения? Опять же очевидно, что, если гипотеза с железнодорожным кольцом имеет под собой основу, речь идет о десанте на побережье, которое, как Дэвис сам не раз утверждал, вполне безопасно за паутиной песков и отмелей. Я снова возвращался к своему вопросу, заданному в Бензерзиле: «Возможна здесь высадка?» Ответ был отрицательный, да и наш вояж по дамбам и польдерам убеждал в этом. Неужели мой друг начал склоняться к теории, которую оба мы отвергли, но не решается высказать это прямо? Меня грызло мучительное сомнение.

Пора сделать маленькое отступление и описать основные этапы моего путешествия. В Райне я пересел на другой поезд и, отправившись на север, превратился в немецкого матроса. Легкий акцент – не беда, матросы ведь все полиглоты. В то же время слоняющийся по Эзенсу английский моряк может вызвать подозрения. Вчера я не обращал внимания на ландшафт, сегодня же не упускал ничего, что могло дать хоть малейший намек.

На отрезке от Райне до Эмдена нам пришлось спускаться в долину Эмса. Поначалу мы ехали через страну многолюдных городов и богатых пастбищ, севернее места становились все более пустынными и болотистыми. Печальный край, хотя и представший моим глазам в лучшем своем виде. Я имею в виду погоду. Поутру было холодно и туманно, как всегда, но с каждым часом становилось все теплее и солнечнее. Газета, впрочем, уверяла, что барометр падает и антициклон уступает под напором атлантического шторма.

Под Эмденом, где и начинается собственно Фрисландия, нам пришлось пересечь большой канал, и в двадцатый раз за день (поскольку железная дорога проложена через десятки подобных сооружений в Голландии и немалое число в Германии) я твердил про себя: «Каналы, каналы. Какова же роль Беме?» Наступали сумерки, но было достаточно светло, чтобы заметить корабль непривычных очертаний, миноносец, надо полагать, пришвартованный к одной из стенок. Мне вспомнилась страница из «Лоцмана Северного моря», где говорилось, что канал Эмс-Яде достаточно глубок, чтобы пропускать канонерки, и служит, таким образом, стратегической линией связи между Вильгельмсхафеном и Эмденом, проходя через весь Фризский полуостров. Я поинтересовался у сидящего напротив крестьянина. Тот подтвердил, что это и есть канал Эмс-Яде. Неужели Дэвис забыл о нем? Такой объект существенно дополнил бы его беглый обзор.

В книжной лавке в Эмдене я прикупил карманную карту-схему Фрисландии [98] Нет возможности воспроизвести ее оригинал, но здесь и далее читатель может обратиться к карте 3. – Примеч. авт. , значительно более крупного масштаба, нежели имевшаяся у нас морская карта, и когда за мной не наблюдали, изучал русло канала с нетерпением, которое, увы, скоро пошло на убыль. Следуя из Эмдена на север, я задействовал карту в помощь зрению и даже в сгущающихся сумерках сумел заметить новые пустоши и болота, большое серебристое озеро, иногда встречались возделанные поля, и снова обилие воды: пруды, потоки, бесконечные канавы и рвы. Отмечены были и лесные массивы, но они уходили в глубь материка. Норден мы миновали в семь, уже затемно. Я искал глазами реку, и точно, мы пересекли ее прямо перед станцией. Русло было практически сухим, баржи сидели на мели. Здесь была пересадка на Эзенс, и мне пришлось подождать три четверти часа, после чего путь пошел на восток по самому краю северной глуши. Мы тормозили иногда на какой-нибудь деревенской станции и ехали дальше, держась милях в пяти-шести от моря. Именно на этом отрезке пути я собрал наконец воедино все нити и попытался сплести из них канат с сердцевиной в Эзенсе. «В городе 3500 жителей, – сообщал Бедекер, – Это центр процветающего аграрного района. Прекрасный шпиль».