Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность

Да, умеют жить армяне! Молодец Георгий! И работает успешно, и друзей много, и дочка-красавица, и сын на подходе. Да и женщины все его счастливы, настоящая и бывшая! И родители досмотрены. И дача в раю… Молодец! С кем о нём не заговоришь, все его добрым словом вспоминают, даже тёщи! Обе! И как у него получается, чтобы и по совести всегда поступать и выигрывать от каждого поступка, как в лотерею? Может потому, что именно по совести? Может, Бог потому и помогает? А он в трёх соснах заблудился…

«Помоги и мне, Аллах, разобраться! Боюсь, коммунистическая партия тут бессильна».

Он вошёл в уютную, обитую вагонкой кухню. Нашёл арабский кофе и джезву с маленькими чашечками без ручек, набор, когда-то привезённый им Георгию. Не спеша заварил кофе, накрыл джезву блюдцем, чтобы настоялся, и вышел с подносом на террасу. На его месте в кресле-качалке уже сладко почивал кот.

– Уйди, друг, не порть минуты счастья. Последним желанием осужденного перед исполнением приговора было накуриться и напиться кофе… – сказал он коту по-арабски, стряхивая его с кресла. Кот не понял, но послушно побрёл в угол веранды.

На старости лет он хотел бы жить тут. По соседству с другом. А может даже один и подальше, а к другу приезжать иногда. Как хорошо побыть одному и не хочется больше никаких страстей и выяснений отношений. Не будет он никаких хитростей выдумывать, судьбу не обманешь. Они расстанутся, Анжеле так легче, да и ему. Он просто раньше и не пробовал смиряться с судьбой, всё время пытался ей перечить. Не безуспешно, надо признать, но какими усилиями! Ещё на подходе к приготовленному жизнью повороту он оценивал степень риска и прикладывал колоссальные усилия, но удерживал прежний курс. А кто сказал, что судьба зла и за поворотом какая-то засада? Может, там просто подарок, радость? В этот раз он готов был принять перемены, тем более, что сил сражаться уже нет. Разве можно найти лучшее место для прощанья, чем этот рай? Адам и Ева двадцатого века не выдержали испытаний жизнью и покидают рай поодиночке…

Ароматный кофе с кардамоном, атрибут любых восточных переговоров, придал ему уверенности и домашнего покоя. Он вдруг как-то спокойно осознал недавно открытую им истину: если будет всё по совести, то всем будет хорошо. Магия летнего утра и одинокого созерцания были лучшим лекарством от беспокойства и страха.

Да! Лысоватый и немолодой араб сидит, закутавшись в плед, на даче в Подмосковье и размышляет о вечном. Просто анекдот!

Ахмед засмеялся своим мыслям и, вдруг, увидел её вдалеке, выходящую из автобуса в джинсовом костюме с небольшой спортивной сумкой через плечо. В любой другой день, он бы подорвался навстречу поднести сумку. А сегодня нет. Сегодня он хочет попрощаться с ней. Не в последних словах, перед тем как разойтись, а с этого момента и до последнего. Насмотреться на неё, запомнить её походку. Тоже, бедная, не спешит, идёт с неохотой. Если бы жили вместе, всё было бы по-другому! Прости, красавица моя, я что-то упустил, не сумел.

В голове почему-то звучала нежная Ливанская песня, и он стал напевать, глядя на её неспешную походку. А она, будто слыша, в такт мелодии то прибавляла шаг, то замедляла, то останавливалась поправить волосы. И так это было всё красиво, что он встал и, облокотившись о перила, во все глаза смотрел, боясь упустить хоть одно мгновение этого чуда. Потом, приближаясь к дому, она скрылась за деревьями и возникла, уже у входа в калитку. Он продолжал стоять и курить.

– Привет! – сказала она, остановившись. – Ты что тут? В смысле, случилось что-то?

– Нет, просто увидел, что ты приехала. Стоял, смотрел, как ты идешь…

Она впервые, наверное, видела его таким задумчиво-неторопливым. Ахмед – человек действия, он не может просто так стоять и смотреть. Это противоестественно для него. Естественно: подойти, встретить, помочь, донести, уезжать, приезжать, стремиться, чего-то добиваться, кого-то спасать, начинать что-то новое. Он обычно деловито осведомлялся о работе, здоровье папы и Цили. Узнавал, чем необходимо помочь, что достать. Расспрашивал подробно про Имада, меньше про саму Анжелу, осторожно. Потом сообщал о планах на сегодняшний день, час, неделю и вперёд!

А тут «стоял, смотрел, как ты идёшь»…

– У меня кофе, горячий ещё, будешь?

– Можно, почему нет. А у тебя, и правда, всё в порядке?

– Правда.

– А где Ниночка с Георгием? Они не будут кофе? А дети где? – спросила она оглядываясь. – Ахмед, что происходит?

– Ниночка с Георгием уехали в Москву и забрали детей. Они очень беспокоятся о нас и решили, что нам надо побыть одним, чтобы объясниться и примириться.

– Я не…

– Или объясниться и расстаться, что более вероятно, и перестать мучить друг друга. – не дав ей сказать, закончил Ахмед. Анжела сидела, опустив голову. Он подал ей чашку с ароматным напитком: – Пей кофе.

– Я не знаю, что и сказать…

– А ничего не говори. Ты думаешь, я не вижу ничего. Ты избегаешь меня и даже тяготишься будто. – она молчала, не возражала. – Да и мне очень сложно …

– Прости.

– Уже простил. Нам в любом случае придётся общаться, ради Имада, да?

– Да. – она удивлённо посмотрела на него.

– У меня есть предложение. Если ты не против, то все долгие переговоры и объяснения оставим на послезавтра, на вечер перед твоим отъездом, а пока просто отдохнём. Как тебе?

– Я не уверена, что получится. Это будет сложно.

– Получится! Будет сложно, если усложнять. Есть такой закон жизни: всё что увеличиваешь – увеличивается, а уменьшаешь – уменьшается. Это касается и проблем. Я просто устал, и мне надо отдохнуть. И я не собираюсь тебя удерживать, поверь, я сам пришёл к выводу, что так будет лучше для всех. Но тут так хорошо! Отдохнём напоследок?

– Ты меня поставил перед фактом, как обычно.

– Нет, почему? Во-первых, меня самого поставили перед фактом. Наши дорогие друзья решили всё сами в этот раз.

– А ты просто послушался? Ахмед! Не смеши меня, послушание не твоя черта.

– Анжела, а чего ты так разозлилась? Тебе невыносимо побыть со мной наедине пару дней?!

– Знаешь, об этом раньше надо было думать. Ты знаешь, что я человек достаточно замкнутый, а вся наша рваная и недолгая совместная жизнь была как на арене столичного цирка. Теперь ты вспомнил про уединение!

– В смысле?

– В смысле, что семья это там, где двое и у них есть друзья и знакомые. В нашей ситуации двое – это ты и Георгий. Семья твоя в Ливане, а мы все знакомые. И именно с ним ты бываешь наедине и говоришь о личном. И именно с членами своей настоящей семьи ты откровенен. А мне можно сообщать свои решения не объясняясь.

– Не говори ерунду! Там было много такого, что невозможно объяснить по телефону. А когда я приехал, ты держалась очень холодно и не пожелала слушать. А про Георгия, вообще, просто глупость! Он мой друг!