Михаил Найман - Плохо быть мной

Ничего не ответила.

— А что, мне нравится! — не мог я остановиться. — Хотя бы заставит людей обратить внимание. Хотя бы спровоцирует их на какую-нибудь деятельность мозга. А то как амебы. Музыка в последнее время вообще стала фоном. Люди перестали ее слушать в первичном понимании слова.

— Эй, с тобой все нормально? — бросила она на меня быстрый взгляд. — Ты случайно не того? Не нервное расстройство? Я начинаю опасаться за свою безопасность. Ведешь себя, как субъекты с психическим дисбалансом.

В этот момент появился Безумный Денни. Из-за душевной болезни на его лице всегда умиротворенное, немного нездешнее выражение — такие бывают на иконах, изображающих кого-то не из нашего мира. Оно не столько красиво, сколько прекрасно. Он шел, приплясывая, вслед за возвращающимися парнями с бумбоксом.

— Прекрасная музыка. Под аккомпанемент которой легко перешагнуть в двадцать первый век! — крикнул он нам вместо приветствия. — Что касается меня, я по ту сторону тысячелетия. Скажу больше, я в четвертом тысячелетии. Тише, — приложил он палец к губам, застыл и прислушался. — Да, точно. В четвертом. Ур-ра, в четвертом тысячелетии! — Безумный Денни пустился в пляс по-настоящему.

Мы с соседкой, застыв, наблюдали за тем, как он перед нами кружится. Я сидел как на иголках.

— Ар-р-р-ристократ хренов! — ни с того ни с сего выкрикнул Безумный Денни. — Приволок сюда народу полон дом! Думаешь, это то же самое, что налепить себе полную физиономию пузырей надежды?

Моя соседка весело расхохоталась.

— Мои умники-друзья наперебой советуют перейти на китайскую диету, — крикнул Безумный Денни в неописуемом восторге. — Но, слушая рэп, доносящийся из бумбокса этих ниггеров, я убежден, что на пользу мне, как никакая, пойдет афроамериканская диета.

— Смешно! — тихо сказала себе девушка. Она простодушно улыбалась, глядя на Денни.

— Кого я вижу, Михаил! — вскинул обе руки вверх Безумный Денни, будто только сейчас меня увидел. — И не один, а в обществе барышни, внешность которой мощнее, чем левый хук Вертлявого Бобби. Я думал, что для тебя, Миша, единственная женщина — это Кривая Таня, и то лишь потому, что в центре все приписывают тебе роман с ней. Вертлявый Бобби, страшный удар, нечеловеческая сила, — добавил он. — Так и внешность этой барышни рядом с Мишей — сажает тебя на пятую точку, прежде чем ты успеешь принять защитную стойку. Что я ценю в женщине больше самой женщины, это ее ножки.

Я обернулся на соседку, опасаясь, что она узнает о необычном пристрастии Безумного Денни, хотя, конечно, это было невозможно. Она, закинув голову, хохотала. Безумный Денни подошел к нашей скамейке и, ни слова не говоря, устроился между нами. Он сел ко мне вполоборота и, не глядя на девушку, выставил в ее сторону ладонь, чтобы она по ней шлепнула. Та сильно и с удовольствием шлепнула.

— Ну и ладошка! — судорожно выдохнул Безумный Денни. — Еще одно соприкосновение с ней, и я ухожу с проекта. Надеюсь, Господь простит мне, что Ему придется судить меня за вдвое меньше грехов, чем Он рассчитывал.

— Ну и ну! — восторженно присвистнула девушка.

— Выдающийся момент, правда? — повернулся он к ней. — Когда ладошка, которая бьет по твоей, находится в гораздо более приподнятом и божественном настроении, чем ее обладательница.

— Откуда у тебя такие друзья? — обратилась она ко мне и, хлопнув в ладоши уже самостоятельно, подвинулась к Безумному Денни.

— Он вообще-то… — повернулся я к ней. — Неважно. — Я положил голову на руки и уставился перед собой. Девушка придвинулась к Безумному Денни еще ближе. Тот сидел по-прежнему вальяжно, вполоборота к нам обоим.

— Миша, а ты в курсе, сколько весит левый хук Вертлявого Бобби? — поинтересовался он.

Я довольно неприязненно ответил, что не в курсе.

— Примерно тонну, — ничуть не смутился от моей интонации Безумный Денни. — Вертлявый Бобби обязательно стал бы профессиональным боксером, не испытывай он гораздо более пылких и страстных чувств к нижнему белью своей девушки, чем к ней самой, — и не узнай об этом его лечащий врач. Я испытал непомерную мощь его удара, когда он в шутку решил сыграть со мной в «отгадай, кто тебя ударил». Я пожалел, что вместо этой игры не согласился в одиночку возвести Бруклинский мост. Так и у нее.

— У кого?

— У нее, — бесцеремонно ткнул пальцем Безумный Денни в сторону соседки. — Увесистая внешность. Сначала и не заметишь, а потом, как посмотришь, такое чувство, будто Бобби посадил тебя на пол и судья уже пять секунд назад открыл счет. Очень неосмотрительно с вашей стороны, милочка, — повернулся он к ней.

— Что? — невольно прыснула та.

— Ходить с такой физиономией по улицам. Потому что если вы думаете, что при первом взгляде на ваше личико не начинаешь испытывать сожаления, что не согласился в одиночку возвести Бруклинский мост, то хочу ваг разочаровать, вы ошибаетесь — именно об этом ты и начинаешь жалеть. Знаете, что лучше всего использовать в таких случаях?

— Что? — завороженно уставилась на Безумного Денни девушка.

— Лыжную маску. Ее постоянно использует мой друг Одноглазый Бен. Невообразимый красавец. Думаю, он ее не снимая носит, поскольку его профессия — грабить магазины. Но он мне недавно признался, что цель — оградить окружающих от неминуемой опасности, которую несет неземная красота его одноглазой физиономии.

— Потрясающе! — выпалила девушка. — Нет слов!

— Как у тебя дела, Денни? — перебил я его, больше тревожась за себя, нежели за девушку: разговор порядком выбил меня из колеи.

— Ужасная ночь, — лаконично отрапортовал Безумный Денни.

Был в ответе подвох или не было, я забеспокоился.

— Плохо спалось?

— Отвратительно. Спал не более часа. Весь день из-за этого в ужасном настроении.

При взгляде на свежую, во всю ширь улыбающуюся физиономию Безумного Денни хотелось подвергнуть его слова сомнению.

— Девушка? — почти заискивающе спросила Денни соседка.

— Девушка, — повторил за ней Безумный Денни. — Когда моя девушка не дает мне спать, я просто ставлю ей ее любимый мультфильм «Красавица и чудовище», а сам счастливо проваливаюсь в небытие. Здесь мне помешали соседи. Устроили невообразимый гвалт сразу, как я уснул. Как будто специально дожидались.

— Где ты живешь?

— Общежитие, — уклончиво ответил он. — Место хорошее, только очень уж дерганые соседи. Невероятно высокомерны. Высокомерие я считаю одним из самых низких преступлений. Гораздо хуже убийства.

— У меня то же самое с соседями на Пятой авеню, — грустно согласилась с ним девушка. — Дерганые и высокомерные.

— Не успевает Денни закрыть глазки, — почему-то говорит Безумный Денни про себя в третьем лице, — как его будят истошные крики в холле. После безуспешных попыток вновь окунуться в блаженную дрему Денни встает и идет угомонить разгулявшихся сожителей. «В чем дело? — спрашивает он. — Опять Кривая Таня, посмотрев „Титаник“, не может смириться с тем, что Леонардо ди Каприо не выжил?» Вместо ответа соседи указывают мне на болтающуюся под потолком на шнуре фигуру. Дерганый Карл, мой сосед по этажу, повесился. Не выдержал непомерного давления и несправедливости жизни. Вдобавок еще и жена.