Николай Зайцев - Вертикальная радуга (СИ)

Кое-как набрал номер справочной и с третей попытки узнал телефон судоремонтного завода. После бесконечных гудков смог записаться на прием по личным вопросам к самому директору: в пятнадцать, завтра.

— Ты чего такой мокрый? — удивился Сима, глядя, как я сажусь на стул напротив. — Хлебни-ка. — Он протянул мне кружку с крепким кофе. Я сделал несколько глотков и посмотрел на пальцы. Они танцевали и жили вполне самостоятельной жизнью. — Совсем плох. Еврей довел? Куда звонил?

— Так. Ничего значительного. С кем пил?

— Ты не знаешь. — Сима отмахнулся. — Хорошие ребята. Молодые бандюги.

— Опять сброд?

— Но-но. Это мои друзья!

— Я твой друг. Руслан твой друг. Остальные собутыльники. Часто случайные.

— Еврей мне не друг!

— Ошибаешься.

Сима ухмыльнулся. За презрительной бравадой скрывалась боль. Он почесал пятку и сказал:

— Ганс завтра приезжает.

— Кто?! — удивился я.

— Папа. — Превратности судьбы: кто-то сравнивает папу со святым коммунистом, кто-то со свирепым фашистом.

Из ванной комнаты раздался дикий крик. Сима упал со стула. Я резко вскочил и напрягся, готовый неизвестно к чему. А может, просто испугался? Сима матерился. Крик из ванной повторился. Мы осторожно прошли в коридор и включили свет. Я не заметил, как в руке оказался нож и теперь разглядывал застывшее масло на лезвие. Сима открыл дверь. В ванной лежал голый Брагин. Кажется, он умирал или наоборот приходил в себя. Мы перевели дыхание и вздохнули с облегчением, поспешив на помощь: я выдернул пробку из ледяной воды, открывая слив; Сима достал с вешалки большое розовое полотенце и помог Брагину вылезти из ванны.

— Я думал ты ушел.

— Я тоже так думал, — простучал зубами известный меценат всех праздников. — Звери.

— Кто?

— Твои новые друзья. Я же мог утонуть.

Он прошел в кухню и приложился к бокалу с теплым кофе. Выпил до дна. Пробормотал:

— Ещё, — и стал плотно кутаться в полотенце.

Я наступил в холодную лужу оставленную Брагиным, и вмиг кожа стала «гусиной». Он посмотрел на меня.

— А ты когда пришел? Не помню тебя ночью. Пора завязываться с выпивкой. Я потихоньку синею.

— Это от холода, — предложил Сима, усаживаясь напротив.

— От водки!

Мне места не хватило, и я принес из гостиной стул. Чайник засвистел, быстро вскипая на газу.

— Надо ещё прибраться, — устало сообщил Брагин и пояснил мне. — Завтра, к парню, приезжает Ганс.

— Вытереть пыль, проветрить комнаты, выкинуть бутылки. А так — у вас чисто. — Я знал, что говорю. Сказывался богатый опыт.

— Твои, бандюги, прибрались?..

— А то! Классные парни.

— Удивительно. — Брагин покачал головой. — А кровь и порванный лифчик? — с ужасом спросил он, вспоминая эпизоды из ночи.

— Я ничего не заметил, — признался я.

Сима напыжился, довольный новыми друзьями. Хотел закурить, но передумал. Разогнал дым от спички руками — надо проветривать. Да, да. Надо проветривать. Надо не забыть, а то достанется от Ганса по самые гланды.

— Слышал? — Брагин обратился ко мне. — Сима стал хомячками торговать. Хрю, хрю. — Парень покачнулся и зашелся в смехе. Сима нахмурился и закурил.

— Какими хомячками? — осторожно спросил я.

— Самыми настоящими. Хрю, хрю. — Брагина распирало. — Стоит на рынке и торгует хомячками. Длинношерстные. Рыженькие, беленькие. Тебе не надо парочку?

— Что за бред? — спросил я у Симы.

— Вот именно «бред». Какие «хомячки»? Иди, оденься! Да мы тебе жизнь спасли! Ещё бы немного и замерз насмерть! «Хомячки»!

— И где ты их держишь?

Брагин согнулся пополам в новом приступе смеха. Сима спихнул его со стула и пинками отправил в комнату, на поиски одежды.

— Слушай больше. Нет никаких хомячков. Нет. Понял? Я с парнем познакомился. Ему восемнадцать лет и у него своя фирма по продаже аудиокассет. Теперь я у него правая рука. Я не торгую хомячками! Не торгую! Кассеты продают продавцы. Их много. У нас точек в половине города. Я вам покажу, на что способен! Вы ещё пожалеете. Посмотришь.

Я налил себе кофе и продолжал молча слушать друга. Ничего не менялось в его жизни. Люди — да. Они приходили и уходили, оставляя какой-нибудь след. События — нет. В другой раз я бы нахмурился или попытался провести нравоучительную беседу, и был ласково и не принужденно послан куда-либо. Но сейчас, я наслаждался моментом. Мне хотелось, что бы ворчания друга продолжались и тогда бы время моего одиночества, голой тоски и глупого зарабатывания денег задержалось, заблудилось и не дошло до меня, потерявшись в трудной дороге.

Увы. Злая действительность пришла вместе с окриком:

— Хватит мешать! Решил в стакане дыру сделать?!

Ложка громко звякнула, выпадая из руки на стол. Я посмотрел на Симу и наши глаза встретились. Демон в его зрачках какое-то время жил, метая молнии, но вскоре пропал совсем. Обычным голосом, Сима спросил у меня:

— Почему ты никогда не кричишь? Это так здорово.

В соседней комнате запел Брагин. Выходило очень плохо. Так тошно, что Сима снова взорвался в истерическом припадке.

Странные часы провел я в этом доме. Так долго Семена я видел в последний раз.

А вечером ко мне пришел Коростылев с другом, который постоянно боксировал с тенью и с самим собой. Сергей тоже от него не отставал, и проводил невидимому противнику быстрые хуки левой, не забывая прихлебывать из чашки травяного настоя.

— Если на тебя кто-нибудь наедет из бандитов — говори мне. Я забиваю «стрелу» и любую сумму кошу наполовину. — Хук левой рукой. — А, если бандиты думают, что они бандиты, но ты в этом не уверен и у тебя есть хоть долька сомнения, то тогда ты обязательно должен меня поставить в известность. И знаешь почему? За правильную информацию ты можешь получить сто долларов. — Хук правой рукой. — В этой жизни все должны играть свою роль, иначе можно нарушить чьи-то правила. Понял?

— Нет.

— А у тебя есть во дворе бесхозные машины? — спрашивал его друг, улыбаясь щелью сквозь узкие губы.

— В смысле?

— Не лезь! — Коростылев хмуро посмотрел на товарища. — Нас интересуют грузовики в первую очередь. В любом состоянии. Я видел грузовик у тебя возле дома. Знаешь, чей он?

Я замялся. Конечно, знал — соседа с третьего этажа — достался ему по низкой цене, когда распродавали имущество очередного государственного предприятия искусственно сделанного банкротом.

— Нет. Не знаю. Грузовик стоит с другой стороны дома. Наверное, хозяин не с нашего подъезда.

— Точно? — Коростылев по-волчьи ухмыльнулся. Месяц и с ним произошли разительные перемены. Не в лучшую сторону. Я стукнул его по плечу. Улыбнулся.

— Точно.

Сергей дернулся. Нахмурился.

— Не надо меня трогать. У меня удар встречный может пойти автоматически. И тогда произойдет беда.