Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

— И к тому же Эллиса наверняка постоянно угощали чем-нибудь? — не удержалась я.

— Вы угадали. С кухни он не вылезал, — со смешком признался Роджер. — Поначалу вся эта суматоха казалась мне необыкновенно забавной. Я считался уже достаточно взрослым, чтобы помогать отцу и выполнять мелкие работы в мастерских, но вот к расследованию меня не подпускали. А я так хотел, чтобы и на меня обратили внимание, что рассказал луковому "гусю" про свой карточный проигрыш.

— Проигрыш? — не поверила я. — В пятнадцать лет?

— Друзьям отца, — вздохнул Роджер ностальгически. — Они учили меня играть в покер — наверное, развлекались. Джентльменами их назвать было нельзя, и, разумеется, щадить мои скромные сбережения они и не думали. Отец платил мне тридцать рейнов в неделю за помощь в мастерских и с бумагами — приучал к работе, полагаю, и готовил наследника. Я продул около пяти хайрейнов — ерунда, разумеется, и это был хороший урок. Но "гусь" зубами вцепился в невинный проигрыш. Шутка грозила обернуться изрядными неприятностями, но тут Эллис вмешался по-настоящему. Два дня "гусь"-громила шатался по нашему дому, благоухая кислятиной всё сильнее, а затем пропал. К отцу явился кто-то из Управления спокойствия, причём отнюдь не мелкая сошка. Дело передали Эллису. Он справился… дайте-ка подумать… за неделю.

— Как похоже на него.

— О, да…

Мы замолчали. У меня возникло неприятное чувство, что Роджер… нет, не лжёт, но скрывает нечто важное. Слишком много обмолвок: "В краже?", "Пусть будет так". И сомнительно, чтоб "гусь", пусть и глуповатый или жестокий, мог бы отправить юношу пятнадцати лет на виселицу за кражу материнского медальона. А ведь Эллис совершенно точно говорил, что спас Роджеру жизнь, и тот сам это сейчас подтвердил! Приговорить к повешенью могли разве что за убийство… Сомневаюсь даже, что тот "дружок", которого впустила кухарка, получил больше чем несколько лет каторги. Наверняка он давным-давно вернулся в Бромли и, если не ступил снова на путь злодейства и порока, живёт себе преспокойно где-нибудь в Смоки Халоу, стращая пьяными выходками ребятню.

Внезапно меня настигла пугающая мысль.

— Скажите, мистер Шелли, — осторожно начала я, механически проводя пальцами вдоль стебля розы. Перчатка намокла, и на плотном шёлке появились некрасивые пятна. — Вора отыскали и арестовали?

— Нет, — ответил Роджер слишком быстро, но, кажется, не солгал.

— Но ведь медальон вернули?

— Да.

Пожалуй, я слишком долго была знакома с Эллисом, слишком много выслушала историй о преступлениях, слишком часто помогала в расследованиях. Версия у меня появилась сразу же, и пренеприятнейшая.

— Мистер Шелли, не сочтите за грубость, но, возможно, тот "гусь" предположил… Безосновательно, разумеется, — уточнила я на всякий случай. — Не предположил ли он, что некто убил вора здесь, в вашем доме?

Роджер посмотрел на меня искоса; глаза его казались сейчас необыкновенно ясными, почти прозрачными.

— Предположил, — согласился он легко. — Но Эллис разбил его теории в пух и прах. Не нашлось ни единого доказательства, зато медальон затем обнаружился у скупщика краденого. В Управлении сочли, что этого достаточно — мертвец не мог бы ничего продать, — нервно улыбнулся Роджер.

— О, действительно, оспорить трудно, — заметила я, приметив про себя ещё одну несуразицу.

Эллис рассказывал, что именно в двадцать лет он стал опекать Лайзо. И не исключено, что молодой детектив знал уже семейство Маноле, когда случилась кража у Шелли. Но вот помогли бы гипси, у которых лживость и недоверчивость в крови, отыскать медальон? И тем более — передать в руки "гусей" своего знакомого из Смоки Халоу, ведь за скупку краденого тоже полагалось весьма суровое наказание…

Впрочем, Зельда вполне способна таким образом отомстить кому-нибудь, так что ни одну версию отбрасывать не стоит. А с другой стороны… Что, если я сейчас выдумываю лишнего? Познания в сыске у меня крайне скудные, особенно что касается теневой стороны Бромли. Но откуда тогда неприятный привкус лжи, который пропитал и розы, и воздух, и сам дом?

— Мы были очень благодарны, — продолжил тем временем Роджер. — И отец настаивал на том, чтобы оказывать Эллису покровительство. Приглашал его настойчиво, позволил мне подарить ему свои перчатки и каррик виконта Клиффорда, который тот позабыл у нас однажды… Я уже воображал, что стану другом Эллиса и буду вместе с ним ловить преступников. Но после одного случая он перестал к нам приходить и сделал исключение лишь через шесть лет, когда умер отец.

И вновь затянулась пауза. В стеклянную крышу розария застучал дождь — тяжёлые, крупные капли, похожие на растаявший снег. Паола замерла у куста дикой горной розы, пока ещё не расцветшей. Но среди колючих лоз виднелись уже блеклые, маленькие бутоны.

Когда они распустятся, здешний воздух будет пахнуть свободой.

— Случая? — повторила я негромко, когда молчание затянулось. И Роджер точно очнулся:

— Да. Точнее, разговора. Эллис пришёл к моему отцу и задал ему четыре вопроса. Я подслушивал у замочной скважины, и потому прекрасно их слышал. Жаль, что отец отвечал слишком тихо…. Догадываюсь, однако, что он говорил. Интересно, догадаетесь ли вы? — Роджер беззвучно рассмеялся, глядя на меня. В смятении я обхватила пальцами розовый бутон, словно могла за него удержаться, когда мир станет раскачиваться. — Первый вопрос был: "Знала ваша супруга человека, который украл медальон?". Второй: "Сколько точно лет не выходила Миранда Клиффорд из дома?". Третий: "Когда родился Роджер?"

Голова у меня кружилась всё сильнее. Кажется, я механически сжала руку, и резкая боль отрезвила; перчатка стала горячей и мокрой. Роджер встревоженно нахмурился.

— Продолжайте, — попросила я твёрдо, отпуская наконец розу и поворачиваясь к нему.

— Четвёртый вопрос был: "В медальоне детские волосы?", — произнёс Роджер с запинкой, и внезапно зрачки у него расширились. — Леди Виржиния, — пролепетал он слабым, как у девицы, голосом. — Что у вас с рукой?

Я в недоумении уставилась на собственную ладонь. Она слегка пульсировала; на перчатке расплывалось красное пятно. Роджер глядел на него, не отрываясь, и дышал поверхностно и часто.

— Укололась о шип. Не стоит беспокойства, мистер Шелли, с недавних пор подобные мелочи меня не пугают. Я даже перестала носить с собой нюхательные соли, — шутливо добавила я.

У Роджера закатились глаза, и он рухнул как подкошенный.

Паола возникла у меня за плечом, словно мудрый призрак:

— Досадная оплошность, леди Виржиния. Нюхательные соли нам бы сейчас не помешали.

Я опустилась рядом с Роджером и коснулась его щеки. Удивительно, однако он вправду лишился сознания — либо притворялся много искуснее любой светской жеманницы, а их мне довелось увидеть немало.