София Беннет - Облик (ЛП)

– Пожалуйста, скажи мне, что ты модель,– она растягивает слова в необычной манере, похожей на американский акцент, который я не могу опознать.

– Эм, ну да, полагаю, что так, – говорю я. Я не уверена, стоит ли мне разговаривать со сбежавшим из психушки пациентом посреди улицы, но её глаза словно гипнотизируют меня.

– Слава богу. Ну, конечно же, ты модель. Джинс И-берк. Знаешь её?

– Лично?

– О, небеса! Разумеется, не лично. Она была актрисой в шестидесятые годы. На последнем дыхании [25] Французский фильм 1959 года . Джин Сиберг!

– О! Джин Сиберг!

– А! Так ты знаешь её?

– На самом деле, нет.

Она вздыхает очень, очень глубоко.

– Это долгий разговор. Ты ведь не выступаешь сегодня?

– Что, здесь? Нет, у меня даже нет пропуска.

Её глаза расширяются.

– Превосходно!

Твердой рукой она подхватывает меня под локоть и проводит через дверь охранной будки на другую сторону арки. Здесь заметно тише. Сейчас она выглядит менее сумасшедшей.

– Утончённое лицо. Убийственная прическа. Сейчас ты напоминаешь мне Джин, но есть много других… Шинейд. Эгги. Разумеется, Эгги… Но ты уникальна. И такая юная. Сколько тебе? Пятнадцать – ближе к шестнадцати? Давно ходишь с такой прической?

Она угадала мой возраст практически с точностью до месяца. Это ещё никому не удавалось.

– А, около двух недель, – признаюсь я. – Кроме того, они и раньше не были особо длинными.

О, боги, неужели. Я объясняю очевидные вещи о росте волос какой-то одержимой-французскими-фильмами, угадывающей-возраст чудачке. Зачем? Заткнись, Тед. Как бы я хотела, чтобы Ава была здесь.

Только в этот момент я действительно осознала, на что смотрит женщина. Я была слишком погружена в мысли об автобусе и шляпе, а потом бродила, как лунатик, что забыла, как я сейчас выгляжу – теперь, когда шляпы на голове нет. Волосы до сих пор короче сантиметра длиной. Должно быть, я выгляжу немного… чудаковато.

– Ты невероятна, – говорит женщина. – В каком агентстве ты работаешь?

– Модел Сити, – говорю я, – Но…

– А! Кассандра! Как она? Мы сто лет не разговаривали. Она наверняка очарована тобой. Что ты делаешь? – она смотрит на меня осуждающе.

– Эм.. ничего?

– Ничего? Никаких съёмок? Никаких кампаний?

О! ТАКОЕ «Что ты делаешь?». А не то, на которое папа отвечает маме: я не нарочно, да и, в любом случае, я могу починить это.

– Нет, – мой ответ. –Я пыталась, но не получилось. А потом я побрила голову и начались школьные занятия, так что…

– Погоди! То есть, Кассандра даже НЕ ЗНАЕТ об этом? Ты ей не сказала?

Я пожимаю плечами.

– Мой БОГ! Я – ГЕНИЙ! Ты целиком и полностью моя, горячая штучка! Не говори никому. Не говори ни слова. Нет, я собираюсь показать им всем. Стой здесь. Не тут – на свету. Здесь!

Она двигает меня туда-сюда, пока не получает подходящее освещение лица, вытаскивает самый причудливый телефон из всех, что я когда-либо видела, и делает пару снимков. Я знаю, сейчас не нужно напрягаться и позировать. Это один из "просто стой здесь" моментов. Плюс, я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас вообще происходит.

Закончив, она убирает телефон обратно сумку – огромную, кожаную, отделанную шипами, и протягивает мне руку.

– Тина ди Гаджа. Я задаю новые тренды, и, детка, ТЫ – следующий тренд. Что ты делаешь в данный момент?

– Эм, направляюсь домой.

– Тебя там ждут? Это срочно?

– Не совсем, но…

– Ты когда-нибудь раньше видела дефиле?

– Нет.

– Малышка, это Сомерсет Хауз и я собираюсь посмотреть самое ЯРКОЕ шоу. Событие недели. Ласло Виггинс. Знаешь его?

Наконец-то! Слова, имеющие для меня смысл. Ласло Виггинс – это один из Людей, которые следят за Неделей Моды. Он ответственен за последний громкий тренд, которого Аве так не хватает.

Я киваю.

– Я знаю, кто это.

– Хорошо, он ГИГАНТ. Невероятно влиятелен. И он гигант потому, что я сделала его гигантом. Людям практически нужны кислородные маски, чтобы забраться на него. И через год он будет УМОЛЯТЬ тебя пройтись для него на дефиле. Поверь мне – я никогда не вру. Пошли со мной наслаждаться шоу. Уже совсем скоро.

Она указывает в сторону шатра.

– Но у меня нет приглашения.

– Есть, если ты со мной.

Скептически смотрю на неё. Ещё одна вещь, которую я узнала этим летом – на дефиле невероятно трудно попасть, потому что здесь толпы парней из охраны. Люди дорожат своими приглашениями, как Золотыми Билетами на шоколадную фабрику. Охрана просто не пропустит пятнадцатилетнюю девочку, которой посчастливилось появиться с какой-то женщиной, встреченной посреди улицы. Даже если эта женщина носит, как я подозреваю, платформы из коллекции Шарлотт Олимпии следующего сезона. Сабрина убила бы за такие.

– Давай же, – поддразнивает меня Тина. – Это всего-то на полчаса. И тебе просто СНЕСЕТ МОЗГ, это я обещаю.

– Я бы хотела, но...

Она игнорирует меня, копаясь в телефоне.

– Кассандра? Милая! Я с одной из твоих, – она поворачивается ко мне. – Как тебя зовут, детка? Это Тед. Да, она. Она преобразилась, и я просто хочу, чтобы ты знала: я увидела её первой и забираю девочку себе! Сейчас ты в шатре Ласло? Если я проведу её внутрь, можешь встретить нас у входа для посетителей и убедить её, что я – не какой-нибудь псих? Обожаю тебя, лапушка. Обожаю. Тебя. – Она поворачивается назад ко мне. – Видишь? Абсолютно безопасно. Это будет самое крутое развлечение за весь этот год для тебя. Пойдём, посмотрим на миленькие платья. Кассандре не терпится увидеть твой новый образ, но напомни ей: в этот раз я нашла тебя первой. Я хочу иметь первостепенные права ВО ВСЕМ.

На миг я пытаюсь представить, что я – Ава. Ава бы знала страшные истории о женщинах в золотых жакетах, которые заманивают юных девушек в Сомерсет Хауз и делают с ними странные и ужасные вещи. Но дело в том, что я знаю – Тина сказала правду о Неделе Моды. И парни из охраны совсем рядом, чтобы не пускать всякий сброд и папарацци, так что в случае чего, я могу позвать одного из них. Если Кассандры на самом деле нет в шатре, я просто развернусь назад и убегу прямо домой. Но если она там... возможно, мне доведется увидеть модный показ. Недавно я услышала столько всего об этом событии, что не отказалась бы взглянуть на него хоть разок.

Когда я вернулась домой, старательно избегая папу, я застала Аву посреди шарфозавязывательной репетиции в нашей спальне – экспериментирующей с тканями и способами связывания против соскальзывания их с головы в критические моменты. Это для её первого "урока стиля" в больнице.

Она выглядит бледной, ещё не оправившейся после тяжелой недели, но когда я рассказываю Аве о произошедшем в Сомерсет Хаузе, она так громко вопит от восторга, что прибегает папа с панической мыслью, что у неё начался приступ. Он замечает меня, и мне приходится объяснять, что с его шляпой. Нехорошо. Это занимает некоторое время. С ним самим чуть не случается сердечный приступ. После он покидает нас, чтобы вернуться к написанию своей книги.