София Беннет - Облик (ЛП)

Я вытаскиваю старую сумку со дна чемодана, откапываю свой верный проездной на метро и топаю в подземку.

Никогда раньше не замечала, что поезд метро так медленно едет. Кажется, будто он получает удовольствие от остановок между станциями, просто чтобы позлить меня. Время утекает сквозь пальцы, а я представляю себе Винса и его команду, осуществляющих ритуал бритья голов четверых пациентов, с которыми мы заранее договорились, а затем их модное преображение с помощью Авы, и в конце – как семьи пациентов окружают их, восхищаясь их новыми образами, и забирают домой.

Как только прибываю в больницу, я втаскиваю свой чемодан по ступенькам и бегу в помещения дневного стационара, где должна была состояться церемония. Как я и думала – в комнате тихо и пусто. Только пьянящий запах ароматических свечей ещё витает в воздухе. Среди рождественских украшений сейчас бы неплохо смотрелся плакат "СЛИШКОМ ПОЗДНО".

На одном из стульев лежит позабытый Авин шарфик. Я подбираю его и ощущаю запах её парфюма. Я планировала купить ей кучу духов в Нью-Йорке – ещё одно обещание, которое я не выполнила. Пока я стою так с шарфиком в руках, в дверном проеме появляется Винс. Он немедленно подходит и сгребает меня в свои медвежьи объятия.

– Очаровательное создание! Выглядишь невероятно! Ты посмотри на свои волосы! Но ты пропустила такое восхитительное событие. Было прекрасно. Совершенно прекрасно.

– Держу пари, что так и было, – вздыхаю я. – А как Ава?

– Изумительно. Настоящая звезда. Но, боже мой, такая истощенная. Наверное, поэтому она... – он прерывается и понижает голос. – Болезнь ведь не прогрессирует?

Я мотаю головой.

– Мы пока не знаем. Дело в том, что она только что рассталась со своим парнем.

– Глупышка!

– Точно.

– Кто-то должен ей помочь всё уладить.

– Верно.

Он кладет руку мне на плечо.

– Проводить тебя к ней?

– К ней? Разве она до сих пор тут?

В этот момент в дверях показывается голова медсестры. Я знаю её по моим прошлым визитам сюда. Медсестра кивает мне.

– Ты очень быстро добралась, – говорит она.

– Ну, на самом деле, я опоздала. Я...

– Я рада, что она позвонила тебе. Не пугайся – ей не так плохо, как кажется на первый взгляд.

Не пугайся? Не так плохо, как что? Паника, которая накатила на меня в аэропорту, когда мама упомянула больницу, возвращается назад. Словно она всегда таится в засаде, готовая в любой момент нанести удар, возмещая все те моменты, когда мы должны были заметить что-то серьёзное и не обратили внимание. Что Ава здесь делает?

Медсестра зовёт меня за собой, и я оставляю Винса и свой чемодан в комнате отдыха, быстро следуя за женщиной по коридорам.

– Она только что блистала, – словоохотливо поясняет медсестра, – Но, как только все ушли, она просто рухнула. Вероятней всего, это снова из-за количества эритроцитов. Она пока отдыхает, а мы проверяем. Нам сюда.

Она открывает дверь в помещение, где нет ничего, кроме кровати и стула. Ава лежит на кушетке в своей одежде. Её кожа практически бесцветная, а глаза закрыты. Она не шевелится, когда я захожу. Её красивое лицо бесконечно печально. Я сажусь на стул рядом с ней и задаюсь вопросом, почему медицина не может увидеть разницу между низким уровнем эритроцитов в крови и любовной тоской. Для меня это очевидно. Заметьте, в данном случае может быть всё сразу. Кто знает, что сейчас происходит внутри моей сестры?

Медсестра улыбается и оставляет нас с сестрой вдвоём. Я беру Аву за руку и нежно её глажу. Она сразу же моргает. Глаза медленно открываются.

– Ты здесь, – шепчет она и озаряет меня тенью своей голливудской улыбкой. Затем хмурится.

– Собственно, почему? Ты в порядке?

– Не глупи, – я не знаю, смеяться мне или плакать. – Разумеется, я в порядке. А ты?

Ава слабо сжимает мою ладонь.

– Уже лучше. Мне жаль, что это произошло. Не рассказывай маме.

– О чём? Что ты упала в обморок?

Она кивает.

– Я собиралась звонить папе и просить забрать меня, но сейчас ты здесь. Не нужно их тревожить.

Я смеюсь. Она как всегда упряма, решительна и великодушна – восхитительная и раздражающая одновременно.

– Ты больна, Ава. Разумеется, они волнуются.

Она вздыхает.

– Хорошая мысль. Я просто не хочу огорчать их ещё больше. В любом случае... как я и сказала... ты здесь сейчас. Разве тебе не нужно быть в Нью-Йорке?

– Покупая тебе сумочку от Марка Джейкобса? Да, ты права. Мне жаль.

Она снова улыбается своей сияющей улыбкой и откидывается на подушку. Её лицо расслабляется и теряет часть своей бледной хрупкости. И наконец-то я точно понимаю – она не хочет, чтобы я была в Нью-Йорке, закупаясь у Марка Джейкобса, и её не волнует, почему я передумала. Я просто нужна ей рядом, и она ужасно устала притворяться, что это не так.

– Знаешь, всё прошло хорошо, – говорит она, мысленно возвращаясь к утренней церемонии.

– Винс сделал всё просто восхитительно. Ощущения были прямо как у нас тогда. Наверное, я бы хотела почаще устраивать что-то такое...

Она замолкает. Серьёзная Ава. Она все ещё не уверена насчёт этого нового аспекта своей жизни. Хотя я знаю некоторых юных больных раком, которые благодарны за это. И кого-то ещё, кто наверняка не так возражает против этого, как она думает.

– У тебя убитый вид, – говорю я.

– Спасибо. Ты и сама выглядишь не так восхитительно, как обычно.

Я хихикаю.

– Ужасно долгий перелёт. Скажи, когда будешь готова поехать домой.

– Прямо сейчас.

Словно подгадав удачный момент, возвращается медсестра и сообщает, что уровень эритроцитов в крови Авы в порядке.

– Можете идти, но я очень надеюсь, что тебе не станет хуже, – строго говорит она. – Ты должна быть в хорошей форме перед радиотерапией на следующей неделе.

Я снова смотрю на Аву. Она растеряла весь свой блеск. Мне интересно, как лечить особу, которая по-идиотски порвала с человеком, дававшим ей надежду на будущее. Она всё ещё выглядит хрупкой – не приспособленной для общественного транспорта. Вот сейчас ожидающий лимузин действительно пригодился бы. Не могу не думать о Нике Споуке – как бы он сейчас поступил – просто позвонил бы в такси и записал на счёт матери? Но я не Ник Споук, хвала богам. Нам просто нужно позвонить в такси и расплатиться остатками моих дорожных денег.

Пока мы собираем вещи, я чувствую смутное беспокойство. Что-то, связанное с Ником. Но он вызывает у меня столько тревожных мыслей, что я не могу понять, в чём дело. Проходя мимо очередного поста медсестер, краем глаза замечаю наши отражения в стеклянной перегородке: две рассеянных Королевы Воинов, каждая погружена в свои мысли. Я думаю о Нике, Ава – о Джесси. В этот момент меня осеняет. Вот оно, лекарство для разбитого сердца. Я знаю, что это такое – или, по крайней мере, предполагаю, что бы это могло быть.