Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна

Совещание началось ровно в десять. Было безоблачное летнее утро, но по скучающему выражению лиц членов креативной группы можно было подумать, что рабочий день близится к концу, а на улице льет дождь.

Фэй стояла в маленькой переговорной агентства «Лео Бернетт». Она только что изложила свое предложение в отношении рекламной кампании для «Хэмптон Ти» и, вздохнув с облегчением, обвела вопросительным взглядом всех присутствующих, однако не заметила ни единого признака воодушевления на лицах коллег. Сердце ее оборвалось. Члены команды сидели, нахохлившись, в своих креслах и смотрели то на нее, то друг на друга с полнейшим безразличием. Паскаль из художественного отдела слегка поерзал и закинул руку на спинку кресла из блестящей кожи с истинно французской небрежностью. Копирайтеры Патрик и Гарри, оба в льняных брюках и застегнутых на все пуговицы рубашках, сидели рядышком, уткнувшись в планшеты.

Грузный, похожий на моржа, Джордж из производственного отдела, казавшийся намного старше своих тридцати пяти лет, принялся задумчиво теребить длинные усы, покусывая их кончики. Фэй была уверена, что неразговорчивый Джордж вряд ли что-либо выскажет на совещании открыто, но наверняка у него найдется пара язвительных комментариев, которыми он обменяется с коллегами за ее спиной. Единственная женщина, кроме нее, – красавица Джайшри, подающая надежды рекламщица индийского происхождения, которой не было еще и тридцати, не проявляла ни единого признака женской солидарности. Она скрестила точеные, бесконечно длинные ноги и сидела, уставившись на Фэй застывшим взглядом.

Вот вам и команда – никакой поддержки, обреченно подумала Фэй, крепко прижав руки к столу. Что касается начальства, Бернард Роббинс восседал на противоположном конце стола с Сэвил Роу, как всегда в черном костюме и зачесанными назад волосами. Глаза его подозрительно блестели. У присутствующих не было ни малейших сомнений, что именно этот человек держал в своих руках кнут, но он, как ни странно, молчал, видимо, полагаясь на мнение Сьюзан, которая и была консультантом этой группы. Это была область ее компетенции, как он любил выражаться. Его густые темные брови сошлись над переносицей, как грозовые тучи, скрывающие вершину горы. Его единственной реакцией на презентацию Фэй был резкий жест, которым он велел секретарше принести чаю.

Сьюзан, женщина лет сорока пяти, была закаленным ветераном рекламного дела в Британии. Она любила говорить, что немногие морщины на ее лице – это шрамы, полученные в жестоких боях. Сьюзан ясно дала понять Фэй, что недовольна тем, что Бернард отверг предложенную ею кандидатуру – молодого англичанина с оксфордским образованием, предпочтя ему никому не известную американку. То, что Фэй была привлекательна и моложе ее, только подогревало ее неприязнь.

– Чай – это далеко не новый продукт, – начала Сьюзан, чеканя слова со своим безупречным английским произношением. Она подняла бледно-голубые глаза, обрамленные тяжелыми очками в черепаховой оправе, и усмехнулась с высокомерным видом, кривя губы. – Даже в Америке.

В комнате раздались смешки. Среди участников обсуждения только Фэй и Бернард приехали из США, остальные были коренными англичанами или иностранцами иного происхождения. Фэй внутренне собралась, прекрасно осознавая, что это лишь первый вал критики, которая обрушится на нее после презентации.

– Разумеется, американцы знакомы с этим продуктом, – ответила Фэй твердым, но спокойным голосом. – Однако они считают, что этот напиток не для постоянного употребления и его, скорее, надо пить по особым случаям. Или же во время болезни. Чай – это то, что вы пьете под настроение. Потребность же в кофе вы испытываете каждый день.

– Совершенно согласен, – изрек Паскаль, даже не делая попытки скрыть отвращение к чаю. Единственное, что их связывало с Фэй, это редкие походы в буфет за кофе перед обедом.

Сьюзан раздраженно постучала карандашом по ладони и наклонила голову набок, пытаясь прочитать реакцию Бернарда. Однако лицо шефа как будто окаменело.

– Ну что же, продолжайте, – произнесла Сьюзан.

– Эта концепция предлагает американцам новый взгляд на чай. Чай – это то, что вы пьете, и не только когда вы болеете, но и когда вы здоровы. Для того, чтобы оставаться здоровым.

– Но то же самое можно сказать и о молоке, – сухо произнес Патрик.

Гарри закатил глаза.

Фэй решительно расправила плечи и продолжила:

– К тому же чай – натуральный напиток.

– Еще недавно подобный подход был актуален, но теперь это в прошлом, – простонал Патрик. – В магазинах сейчас большинство продуктов натуральные.

– Да, упор на натуральность продукта уже устарел.

Бернард бросил на нее пронзительный взгляд, словно ястреб, наблюдая за реакцией своей ставленницы.

– Неужели? Результаты исследований говорят о том…

– Нет-нет-нет… – снова застонал Патрик, тряся головой. – Избавьте меня от этого. Не надо никаких ссылок на исследования. Я просто не желаю об этом слышать. Это касается и самих потребителей. Нужно, чтобы реклама била по эмоциям, вызывала яркие чувства. Статистические данные лишь утомят потенциальных потребителей, не говоря уже обо мне самом.

– Он совершенно прав, – вмешалась в разговор Джайшри. Она родилась в Индии, выросла в Англии, но фильмы и телепередачи предпочитала голливудские. – Давайте отбросим идею оздоровления. Это так… скучно. Надо внушить мысль, что чай – это прежде всего вкусно. Вот представьте такую сценку, – продолжила она. – Взрослые и дети веселятся. Энергия бьет ключом. И тут приносят холодный чай. Очень сладкий. Звучит громкая музыка. Посыл: чай – это здорово. Дети его тоже любят.

– Вы отходите от основной идеи рекламной кампании, – ответила Фэй, с трудом удержавшись, чтобы не стукнуть ее по голове. – Сахар? Дети любят чай из-за того, что он сладкий? Где вы тут видите связь со здоровым образом жизни?

– В этом-то все и дело, – произнес Патрик с усмешкой. – Никакой связи тут нет. Извините, что мне приходится указывать вам на это, но Джайшри пытается обратиться к эмоциям покупателя. А motio по латыни означает движение. Вот к чему надо стремиться в этой рекламе.

Бернард вопросительно посмотрел на Фэй, явно ожидая, что она тут же осадит копирайтера. Надо пустить в дело кнут. Патрик выступает здесь в роли хищного животного. Он выпускает когти, скалит зубы и рычит. Его надо усмирить.

Но Фэй не могла. Ее кураж улетучился.

– Думаю, – она кашлянула, чтобы прочистить горло, и облизала губы. – Думаю, мы сможем придать динамичности этой рекламной кампании. И это будет динамичность, не играющая на эмоциях. Пусть концепция держится на фактах.