Мэри Кайе - Далекие Шатры

Во всяком случае, так Аш считал раньше. Но сейчас, столкнувшись с действительностью, он утратил былой оптимизм, ибо они могли держать оборону лишь ограниченное время, обусловленное количеством имеющихся у них боеприпасов и воды. Первых, возможно, окажется достаточно, но запасов воды в такую ужасную сухую жару хватит ненадолго, тем более что они должны позаботиться о лошадях. Вероятно, Букта напоил свою лошадь и сам вволю напился из ручья в долине, но теперь этот источник недосягаем для них, а ближайший водоем – крохотный прудик с одинокой пальмой среди скал – находится в часе пути отсюда. У них остается только содержимое фляг, которое позволит продержаться какое-то время людям, но ничем не поможет лошадям. А ведь прошло уже несколько часов с тех пор, как Дагобаз пил в последний раз, и еще больше времени – с тех пор, как пил он сам.

Внезапно Аш снова остро почувствовал жажду, прежде ощущавшуюся всего лишь как легкий дискомфорт по сравнению с мучительными переживаниями этого насыщенного событиями дня. Но он не решился утолить ее из страха, что не удержится и выпьет до дна всю флягу, а поскольку очень скоро у них наверняка возникнет гораздо более острая потребность в воде, он должен потерпеть еще немного. Ближе к ночи выпадет роса, и тогда будет легче, но две вещи представлялись очевидными: им нельзя оставаться здесь, потому что без воды тихий каньон вскоре превратится из надежного укрытия в западню, и чем скорее они уйдут, тем лучше. После наступления темноты даже Букта вряд ли сумеет отыскать едва заметную тропу, которая ведет через горы, пролегая по непреодолимым с виду крутым склонам, узким выступам отвесных скал и усыпанным камнями высоким гребням.

Однако после их ухода ничто не помешает преследователям проникнуть в каньон через тоннель и продолжить погоню. Если только кто-нибудь не останется здесь, чтобы держать оборону, пока остальные…

Аш быстро взглянул на узкую расселину, сквозь которую они прошли минуту назад, потом снова перевел взгляд на Анджали – она бессильно упала на землю, едва он отпустил ее руку, и сидела с закрытыми глазами, привалившись спиной к стене каньона. В ее растрепанных волосах, припудренных серой пылью, он увидел белоснежную прядь, похожую на серебряный луч, прорезающий темноту. Лицо у нее было таким изможденным, что посторонний человек принял бы ее за старую женщину и не поверил бы, что ей всего двадцать лет.

Аш очень хотел, чтобы Анджали отдохнула здесь немного. Она явно нуждалась в отдыхе, как и все они – всадники и лошади, и, хотя в каньоне, раскаленном за день палящими лучами солнца, стояла удушающая жара, тень создавала иллюзию прохлады, и усталые лошади уже начали щипать пожухлую сухую траву. Но ничего не поделаешь, придется спешно продолжить путь. Несмотря на крутые горные склоны по обе стороны от них и громадную стену из камня и щебня, вздымавшуюся между ними и долиной, они по-прежнему слышали приглушенный треск винтовки Букты и редкие ответные выстрелы, свидетельствующие, что преследователи остановились и открыли по нему огонь.

Собственный карабин Аша был приторочен к седлу Сарджи. Он взял его, зарядил и, засунув коробки с патронами в одну из седельных сум, отрывисто проговорил:

– Сарджи, вы с Гобиндом и рани двинетесь дальше, а я сменю Букту и прикрою ваш отход. Букта должен пойти с вами, ведь только он знает дорогу и… – Он осекся и осмотрелся вокруг. – Где Манилал? Что с ним случилось?

Ни Сарджи, ни Гобинд этого не знали. У них не было времени оглянуться, когда они вовсю погоняли своих выбившихся из сил лошадей, а достигнув укрытия среди валунов, они уже не видели, что происходит в долине.

– Букта не допустит, чтобы с ним приключилась беда, – уверенно сказал Сарджи. – Он никогда не промахивается, и скоро там будет полно мертвецов. Слышите? Он стреляет сразу, как только перезаряжает винтовку. Если мы трое вернемся и поможем ему, мы перебьем всех до одного.

– Нет, Сарджи! – отрезал Аш. – Предоставьте это дело мне. Мы явились сюда, чтобы спасти рани, и в первую очередь должны думать о ее безопасности. Мы не вправе рисковать ее жизнью. Пусть сейчас там всего лишь горстка солдат, но скоро к ним придет подкрепление с площадки для сожжения. Кроме того, с наступлением темноты все мы лишимся возможности продолжать путь, так что делайте, как я говорю, и не спорьте – у нас нет времени. Гобинд, позаботьтесь о том, чтобы рани-сахиб была готова тронуться в путь, как только здесь появятся Букта и Манилал. Ей придется ехать позади одного из вас, а потому, если есть сомнения относительно способности остальных лошадей вынести двух седоков, Сарджи должен сесть на Дагобаза и оставить мне какую-нибудь другую лошадь. Брось-ка мне вон тот карабин, второй мне не помешает… и патроны тоже… спасибо, Сарджи. Не останавливайтесь, пока не возникнет такая необходимость. Вы будете в безопасности, только когда удалитесь на изрядное расстояние от границы.

Он повесил на плечо два ружья, поднял с земли переметную суму и быстро ушел прочь, не взглянув на Анджали.

В узком извилистом проходе между камнями было очень тихо и царил полумрак. Тонкая полоска неба, видневшаяся высоко над головой, уже потускнела, и Аш подумал, что задолго до захода солнца здесь станет темно – слишком темно, чтобы видеть что-либо, – а тогда у него появится преимущество, поскольку любой человек, впервые здесь оказавшийся, наверняка застрянет у первого же резкого поворота, решив, что это тупик, тогда как сам он без особого труда проберется по расселине ощупью… если вернется обратно.

«Нет. Не „если“, а „когда“», – хладнокровно подумал Аш, вспомнив вдруг голос из прошлого, говорящий: «Сахиб-логи не понимают, что правдой нельзя злоупотреблять, и они называют нас лжецами, потому что, когда нам, жителям этой страны, задают вопросы незнакомцы, мы предпочитаем сперва солгать, а уж потом подумать, не лучше ли было сказать правду». И еще один голос, из совсем недавнего прошлого: «Не стоит принимать на веру и малой доли того, что они говорят вам. Большинство из них всегда скорее солгут, нежели скажут правду, а пытаться установить истину – все равно что искать пресловутую иголку в стоге сена».

Он должен вернуться обратно. Без всяких «если», ведь остальные, вернувшись в Гуджарат без него, попадут в очень сложное положение. Поведанной ими истории запросто могут не поверить или в лучшем случае отмахнуться от нее как от полных преувеличений россказней истеричной вдовы, хакима ее дяди, слуги хакима и местного коневода, ни один из которых не знает ни слова по-английски. Чиновников, как он знал по собственному опыту, всегда нелегко убедить, и, несомненно, все в Бхитхоре, начиная от первого министра и кончая самым ничтожным дворцовым слугой, будут врать самым бессовестным образом, чтобы скрыть правду. Возможно даже, не вернись он в Гуджарат, его друзей заподозрят в том, что они убили его с целью завладеть дробовиком и винтовкой.