Мэри Кайе - Далекие Шатры

– Будьте осторожны, – сказал он.

– Обязательно, – сказал Сарджи.

Они обменялись крепким рукопожатием и коротко улыбнулись друг другу, не разжимая губ. Гобинд кивком приказал уходить, и Аш послушно повернулся и зашагал прочь.

Невидимый враг снова открыл огонь. Аш услышал ответный выстрел винтовки и пустился бегом…

Теперь он не был нагружен оружием и патронами, и пробираться по узкой расселине между камнями было значительно легче, а у выхода из нее стояли в ожидании Букта и Анджали. Ашу осталось только вскочить на Дагобаза, помочь Анджали сесть на круп позади и легким галопом поскакать по погруженному в тень каньону следом за маленьким, неслышно ступающим пони Букты.

Треск выстрелов постепенно замер вдали, и вскоре они уже не слышали ничего, кроме глухого стука копыт, скрипа седел, позвякивания уздечек да протяжных вздохов вечернего ветра в сухой траве на склонах. И лишь когда они начали подниматься в гору, Аш вспомнил про маленький пакет, врученный ему Гобиндом. Вытащив пакет из-за пазухи, он увидел, что это письма, написанные им прошлой ночью. Все до единого. И понял, что это значит. Но к тому времени было слишком поздно возвращаться, даже если бы он мог сделать это.

Они поднимались все выше и выше, и вот долина осталась далеко внизу, скрытая от взора многочисленными травянистыми вершинами и высокими скалистыми грядами. В воздухе здесь не висела пыль, и ветер стал свежее, но Букта, похоже, не собирался останавливаться и быстро двигался вперед, уводя их все выше и дальше по тропам, которые Аш едва различал, и по покрытым сланцеватой глиной склонам, где им приходилось спешиваться и вести в поводу лошадей, чьи копыта скользили и разъезжались на каменистых осыпях.

Солнце зашло в янтарно-золотом блеске, и внезапно небо стало зеленым, а бледно-желтые горы окрасились в синий, фиолетовый и лиловый цвета – и под ними, в каменистой лощине, наполовину скрытый одинокой пальмой, блестел в последних лучах заката крохотный прудик.

Букта безошибочно привел их к единственному в засушливом горном краю месту, где они могли утолить жажду и собраться с силами, чтобы продолжить путь. Но одному из них было суждено навеки остаться здесь…

Дагобаз не мог увидеть прудик, потому что Аш шел впереди, ведя его в поводу. Но должно быть, конь почуял воду, и он тоже умирал от жажды и изнемогал от усталости. Лошадка Букты, хорошо знавшая горную местность и успевшая хорошо отдохнуть и вволю напиться в тот день, стала спускаться по крутому каменистому склону по-кошачьи легкой поступью. Но Дагобаз, из-за жажды забывший об осторожности, держался на ногах не так твердо. Он нетерпеливо рванулся вперед, застав своего усталого хозяина врасплох, беспомощно заскользил вниз, взрывая копытами сухую землю и щебень в отчаянных попытках найти опору и волоча за собой Аша, и в конце концов тяжело рухнул среди валунов у самой воды.

Анджали умудрилась отскочить на безопасное расстояние, а Аш отделался несколькими синяками и незначительными царапинами. Но Дагобаз не смог встать: он сломал правую переднюю ногу, и помочь ему никто не мог.

Произойди такое на равнине, коня можно было бы довезти до фермы Сарджи и поручить заботам опытного ветеринара. Он навсегда остался бы хромым и уже не смог бы носить на себе седока, но, по крайней мере, провел бы остаток жизни на почетной пенсии, среди тенистых деревьев на пастбищах.

Поначалу Аш отказывался верить в случившееся. А когда поверил, у него возникло такое ощущение, будто все события того дня – долгие часы ожидания на террасе чатри, убийство Шушилы, бешеная скачка по долине и смерть Манилала – постепенно накапливались, пока бремя переживаний не стало непосильным. Оно сломило Аша, повергло на колени рядом с упавшим конем, и он обнял руками припорошенную пылью, исчерченную струйками пота голову Дагобаза, уткнулся в нее лицом и расплакался навзрыд, как плакал лишь один раз в своей жизни: в то утро, когда умерла Сита.

Неизвестно, как долго Аш оставался бы там, ибо он потерял счет времени. Но в конце концов чья-то рука легла ему на плечо, и голос Букты сурово проговорил:

– Довольно, сахиб! Уже смеркается, а нам надо уйти отсюда, пока не сгустилась непроглядная тьма: это место хорошо просматривается со всех сторон, и, коли нас застигнут здесь, мы окажемся в ловушке, из которой не выберемся никакими силами. Нам нельзя останавливаться, пока мы не поднимемся выше в горы, где будет безопаснее.

Аш с трудом поднялся на ноги и несколько мгновений стоял с закрытыми глазами, отчаянно пытаясь совладать с собой. Потом он наклонился и вынул мундштук, снял сбрую, ослабил подпругу, чтобы Дагобазу было удобнее. Отвязав от седла флягу с водой, он вылил тепловатое содержимое на землю и набрал холодной воды из озерца.

Он напрочь забыл о своих собственных потребностях, но знал одно: Дагобаза довела до беды жажда и ее надо утолить. Вороной конь, оглушенный падением, страдал от боли, но с благодарностью выпил воду. Когда фляга опустела, Аш отдал ее через плечо, чтобы в нее снова набрали воды; он не оборачивался и не сознавал, что то не Букта, а Анджали стоит рядом с ним и раз за разом наполняет сосуд.

Букта тревожно наблюдал за тем, как быстро угасает свет. Увидев, что Дагобаз больше не хочет пить, он шагнул вперед:

– Предоставьте это мне, сахиб. Он ничего не почувствует, уверяю вас. Посадите рани-сахиб на моего пони и отойдите немного.

Аш повернул голову и резко сказал:

– В этом нет необходимости. Если я смог застрелить молодую женщину, безусловно, я в силах сделать то же самое для моего коня.

Он вынул револьвер, но Букта протянул руку и серьезно проговорил:

– Нет, сахиб. Будет лучше, если это сделаю я.

Несколько долгих мгновений Аш смотрел на него, а потом глубоко вздохнул:

– Да, ты прав. Но я останусь здесь: если я отойду, он попытается встать и последовать за мной.

Букта кивнул, и Аш отдал револьвер, а потом опустился на колени, чтобы погладить усталую голову Дагобаза и прошептать нежные слова ему на ухо. Дагобаз потерся мордой о плечо хозяина и тихонько заржал в ответ, а когда грохнул выстрел, он только дернулся раз – и все.

– Пойдемте, – коротко сказал Букта. – Пора уходить. Мы возьмем седло и сбрую?

– Нет. Оставь их.

Аш медленно и неловко, точно древний старик, поднялся на ноги и шаткой поступью дошел до озерца. Бессильно рухнув на колени, он опустил лицо в воду и принялся жадно пить огромными глотками, точно умирающее от жажды животное, обильно смачивая голову и плечи, смывая пыль, слезы и любимый, знакомый запах Дагобаза. Утолив жажду, он встал и резко помотал головой, стряхивая воду с волос и лица. Анджали уже сидела на пони, и Букта молча повернулся и зашагал вверх по крутому склону в сгущающихся сумерках.