Корбан Эддисон - Слезы темной воды

Исмаил: Ты спятил.

Мас: Корабль слишком близко. Разве ты не видишь? Он ближе, чем был раньше. Они собираются убить нас.

Осман: Он прав. Корабль слишком близко.

Гюрей: Они передвинули корабль!

Мас: Я не отпущу заложников, пока они не отведут корабль.

Дхуубан: Они будут стрелять в нас.

Исмаил: Нас семеро. У них нет семи снайперов.

Мас: Он это на ходу выдумывает. Он не знает, о чем говорит!

Исмаил: Если мы нарушим договор, все сорвется.

Сондари: Корабль слишком близко!

Осман: Они должны отвести его обратно!

Исмаил: Они на это не пойдут.

Мас: Пойдут, если мы застрелим кого-нибудь.

Исмаил: Ты ненормальный.

Мас: Так я сам это сделаю. Смотри…

Исмаил: Подожди! Я заставлю их отвести корабль!

Когда он закончил говорить, Меган, немного помолчав, спросила:

– Когда Пол позвонил вам и сказал, что вертолет спрятан в ангар, вы еще командовали своими людьми?

– Нет, – ответил он. – Теперь они уже слушались Маса. Я боялся за капитана и Квентина. Я знал, что военные не отведут корабль, но должен был попытаться. Я дал им пять минут.

– Что случилось потом? – спросила Меган.

Исмаил почувствовал, как на его шее затягивается петля.

– Тогда мои люди узнали, что я сделал.

Мас: Не получается! Нужно звонить моему дяде. Он скажет, как нам поступить.

Исмаил: Мы никому не будем звонить. Мы будем придерживаться плана.

Мас: Позвони ему. Он может прислать нам новое судно!

Исмаил: Зачем ему это? Он только поставит себя под удар.

Мас: Звони, или я пристрелю капитана!

Исмаил: Я не могу ему позвонить.

Мас: Почему?

Исмаил: Гедефа никто не уполномочивал вести переговоры с семьей.

(Всеобщий крик.)

Мас: Ты нас предал, сын шлюхи!

Исмаил: Это был единственный способ! Военные не собирались нас отпускать. Посмотрите на эти деньги. Каждый из вас может получить по двести пятьдесят тысяч долларов! Отправляйтесь с ними в Найроби! Начните собственное дело! Делайте с ними, что пожелаете!

Мас: Ты хочешь, чтобы нас всех убили. Мои родственники никогда нас не отпустят!

Исмаил: Подумай, Мас! Хотя бы раз включи мозги! Такой шанс бывает раз в жизни!

Мас: Ты врешь! Я больше тебя не слушаю!

– Что думали остальные пираты о вашем предложении? – спросила Меган.

– Они все стали на сторону Маса, – ответил Исмаил, выгораживая Либана, который остался верным ему до конца. – Они знали, что деньги принадлежат семье Гедефа.

Меган мрачно посмотрела на него.

– Когда Пол предложил отвести корабль в обмен на освобождение Квентина, как повели себя ваши люди?

Исмаил покачал головой:

– Их разум бы отравлен. Все кричали. Это было безумие.

– Чем все закончилось? – мягко поинтересовалась Меган.

Исмаил посмотрел на присяжных, каждому заглядывая в глаза. Он увидел самые разные чувства: раздражение, презрение, печаль, отвращение, скептицизм, ужас, сожаление и боль. Он знал, что примет их решение, не задавая вопросов, даже если они приговорят его к смерти. Они – орудие Бога, выразители Его суждения.

– Все было так, как рассказывал Квентин, – ответил он. – Я дважды нажал на спусковой крючок, пытаясь не попасть ему в голову и сердце и молясь, чтобы он не умер. – Взглянув на Ванессу, он увидел ее страдание. – Меня каждый день преследует желание все изменить. Но я не могу. Я в ответе за все, что произошло. Мне очень жаль.

Меган немного подождала, чтобы присяжные прониклись его покаянием. Потом спросила:

– Что с вашими матерью и сестрой?

Исмаил моргнул и вытер рукавом глаза.

– Ясмин сбежала из Сомали и нашла мать. Сейчас они в безопасности. Это мое единственное утешение.

Меган кивнула:

– У меня всё.

Когда Клайд Баррингтон встал, чтобы допросить его, Исмаил увидел, что ветер уверенности уже не раздувает его паруса. Баррингтон казался уставшим и нервным, но он не сдастся без боя.

– Дэниел Паркер умер девять месяцев назад, – начал он. – Девять месяцев вы не говорили ни слова о Масе, ни слова о бунте, ни слова о том, что не управляли своими людьми, и о том, что вас заставили стрелять в Квентина Паркера. Почему вы только сейчас об этом заговорили?

Исмаил ответил медленно:

– Я не хотел, чтобы еще кто-то пострадал.

– Что вы имеете в виду? – спросил Баррингтон.

Исмаил на секунду перевел взгляд в угол зала. Человек в голубой клетчатой рубашке не вернулся, но его место занял другой сомалиец. Вид он имел деловой: овальные очки, солидное брюшко.

– Когда маленькая лодка заглохла, Мас что-то крикнул военным, – сказал Исмаил. – Он сказал, что я из «Шабааб» и еще кое-что на сомалийском. Он велел моим людям говорить, будто это я расстрелял заложников. Он угрожал их семьям.

Баррингтон удивленно поднял брови.

– Как он… – Не договорив, обвинитель развернулся и посмотрел на человека, сидящего в глубине зала. – Мас – двоюродный брат Гедефа, это верно?

Исмаил кивнул:

– Его отец – младший брат отца Гедефа.

– А отец Гедефа служил у Сиада Барре в Национальной службе безопасности?

– Да, – ответил Исмаил, довольный, что Баррингтон увидел связь.

– Что конкретно вы хотите сказать? – спросил обвинитель.

Исмаил впился взглядом в толстяка.

– Я хочу сказать, что никто из моих людей не знал, зачем я повернул яхту к Могадишо. Никто из них не хотел похищать деньги семьи Гедефа. Это был мой план и только мой. Но Мас пригрозил, что выставит их ворами перед своим дядей, если они не выступят против меня.

Снова зал суда наполнился возбужденным гомоном, и судье пришлось стучать молотком, чтобы восстановить порядок.

Баррингтон был поражен:

– Почему вы не рассказывали об этом раньше?

Исмаил развел руками:

– Мне нужно было, чтобы они довели это до конца. Если бы я стал возражать, их версия рассыпалась бы, и кто знает, что бы тогда сделал Мас?

Исмаил внимательно наблюдал за обвинителем, чувствуя, какая борьба происходит внутри него. Это был могущественный человек, но его использовали, как шахматную фигуру в игре, которую он до сих пор не понимал. Исмаил вспомнил строчку из Гааррие. Ее он и предложил в качестве объяснения:

– Есть такая сомалийская поэма, называется «Аадми». В ней поэт говорит: «Чем бы ни казались вещи, истинный их смысл всегда глубже». Когда я был маленьким, отец учил меня искать глубинный смысл во всем. То, что я вам рассказал, и есть этот глубинный смысл.

Баррингтон долго молча смотрел на него. Потом просто повернулся и ушел.

На следующее утро судья Маккензи отправила присяжных на совещание. Меньше чем через час они вернулись с решением. Исмаил наблюдал, как присяжные заходят и занимают места. Кто-то смотрел на него, большинство – нет. Старшина присяжных – пожилой мужчина с седеющими волосами – вручил конверт судебному приставу, который передал его судье. Судья вскрыла конверт и прочитала его содержимое.