Корбан Эддисон - Слезы темной воды

– Вас зовут Исмаил, а не Ибрахим, – будничным тоном начал Пол. – Похоже, я многого о вас не знаю.

Пират посмотрел на него пустым взглядом.

– Моего деда звали Ибрахим, – медленно произнес он. – Он погиб во время авиаудара, нанесенного по приказу генерала Гаррисона в тысяча девятьсот девяносто третьем году, вместе со многими другими сомалийскими старейшинами, которые хотели мира. Они были готовы сотрудничать с Америкой и верили, что Америка станет сотрудничать с ними. Я совершил ту же ошибку. Ваша страна не заинтересована в мире, если это мир не на ее условиях.

Пол встретил его взгляд.

– Мне жаль, и я не горжусь многими вещами, которые сделала моя страна. Но вы здесь не из-за этого, верно? Вы попали сюда, потому что один человек мертв, а его сын – юноша примерно вашего возраста – находится между жизнью и смертью. Что на это сказал бы ваш дед?

Исмаил остался бесстрастен.

– Он бы сказал вам то же, что сказал моему отцу: доверие подобно огню. Если его уважать, оно согревает ночью, если с ним обращаться плохо, оно уничтожает все на своем пути. Я нахожусь здесь, потому что обманули мое доверие. Похоже, я все равно оказался бы здесь, что бы ни случилось.

«Он имеет в виду надувную лодку», – подумал Пол и не стал наступать на мину.

– Так значит, вы член «Шабааб». Исламист. Вы ненавидите Америку из-за войн, которые мы вели на мусульманских землях.

Пират твердо посмотрел на него:

– Я мусульманин. Я верю в то, что нет иного Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед его Пророк. Я воевал за «Шабааб» в Кисмайо и во время Рамаданского наступления в Могадишо. Вы знаете, что я думаю об Америке.

Пол обратил внимание на употребление прошедшего времени.

– Вы работали на «Шабааб», когда захватили яхту? Поэтому вы изменили курс и пошли не в Хобьо, а на Могадишо?

– Что говорят мои люди? – спросил Исмаил.

– Они говорят, что вы все время были в «Шабааб», – ответил Пол. – Говорят, что повиновались вам, потому что вы пригрозили сдать их в «Амният».

Впервые Пол заметил, что глаза пирата засветились от чувств.

– Верьте им, – наконец сказал Исмаил. – Они хорошие ребята. Они не хотели, чтобы так произошло.

– Это означает, что вы лгали мне? – спросил Пол, добавив в голос негодования. – Вы собирались доставить заложников на берег, даже получив выкуп?

Исмаил сложил руки на коленях, лицо его снова превратилось в маску.

– Мы солгали друг другу, Пол. У каждого из нас были свои причины. Но сюда нас привела ваша ложь.

– Значит, вы их расстреляли? – воскликнул Пол, перестав сдерживать гнев. – Подняли автомат и застрелили Дэниела и Квентина Паркеров. Это вы хотите мне сказать?

Выражение лица пирата не изменилось.

– Я предупреждал вас, Пол. Я предупреждал ваше правительство. Вы не послушали. Вы сами это накликали.

Пол подался вперед, сверля Исмаила напряженным взглядом:

– Знаете, что они с вами сделают? Они вас распнут. Они насадят вас на булавку и выставят на всеобщее обозрение в назидание другим. Вам это нужно? Хотите, чтобы ваша семья через это прошла?

Что-то из сказанного Полом задело Исмаила за живое. Он увидел это, заметил едва уловимое подергивание лицевых мышц пирата. Этого он и ждал. Исмаил притворялся. Пол знал это точно так же, как знал свою собственную душу. Но что скрывалось за этой маскировкой и почему пират решил ее надеть – этого он не понимал. Более того, благодаря безграничной мудрости Бюро, не ему предстояло это выяснять. Теперь это было дело Прессли, а человека из Нью-Йорка истина не интересовала, его интересовало только возложение вины. Полу был нужен свой человек, тот, кто возьмет лопату и станет копать с беспощадной решительностью до тех пор, пока не докопается до истины.

Ему была нужна Меган.

Он заглянул в глаза Исмаила и сказал на прощание:

– Надеюсь, вы найдете хорошего адвоката. Видит бог, он вам понадобится.

Снег, мягкий и белый, как гусиный пух, сыпался из облаков. Пол чувствовал, как края лыж ровно прорезают снежную пудру вперед-назад, вперед-назад с размеренностью метронома. Двойной черный ромб трассы Блэк-бэр-глейд был настолько же крутым, насколько и узким, как стрела, пробившая лес, но Пол не чувствовал страха. Он был один на один с горой и снегом. Глаза его были открыты, кровь бежала по венам. Он был жив, и все остальное не имело значения.

В конце спуска он сделал резкий поворот и понесся вниз по ущелью, как ядро из пушки. Краем глаза он увидел, как какой-то лыжник упал посреди Оспри, другой трассы повышенной сложности. В следующее мгновение Пол потерял его из виду, и одиночество вернулось. Он сосредоточил все внимание на настоящем. Он чувствовал покалывание морозного ветра на щеках, боролся с жжением молочной кислоты в бедрах, слышал шуршание лыж по снегу. На краткий миг – драгоценное мерцание во времени – тоска отступила, и он обрадовался тому, что приехал сюда.

Спустившись к подножью горы Граус, он у подъемника увидел Меган, одетую в красное и белое, – она была как птичка кардинал посреди зимнего леса. Сестра махнула ему, и он подъехал к ней и остановился, запорошив снегом ее ботинки. Подняв очки, он вытер влагу с глаз.

– Это не место, а сказка, – сказал он, улыбаясь ей, как будто им снова стало по двадцать лет и они веселились в Сноушу или Киллингтоне. – Жаль, что я никогда раньше здесь не бывал.

– Ты сейчас здесь, – ответила она. – И это главное.

Вместе они подъехали к подъемнику, забрались на сиденье и удобно устроились на подушках, когда кабинка пришла в движение. Она двигалась через снежное облако в уютной тишине. Уровень адреналина в крови Пола уменьшился, дыхание его замедлилось, сердце забилось с обычной скоростью. Спустя некоторое время он заговорил о том, о чем хотел спросить с того дня, когда принял приглашение провести с ней Рождество в Скалистых горах:

– Как Исмаил? В Бюро меня не подпускают к информации.

Как ни странно, это была правда. Добравшись на «Трумэне» до Джибути и пронаблюдав за передачей пиратов ФБР, Пол на военно-транспортном самолете вернулся в США. Через несколько дней два нью-йоркских агента приехали к нему, чтобы взять показания, после чего как сквозь землю провалились – его телефонные звонки и письма по электронной почте остались без ответа. Такая информационная блокада стала для него полной неожиданностью. Бюро – очень разветвленная структура, и после его поединка со Стивом Прессли на авианосце следователи не собирались идти ему навстречу. И все же выглядело это довольно унизительно, учитывая, какую роль сыграл он в этом деле.