Олег Красин - кукла в волнах

Затянувшуюся паузу прервал, к моему облегчению, вернувшийся в канцелярию Косых. Я ему доложил о задачах, поставленных комбатом на завтра, о том кто получил очередной втык. Тамара не стала слушать скучный для неё разговор, встала, и нарочито покачивая бедрами, пошла к двери.

Поравнявшись со мной, она посмотрела мне в глаза снисходительно-насмешливо, с видом победительницы и сказала:

— А жену, Витя, мы тебе найдем. Можешь не беспокоиться.

Косых, поглядев ей вслед, вздохнул:

— Вот бабы, что втемяшится в голову, колом не вышибешь! Теперь у них в гарнизоне будет новое занятие — поиск тебе жены.

— Да что я, сам не могу найти?

Командир повернулся спиной, порылся в сейфе среди бумаг и я уловил звяканье стаканов. Однако Косых не стал привычно, как он всегда делал, наливать спирт. Заметив мой удивленный взгляд, пояснил:

— Всё завязал с этим, иначе вышибут из армии к чёртовой матери. Вся моя выслуга пойдет коту под хвост. Да и Тамара сильно ругается.

Посмотрев с тоской в глубину сейфа, Косых вздохнул и закрыл тяжелую железную дверцу. Продолжая начатый разговор, он сказал:

— Я тебе советую быть осторожней со всеми этими телефонистками, официантками.

— Чтобы не заразиться?

— И это тоже. Просто ты размениваешь с ними самого себя на мелочи. Да и потом, многие из них в погоне за женихами становятся почти проститутками. Только денег с клиентов не берут.

— Зато получают «борзыми щенками», — поправил я командира роты, вспомнив об обещанной Лиде квартире.

— Возможно! — согласился Косых, хотя и не понял, о чем я говорю.

Он достал из ящика стола рабочую тетрадь, чтобы записать план работ на следующий день.

— Я тут недавно читал Куприна, — продолжил говорить он, одновременно делая записи, — одна мысль мне понравилась. Она звучит примерно так: иметь дело с проституткой — всё равно, что найти на улице перчатку, в которую наплевали, и надеть себе на руку. Как точно сказано, а? Ничего кроме гадливости не вызывает.

Командир снова, как после демонстративного отказа от выпивки, удивил меня. Никогда ранее в пристрастии к чтению он замечен не был. Может, на него повлиял резкий переход от состояния пьяной прострации к трезвости, так сказать, от жидкого к твердому?

— Кстати, комиссар, — сказал Косых, посмотрев в окно и явно увидев кого-то во дворе автопарка, — мы тут без тебя взяли в помощь Лизе еще одну девушку-солдатку.

— Кто такая, я её знаю?

— Зовут Света, фамилия Арутюнян, местная из Азовска.

— Армянка что ли?

— Здесь много армян. Сходи, познакомься.

Лиза занималась у нас, как Наталья на лагерном аэродроме, оформлением и учетом путевых листов. Она была лет на пять меня старше, не замужем. У нас как-то сразу сложились дружеские отношения, и мы частенько пили кофе в её комнате, делились новостями, гарнизонными слухами, рассказывали байки и анекдоты. Каких-то более близких отношений не возникло, но, может оно и к лучшему.

Отправляясь по дорожке от канцелярии к домику, где сидела Лиза, я успел поговорить с двумя попавшими к нам солдатами, еще молодыми, неопытными. Они шли за капроновым ворсом для щетки КПМ в один из боксов. Этот ворс нагревался паяльной лампой, сгибался пополам и укладывать под трос щеток, имевших свойство быстро стираться от трения по бетонке. Труд по намотке щеток был не тяжелый, но нудный, скучный. Солдаты второго года службы не рвались на это занятие и обычно отправляли молодежь.

Домик, к которому я подошел, был одноэтажным, окрашенным в ядовито-желтый цвет, темного оттенка, с облупившейся в некоторых местах штукатуркой. Внутри, он как бы делился на две части: в одной была моя комната и помещение, где Лиза выписывала путевки, на другой половине располагался Приходько вместе со своим химическим хозяйством.

За дверью помещения химиков-дозиметристов слышалось легкое шуршание, поэтому прежде чем пойти к Лизе, я заглянул туда. К своему удивлению увидел прапорщика Приходько, раскладывавшего в стопки резиновые ОЗК [18] общевойсковой защитный комплект салатного цвета. Противогазы отдельной кучкой валялись на столе.

— Ты уже здесь? — оторопел я от неожиданности, поскольку прапорщик еще должен был находиться в лагере.

— Прилетел сегодня, Косых приказал возвращаться, готовиться к проверке. Вот, притащил оттуда своё барахло, — он кивнул на комплекты ОЗК, — а что здесь? Новые девочки появились?

Вова снял очки и начал их протирать, близоруко щурясь.

— Как не появиться? Конечно, появились. За стеной сейчас одна сидит. Иду знакомиться.

— Глянь! Я тоже с тобой пойду. Кто такая, откуда? — оживился Приходько.

Я лаконично ответил:

— Армянка, отсюда.

— О-о, люблю армяночек. Меня призывали служить в погранвойска, и я попал в Армению, на границу с Турцией. Хорошее было время, скажу тебе. Местные армяне к нам очень хорошо относились. Сколько коньяка я там выпил… — Приходько мечтательно закрыл глаза.

— Только, Вов, — попросил я, — давай без своих обычных шуточек. Лиза-то привыкла, а новую девушку, ты можешь испугать своим напором. Кстати, её зовут Света.

— Значит, её зовут Света или, как армяне говорят «Светиик», с ударением на последнем слоге.

— Ну что, пойдем, знаток армян?

Мы вышли из помещения химиков и прошли в другую дверь, которая вела в общий коридор, разделявший мой и Лизин кабинеты. У Лизы было уютно. В её комнате стояло три стола, на одном из которых, самом маленьком, размещалась большая печатная машинка, прикрытая коричневым чехлом. На окнах висели простенькие тюлевые занавески, цветы в горшочках, в общем, чувствовалась женская рука.

Увидев нас с прапорщиком, Лиза заулыбалась.

— Ты ждешь, Лизавета, от Вовы привета? — с порога пошутил Приходько.

— Когда прилетел? — обратилась она к нему, посмеиваясь.

— Сегодня. Сразу с корабля на бал, — он подошел и галантно поцеловал Лизу в щечку.

Очки у Приходько были со стеклами «хамелеон», темневшими на свету. Когда Вова, подойдя к Лизе, попал в полосу солнечного света, линзы очков сделались темными и совсем скрыли глаза.

— Дамский угодник! — насмешливо произнесла Лиза, которой мужское внимание было все-таки приятно, и покосилась на сидевшую за другим столом девушку. Та с интересом смотрела на нас.

— Зато я безвредный, как таракан! — скромно заметил о себе Вова.

— Безвредный, но неприятный.

— Но-но! Лиза, давай без каприза! — попутался скаламбурить прапорщик, потому что было непонятно, о ком говорит девушка: то ли о Вове, то ли о таракане.

Приходько обратил свой взгляд в сторону незнакомки. Она была смуглой. Пышные черные волосы завивались в колечки и падали на плечи. Военная форма на её небольшой фигуре сидела особенно хорошо, можно сказать, изящно. Черные хромовые сапожки, только что выданные со склада, каким-то образом украшали её, словно это была не принадлежность армейской формы, а дополнительный аксессуар гражданского наряда.