Гектор Тобар - 33. В плену темноты

А после заката специалисты НАСА смогли полюбоваться звездным небом. Именно сюда, в эту пустыню, на протяжении десятилетий стремились астрономы, потому что им казалось, что именно отсюда до космоса можно дотянуться рукой. «Млечный Путь гигантской аркой раскинулся от гряды холмов за нашими спинами, упираясь в далекие горы впереди, – вспоминал позже Холланд. – Мне казалось, будто я стою под опрокинутой чашей с бриллиантами. Пустыня, ночь, звезды – и повсюду царила звонкая и осязаемая тишина… Время замерло в неподвижности». А под бесконечным куполом небес царила лихорадочная активность человеческого муравейника – это спасатели готовились поднимать на поверхность шахтеров-неудачников, оказавшихся в ненужное время в ненужном месте.

А внизу эти самые шахтеры, которые пока еще не могли поднять глаза к поясу Млечного Пути, проводили долгие часы в неподвижной духоте, пышущей, казалось, из самого сердца земли. Пока работа буровой установки «плана А» им еще не была слышна, и тишину нарушали лишь стоны мужчин, не владеющих в полной мере своими душой и телом. Пусть они уже не голодали, но теперь, когда у них появилась возможность пить воду с поверхности, причем в больших количествах, многие обнаружили, что не могут помочиться. Мочевые пузыри у них раздувались, наливаясь тупой болью, и, стараясь выдавить из них хотя бы каплю жидкости, шахтеры обрушили шквал жалоб на голову своего медицинского брата, Йонни Барриоса, который послушно взялся за телефон и доложил о проблеме на поверхность. Выслушав Йонни, бригада медиков из Министерства здравоохранения задала ему вопрос: приходилось ли ему когда-либо ставить катетеры? Врачи объяснили, что лучший способ справиться с задержкой мочи – взять трубочку, ввести ее в мочеиспускательный канал пациента, пока она не дойдет до мочевого пузыря, после чего опорожнить его содержимое. Йонни прислали катетеры и перчатки, необходимые для этой операции. «Если вы расскажете, как это делается, я попробую», – ответил он врачам, хотя было совершенно очевидно, что, придя на работу 5 августа, он никак не рассчитывал, что ему придется вводить трубочки в пенисы своих товарищей. К счастью, прежде чем он успел приступить к этой затруднительной и неприятной процедуре, врачи сказали: подождите, сначала мы пришлем вам одно лекарство. Тем временем Йонни прибег к испытанному домашнему средству – горячим компрессам, которые приготовил, взяв несколько бутылок с водой, установив их перед выхлопной трубой одного из пикапов и включив мотор. «Отработанные газы были достаточно горячими, чтобы нагреть пластик и при этом не расплавить его», – пояснил он. Йонни отдал бутылки с горячей водой Виктору Сеговия, который сильнее всего страдал от задержки мочеиспускания, и даже помог тому пристроить их в паху. Уже через несколько часов подобного лечения Виктор сумел исторгнуть тоненькую струйку. Йонни доложил об этом на поверхность, и его попросили прислать образец наверх, для анализа.

Затем, надев перчатки, Йонни приступил к борьбе с самой серьезной, эндемической [56]проблемой, с которой пришлось столкнуться шахтерам, – распространению грибков по всему телу. Если до того, как спасатели пробились к ним, эта кожная болезнь была редкостью среди шахтеров, то теперь, получив возможность принимать душ, они смыли с себя слой грязи и сажи, который и защищал от грибка, и кожа их буквально кишела этой напастью. Бесконечный поток отработанной воды, поступавший сверху от бурильных машин, в сочетании с удушающей влажностью и духотой, что для рудника вполне обычно, превратил пещеру в некое подобие гигантской грибковой фабрики. Грязь начала гнить, и, стоило смениться направлению сквозняка, как в ноздри Йонни ударял гнилостный запах разложения. «Запах был такой, как если бы пришли на реку и поковыряли ногой ил». На его глазах грибки буквально процветали и размножались на кровлях коридоров и Убежища. С потолка словно бы падали тоненькие волоски, – рассказывал он. Эти волоски на научном жаргоне именовались гифами. Они все падали и падали сверху, как дождь, и были такими блестящими, а если посветить на них, то и они начинали светиться в ответ. Они походили на прозрачные волоски. Грибки падали сверху на шахтеров, пока те спали, сняв сорочки из-за жары. А когда люди просыпались, то были покрыты сплошным слоем, как и новые надувные кровати, а грибы начинали расти и на кроватях. У шахтеров по всему телу высыпали красные пятна раздражения. Йонни надевал перчатки и смотрел, как размножаются грибки на спинах, локтях и груди его товарищей. Каждое такое пятнышко имело всего несколько миллиметров в диаметре, в самой середине которого скапливался гной, и постепенно превращалось в язвочку, которая начинала разъедать кожу, проникая все глубже, несмотря на то, что Йонни осторожно и терпеливо смазывал ее мазью. Он тревожился из-за того, что прыщики могли воспалиться, распространяя инфекцию, остановить которую в душной и зловонной пещере он бы не смог. А если они застряли здесь до декабря, то грибки вообще начнут пожирать людей изнутри, отправив на тот свет половину его товарищей. И они умрут, став кормом для этих бестий, что живут в темной и влажной духоте, пожирая живую плоть его друзей по несчастью.

К чему эта задержка? Зачем ждать Рождества, если все правительственные спасатели явятся и заберут нас отсюда? В первых числах сентября этот вопрос поднимался снова и снова. Громовой грохот и стоны горы не прекращались, и для многих этот прерывистый звук был настоящей пыткой. Люди дрожали в темноте, пытаясь заснуть, и теряли ощущение собственной целостности даже теперь, когда были сыты. Пятого августа взрывы скалы и катящиеся по Пандусу камни уже пытались их прикончить, и теперь каждый подземный толчок и вибрация стен воспринимались как новая попытка горы завершить начатое. Бесконечная звуковая и сейсмическая пытка внутри огромной скалы, ставшей для них ловушкой, медленно убивала их надежду на то, что когда-нибудь они вновь могут стать счастливыми и свободными.

Йонни Барриос предположил, что они могут выбраться наружу по воздуховодам или через Яму. Шестого сентября Виктор Сеговия написал в своем дневнике: «Йонни считает себя крутым se cree capo и собирается спастись через вентиляцию, хоть и знает, что все вентиляционные шахты завалены. А в тех, что не завалены, нет лестниц». Однако Йонни продолжал твердить об этом так долго, что убедил Марио Сепульведу и старших шахтеров вроде Эстебана Рохаса, что это действительно может сработать. «Йонни напуган, он в отчаянье, и он тащит за собой невинных людей, – писал Сеговия в дневнике. – Но лично я считаю, что все, кто последует за ним, направятся прямиком к собственной гибели». Наслушавшись того, как шахтеры все детальнее обсуждают побег через вентиляцию, Луис Урсуа решил связаться с поверхностью и выйти на телефонный разговор с одним из тех, кому шахтеры полностью доверяют, Пабло Рамиресом, начальником ночной смены, который пытался спасти их в первые часы после обвала. Рамирес обратился к ним, чтобы «развеять любые сомнения» по поводу возможности выбраться. По его словам, все выходы, связанные с Пандусом, полностью заблокированы, и до отметки 540 шахта все еще рушится, поэтому обвалы камней могут убить либо шахтеров, либо спасателей при попытке добраться до тех, кто застрянет во время подъема. После его слов разговоры о попытках выкарабкаться самостоятельно на время прекратились.