Гектор Тобар - 33. В плену темноты

Шел тридцать четвертый день на глубине. Как и в первую ночь после обвала, Луис Урсуа считал, что его влияние позволяло ему до сих пор беречь шахтеров от самоубийственных попыток. Но Виктор Сеговия и множество других все еще злились на него. «Мы здесь умираем от жары, постоянно ссоримся, но когда люди с поверхности говорят с нашим боссом, он уверяет, что все хорошо». Урсуа – аутсайдер, начальник смены, который провел в «Сан-Хосе» всего несколько месяцев. «До аварии он даже не был знаком с большинством из нас», – писал Сеговия. А кроме того, он явно принимает сторону механиков (еще одной группы аутсайдеров в глазах северян, которые дольше всех проработали на шахте). Механики, со своей стороны, настолько злились на ветеранов и молодой «клан», что перестали заряжать батарейки в лампах. «Теперь мы остались без света», – писал Сеговия.

Единственное, что Урсуа смог делать, чтобы немного успокоить взвинченных шахтеров, – это передавать им все, что он узнал от Сугаррета и остальных о ходе спасательных работ. Люди, буры и оборудование прибывали из Соединенных Штатов, Австрии, Италии и, конечно, из других более крупных шахт Чили. Седьмого сентября Урсуа узнал о том, что команда «плана Б» достигла 123 метров первой стадии двухэтапного плана бурения, за два дня преодолев глубину бурения «плана А». Если команда «плана Б» сумеет сохранить ту же скорость продвижения, спасательная капсула сможет поднять их из этого ада задолго до Рождества. Информация помогла в значительной мере успокоить людей. Еще один потенциальный мятеж был предотвращен, но Урсуа вынужден был беспокоиться об уйме других вещей. Начальника смены постоянно звали к телефону, чтобы побеседовать с самыми разными людьми, которые мало или вовсе не имели отношения к спасательной операции. То на линии посол Палестины в Чили, то посол Израиля. Урсуа общался с разнообразными лидерами католической церкви, а затем с их оппонентами из евангелических общин. Да, все эти высокопоставленные лица звонили, чтобы выразить свое сочувствие, чтобы помочь угодившим в ловушку тридцати трем шахтерам понять, что Чили и весь мир борется за них. Урсуа, этот великодушный и благодарный человек, никогда не жаловался на то, что с ним ведут себя как с пленной знаменитостью, вынужденной общаться со всеми, кого наземные кураторы считают достойными подойти к телефону, хотя и причин, и права на жалобы у него было предостаточно. Урсуа не из тех, кто затевает ссоры, к тому же на его плечах и без того немалый груз ответственности. Он – связь шахтеров с психологами, инженерами, врачами и, главное, с Сугарретом, а также с министром горнодобывающей промышленности и президентом страны. Наконец, Лучо понял одну простую истину – ему стоит начать делегировать полномочия. И он назначил Самуэля Авалоса, известного как Си-Ди, отвечать за термометры и шланги, благодаря которым в шахту закачивался свежий воздух. Авалос заметил, что, когда подача воздуха не работает, а также во время определенных фаз бурения, температура поднимается до пятидесяти градусов по Цельсию, а влажность достигает девяноста пяти процентов. Когда в шахту спустили оптоволоконный кабель, Урсуа поручил двоим младшим и технически подкованным шахтерам сделать необходимые подключения и стать новой командой по коммуникации. Таковыми стали двадцатишестилетний Педро Кортес и Ариель Тикона, двадцати девяти лет, чья жена вот-вот должна была родить. Новая команда связи тут же рассорилась с Марио Сепульведой, потому что тот решил, будто ему позволено брать трубку и общаться сколько угодно и с кем пожелает. «Перри едва не подрался с Ариелем», – писал Виктор Сеговия в дневнике. Тикона и Кортес оба бросили свою новую работу, вернулись в Убежище и сидели там до тех пор, пока Урсуа не отправился их искать и не убедил вернуться.

Новая оптоволоконная линия связи сразу же стала работать на полную мощность. Уже седьмого сентября Кортес, Тикона и остальные подключили ее к портативному проектору «Samsung», который транслировал телевизионные передачи на белую простыню: национальная футбольная команда Чили играла товарищеский матч со сборной Украины. Прямая трансляция из Киева. Чилийская команда позировала на поле для фотографов, надев майки со слоганом «Fuerza Mineros» [57]. Почти все тридцать три человека собрались у самодельного экрана посмотреть матч, и большинство надело такие же красные майки, которые им отправили сверху. Они снимали во время просмотра черно-белое видео, которое чилийское правительство позже предоставило мировым СМИ. Франклин Лобос, однажды носивший футболку национальной сборной и игравший за Чили, предложил чилийскому телевидению вести комментарий к игре. И это лишь добавило веселой странности тому, что станет светлым моментом в новостях, о чем будут говорить с улыбкой. Группа рабочих, оказавшихся на глубине в шестьсот метров, эти ребята занимались самым привычным мужским делом – смотрели футбол. Они улыбались и махали руками камере, напоминая в своих одинаковых футболках команду, которую отправили с особой миссией к центру Земли. Сами того не зная, они стали темой всемирного обсуждения. Впрочем, никто из шахтеров об этом не думал. Один только Виктор Сеговия решил не присоединяться к коллегам-болельщикам, так как не хотел, чтобы люди на поверхности подумали, будто в их подземной тюрьме все хорошо. Ведь на самом деле все было очень даже плохо. Со временем все больше шахтеров начали восставать против такого положения вещей. Они не рыбки в аквариуме. Было принято решение на несколько часов накрывать камеру, которая транслировала бесконечные изображения на поверхность.

Тем временем члены семей шахтеров (по крайней мере некоторые из них) также были против превращения обвала на шахте «Сан-Хосе» в сенсацию, раздутую знаменитостями и средствами массовой информации. Помимо политиков, дипломатов и филантропов, в лагере «Эсперанса» начали появляться актеры и музыканты, вроде той группы «Los Charros de Lumaco» в ковбойских шляпах-стетсонах, игравшей кумбию и ранчеру [58]. Членов семей приглашали садиться в автобусы, для того чтобы ехать на комедийные шоу в Копьяпо, где затем будет рекламная раздача нижнего белья для жен и подруг. Музыканты, комедианты, актеры, распространители женского нижнего белья приходили с намерением поддержать семьи в трудную минуту, но Кармен Берриос, жена Луиса Урсуа, не желала их видеть.

«Люди приезжают отовсюду, называют себя артистами, но меня лично они не интересуют, – писала она своему мужу в шахту. – Ты знаешь меня и знаешь, что я думаю по этому поводу». Кармен игнорировала как знаменитостей, так и репортеров, которые хотели превратить ее в знаменитость. Луис Урсуа, как и Марио Сепульведа и Йонни Барриос, чаще остальных становились героями статей и телеэфира, а потому репортеры хотели сделать Кармен и ее двоих детей почетными заместителями Луиса Урсуа, но только здесь, на земле. «Мы все – Ноэлия, Луис и я – пообещали, что не будем отвечать на идиотские вопросы прессы, – писала она. – И твоя семья, твоя мать, братья, кузены и прочие: они также знают, что мы чувствуем по поводу этих репортеров, и им приходится уважать наше решение. Мы будем говорить с прессой только тогда, когда все шахтеры окажутся в безопасности. И по этой причине ты не найдешь нас ни в одной из газет».