Гектор Тобар - 33. В плену темноты

В течение первых нескольких недель шахтеры общались с психологами и терапевтами. «Моя девушка говорит, что я стонал во сне и просыпался среди ночи», – жаловался психологу Карлос Бугеньо. Вскоре ему прописали таблетки, которые помогли нормально спать. «Всю ночь донимают воспоминания», – признался Педро Кортес. В течение дня длительная тишина или, наоборот, резкие громкие звуки вызывают тревогу. Когда Бугеньо, Кортес и еще несколько их товарищей ехали в фургоне и поблизости раздался рев мотоцикла, все бросились на пол. Когда на сессии групповой терапии в Копьяпо терапевт закрыл дверь, несколько шахтеров тут же захотели выйти. «Вы нас здесь заперли, – сказал один из них. – Не запирайте нас!» Вид закрытой двери и одновременно лиц товарищей рядом вернул нескольких человек в то эмоциональное состояние, в котором они находились под землей. «Мы подошли к окнам и открыли их все, – рассказывал Кортес. – Они не должны были проводить это собрание с нами всеми, это слишком сильный стресс». Индивидуальные посещения терапевтов продолжались, но в основном – не более нескольких недель.

Психолог Итурра выступил с резкой критикой тех способов реабилитации, которые применялись к шахтерам. Но большинство его рекомендаций были проигнорированы, включая и довод о том, что шахтеры должны вернуться к спокойной размеренной работе (естественно, на поверхности) после одной-двух недель отпуска. Вместо этого большинство рабочих продолжало сидеть дома, «наслаждаясь» плодами своей всемирной известности и посещая всевозможные официальные и неофициальные мероприятия в их честь. «Они стали трофеями, – объяснил Итурра. – Они стали символами». А если из человека сделать символ того, чем он не является, – если кто-то из живых людей вообще может быть символом чего-нибудь, – то вы рискуете лишить его смысла существования. «Худшее из того, что с ними можно было сделать, – это называть их героями», – так сказала жена одного из шахтеров. Правительство, которое предприняло беспрецедентные меры, чтобы спасти тридцать трех обычных человек, должно было также понимать и то, что стресс, который эти люди получили, – тоже беспрецедентный. Но для большинства из них местом реабилитации стал собственный дом, и никто из чиновников не взял на себя ответственность за возвращение этих людей к нормальной жизни.

Вместо этого в конце октября все тридцать три получили приглашение посетить публичные торжества в президентском дворце Ла-Монеда. Для нескольких из них, таких как Флоренсио Авалос, это стало последним или одним из последних выходов на публику. «Я поехал в Ла-Монеда, потому что никогда там не был и всегда хотел его увидеть. После этого я никуда уже не ездил». Шахтерам за их героизм вручили недавно выпущенную Двухсотлетнюю медаль, которая олицетворяла все то, чем республика Чили могла гордиться за свою историю. Они слушали речь президента Пиньеры, в которой тот использовал метафору «Спасение» применительно ко всему тому, что он собирается сделать, оставаясь на должности. Президент говорил о построении государства, в котором не будет бедности, и отношение к рабочим будет лучше, и еще о том, что семисотметровый лифт, созданный «нашими инженерами и техниками» и который стал «мостом жизни, веры, надежды и свободы», будет не последним грандиозным проектом в Чили.

Для тридцати трех мужчин из шахты «Сан-Хосе», как и для всей страны, будущее было наполнено обещаниями. Когда в декабре шахтеры посетили офисы своих новых юристов в Сантьяго, то в самом буквальном смысле поднялись на новые высоты. Следуя многочисленным рекомендациям, они выбрали самую крупную юридическую фирму в стране – «Carey&Co», чтобы превратить то устное соглашение, которое они заключили, в документ, имеющий юридическую силу. Эта же компания будет представлять их интересы на переговорах по вопросу прав на фильм и книгу. Но вначале шахтерам нужно было понять, что им вообще могут предложить, и для этого пришлось посетить новые офисы фирмы на сорок третьем этаже самого высокого здания в Чили – недавно построенного небоскреба «Титаниум».

Десять юристов компании занимались подготовкой чернового варианта договоров. Это были одни из лучших адвокатов в стране, талантливые и амбициозные мужчины и женщины, которые проходили обучение и стажировку не только в Чили, но также в Европе и США. Но когда они наконец встретились с шахтерами из «Сан-Хосе», то вдруг испытали трепет. «Когда смотришь на них, тебя переполняет чувство патриотизма», – сказал один из юристов. Это все равно что смотреть на флаг или на панораму Анд – тем ни менее, когда все перешли к делу, замешательство быстро прошло. Шахтерам показали двадцатистраничный контракт и презентацию в «PowerPoint», но объяснение разницы в законах Чили и США по поводу интеллектуальной собственности не вызвало особого интереса среди горняков. Один из юристов заметил, что какой-то молодой шахтер, который сидел дальше всех, играл на своем мобильном телефоне.

Завершив презентацию, юристы оставили шахтеров одних в конференц-зале, чтобы те решили, подходят ли им условия. Эта комната на сорок третьем этаже была одной из самых впечатляющих в Латинской Америке – она называлась «Манехью», потому что окна выходили на гору с таким названием. Хотя несколько шахтеров и были разозлены на Марио Сепульведу за то, что тот дал интервью журналисту BBC – автору книги, за которую они не получат ни цента, – в целом дискуссия была спокойной и краткой. Марио также успел переговорить и с кинопродюсером из Латинской Америки, который сказал, что может предложить астрономическую сумму за право на съемку. Договор, составленный «Carey&Co», сертифицировал создание целой компании «Интеллектуальная Собственность Шахтеров» – но этот договор не будет стоить и гроша, пока его не подпишут все тридцать три участника событий, включая и Марио Сепульведу. А этот человек, между прочим, успел стать одним из самых популярных людей в Чили и легко мог заключить свою собственную сделку. «Марио отлично осознавал свою власть над ситуацией», – сказал потом один из шахтеров. Перед юристами он хвастался, что может позвонить президенту «и в тот же вечер прийти к нему в гости на ужин».

Чувствуя давление со стороны коллег и понимая, что если он пойдет против общей линии, то остальные измажут его грязью в прессе, Сепульведа все же согласился поставить свою подпись. «Интеллектуальная Собственность Шахтеров» была успешно создана, и люди, которые 5 августа спустились в штольню – в одно из самых неприятных рабочих мест в Чили, – на минуту почувствовали себя чуть ли не олигархами – хозяевами жизни и этого небоскреба. Высота здания была в три раза меньше, чем глубина шахты «Сан-Хосе», зато вид из окна не ограничивало ничто, кроме легкой дымки над Сантьяго. Было видно даже новое строящееся шоссе над рекой Мапочо – амбициозный проект, символ вхождения Чили в число развитых стран. Это было рождение нового Чили, и будущее страны было безграничным, как и их будущее. Они – символ стойкости нации, сам президент так сказал. А конгресс выдал каждому медаль, выплавленную из руды, собранной в горах Чили руками людей, которые трудятся и страдают глубоко под землей.