Йен Бенкс - Улица отчаяния

— Ты задала очень хороший вопрос, — сказал я. — Скорее всего, это потому, что мне… осточертело. Осточертели записи, осточертела музыка.

Желание плакать исчезло, словно его и не было вовсе. Я сидел, смотрел на это спокойное, хладнокровное существо и чувствовал себя трехлетним ребенком.

— А в общем, — сказал я, — не знаю.

— О, — вежливо кивнула Дон и тут же выскочила из комнаты на звук подъезжающей машины. По задернутым шторам скользнули лучи фар. Мое сердце колотилось как бешеное. Ну да, только инфаркта мне и не хватало, да еще прямо здесь. Если кто-нибудь решит опротестовать мое завещание, возникнет крайне интересная юридическая ситуация.

Наружная дверь открылась. Я встал и пригладил свои лохмы. Шаги…

— Привет, зайка…

— Мама…

— Чмок. — (То бишь звук быстрого поцелуя. ) — Слушай, ты можешь закинуть эту лазанью в микроволновку? Я обещала народу поучаствовать в украшении зала, так что времени… Что?

Я откашлялся. Лицо у Джин было удивленное и чуть озабоченное. Я улыбнулся, бестолково взмахнул руками и снова опустил их по швам.

— Привет, Джин…

— Дэниел… — Джин положила сумочку и шарф в кресло и подошла ко мне. — Привет!

Она рассмеялась и крепко меня обняла, и я ее обнял и увидел в ее буйных, рыжих волосах первые серебряные паутинки. Джин отодвинулась, продолжая держать меня за руки, и взглянула мне прямо в глаза. За эти годы лицо ее чуть пополнело, стало более женственным, зрелым. Но уж никак не постарело.

— Откуда ты взялся?

В комнату смущенно проскользнула Дон.

— Да вот… был тут неподалеку… решил зайти… — сказал я и чуть не взвыл от отчаяния, запоздало осознав, что начинаю со лжи.

Джин покачала головой, расхохоталась и громко чихнула, едва успев поднести ко рту носовой платок.

— Насморк, — объяснила она, пряча платок, и снова покачала головой. — Я очень рада, что ты пришел. Как у тебя дела? Чем ты сейчас занимаешься? Ты голодный? Мне сейчас надо бежать… а может, ты… — Взгляд на Дон, смущенно стоявшую у дальней стенки. — Дон тебя…

— Дон напоила меня чаем, — сказал я. — Я… я подслушал, как ты ей что-то говорила про…

— Зал. — Джин снова повернулась ко мне. — Завтра танцы, а сегодня мы его украшаем. Пошли, поучаствуешь. У тебя, — она похлопала меня по груди, — как раз подходящий рост. А ты, — это уже относилось к Дон, — ты пойдешь с нами?

— Нет. — Дон смущенно улыбнулась и опустила глаза. — Нам много задано. Я пойду к Элисон, сегодня моя очередь.

Мы сели в машину, подкинули Дон к одному из соседних домиков и поехали в поселок.

— Я была уверена, что ты на машине, — сказала Джин. — Неужели ты приехал сюда поездом?

— Э-э-э… ну да, а как еще?

— И что же, совсем один? У вас же там и администраторы, и охранники, и всякие прихлебатели, и группиз…

— Да нет, я один.

— Ну что ж, очень здорово, что ты приехал. А ты тут задержишься? У нас есть свободная комната.

— Н-ну… пожалуй что задержусь. Я сказал в гостинице, чтобы мне зарезервировали номер.

— Что? — Чувствовалось, что мой ответ и позабавил Джин, и немного обидел. — Нет, об этом и речи быть не может. Если ты поселишься в гостинице, люди подумают, что у меня нет чистых простыней или еще что-нибудь.

— Ну, я боялся, что люди могут…

Я не договорил, потому что Джин уже выходила из машины. За те минуты, пока мы ехали, закат почти догорел, оставив на горизонте густо-красное, быстро тускневшее пятно. Мне показалось, что я вижу там и смутные очертания Ская, но скорее всего, его присутствие просто ощущалось.

— Красивое место, правда?

— Да, — согласился я, — красивое. А почему ты сюда приехала?

— Друзья, — улыбнулась Джин. — Я многих здесь знала. А вот почему ты сюда приехал?

— Я… мне захотелось тебя увидеть.

— Это хорошо, — кивнула Джин после секундного молчания; этот кивок я не столько увидал, сколько почувствовал. — Хорошо. А теперь пошли, я познакомлю тебя с нашими.

— Надеюсь, они не будут на меня коситься…

— А чего им на тебя коситься, — удивилась Джин.

— Ну, не знаю… Приехал какой-то, ни с того ни с сего…

— И слава богу, что приехал. Стыдно признаться, но я ведь страшная хвастунья. Я давно уже разболтала, что знакома с тобой, и теперь они ждут не дождутся, когда же ты нас осчастливишь. Я совсем уже было собралась уточнить, что знакома с оным великим рок-идолом довольно хорошо. — Перед дверью ратуши Джин коротко сжала мою руку. — И не бойся ты, пожалуйста, бросить на меня тень. Все это время я старалась создать себе репутацию порочной женщины, но ни разу не имела шанса подтвердить ее на практике.

Я не имел шанса ни увидеть, с каким лицом она это сказала, ни что-либо ответить, потому что мы уже вошли в ярко освещенный зал, где было полно людей, стоящих на столах и стульях, а также столов и стульев, на которых никто не стоял, и людей, таскавших длинные, блестящие полосы украшений, и людей, прикреплявших к стенам ватных Санта-Клаусов, снеговиков и серебристые остроконечные звезды, и еще там был совсем крошечный мальчик, носившийся по свободным участкам деревянного пола на трехколесном велосипеде, огибая людей и подныривая под столы, и люди смеялись, и громко переговаривались, и перебрасывали друг другу пакетики кнопок и рулоны скотча, и еще там громко играла музыка.

Меня познакомили с уймой людей, чьи имена я тут же поперезабывал, и приставили к развешиванию украшений, которые под потолком, но вскоре эта работа кончилась, а другой мне не дали, и я не знал, что же делать дальше, и стоял посреди всей этой веселой суеты с видом, надо думать, совершенно дурацким, а мальчик все накручивал по залу круги и восьмерки.

— Сядь, не путайся под ногами, — сказала Джин, указывая мне на стоявший у стенки стул. — Ты выглядишь как ребенок, потерявшийся на вокзале.

— А забавно все-таки, — рассмеялся я, — что я ехал сюда, как в глухую пустыню, и вдруг оказался в компании всех этих людей.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против? — Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня сверху вниз, смотрела насмешливо и чуть снисходительно и не знаю, как еще.

— Нет, — сказал я и облокотился о стоявший по соседству стол. — Конечно же, нет.

— А не можем ли мы уговорить тебя остаться здесь на Рождество… а то и на Хогманей? — Теперь она говорила тише и ну вроде как взвешивая слова.

— О… — Я взглянул ей в лицо и кивнул. — Да, конечно. Рождество… Новый год… Да. То есть если ты не…

— Мы все будем очень рады. А на сколько ты можешь задержаться?

— Ну… — Я растерянно пожал плечами. — В общем-то, не знаю. Слушай, как только… я в смысле, как только… я сразу… — Я совершенно не понимал, что же я такое хочу сказать, а потому смолк и начал собираться с мыслями. — Одним словом, не стесняйся, выкидывай меня, как только я тебе осточертею.