Владимир Чивилихин - Память (Книга вторая)

8 октября 1941 года в Козельск ворвалась с запада неистовая бронированная орда гитлеровских убийц, разрушителей и грабителей. За восемьдесят один день оккупации города и района фашисты расстреляли и увезли в рабство множество людей, разрушили стратегически важную железнодорожпую станцию, все мосты, заводы, склады, школы, библиотеки, клубы, церкви. Приведу только реестр их сельскохозяйственной «добычи». Гитлеровцы отобрали у окрестных колхозов и населения 8550 лошадей, 5249 коров, 2129 свиней, 4637 овец, 19860 домашних птиц, вывезли 19750 центнеров зерна, 11530 центнеров картофеля, 21150 центнеров фуража. Документы хранят с тех дней и один микроскопический факт, достойный, однако, презрительного внимания Истории: доблестные воины богатой и сильной европейской страны, умножая свои военные трофеи, «изъяли из детских яслей пятнадцать детских рубашек и двенадцать метров мануфактуры».

Все можно нажить и построить, все восстановить и приумножить соединенными усилиями природы и человеческих рук, но никогда и ничем не искупятся слезы матерей, вдов и сирот, ничем не заполнятся в человеческом роду пустые, расширяющиеся с каждым поколением клинья, идущие в вечность от каждого безвременно погибшего!…

И память снова и снова возвращает меня в Козельск средневековый, к часам, дням и неделям его беспримерной обороны весной 1238 года.

Сегодняшний Козельск — обычный райцентр с одно— и двухэтажными старыми и новыми домами и домишками, деревянными и каменными. От домонгольскпх времен, конечно, ничего не сохранилось. Культовые сооружения обычно крепче других построек стоят против времени, и было когда-то в Козельске ни много на мало, а сорок церквей, из которых уже к началу XVIII века осталось только три. Осмотрел я мощные своды самой старой (1620 года) церкви Воскресения, под которыми сейчас городская хлебопекарня, а снаружи даже не признать, что тут такое было или есть; полюбовался отличной сохранностью и статью Никольской, с грустью взглянул на руины церкви «(Сошествия святого духа в виде голубя» — в меня целиком захватил тот воображаемый Козельск, что стоял здесь весной 1238 года…

Конечно, это была крепость, и крепость по тем временам первоклассная, не только не уступающая крепостям стольных городов, но и превосходящая их по своей обороноспособности, если даже судить по ее останкам… Третий день хожу по крепости, пересекаю из конца в конец, меряю шагами, спускаюсь и поднимаюсь, в двух местах грузик на нитке сбросил в пустоту и завязал узелки, чтоб дома поточней промерить вертикали.

Ночами плохо спалось — мерещилась необыкновенная эта цитадель, яростная битва у ее главной стены, вспоминалась туманная наша древность и не такое уж давнее средневековье с их особыми способами защиты родных земель, не уступающими друг другу по своей эффективности, инженерной изобретательности, титаническим трудовым вложениям и непомерным расходам, говоря по-современному, на военные нужды…

Давно, между прочим, спрашиваю себя — зачем древний период развития нашей государственности, экономики, литературы, архитектуры, языка, военного искусства продлевается вплоть до XVII века, хотя в истории других народов мы обычно числим целое тысячелетие средневековья? Уверенно пишем, например: «Авиценна, великий ученый-энциклопедист средневекового Востока, родился тысячу лет назад». Для Западной Европы средние века начинаются с краха Западной Римской империи (476 г. н. э.), кончаются открытием Америки (1492 г.). Почему же для нас открыт другой счет? Рука многих ученых авторов ныне почти автоматически выводит слова: «в древнюю, допетровскую эпоху…», «с реформами Петра закончилась наша древность», «древнерусский князь Ярослав Мудрый» и так далее.

Стало, так сказать, модным выносить слова «Древняя Русь» применительно к русскому средневековью в заголовки книг и статей. Сборник Е. А. Рыдзевской, например, назван составителями «Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв.», а ее замечательную статью, написанную в 1939 году и условно названную автором «Русь и варяги», безусловно переименовали так: «О роли варягов в Древней Руси», и я оставляю на совести человека, проделавшего этакое, вопрос о его научной корректности… Приходится вообще удивляться, как легко и незаметно прилагательное, определительное слово превратилось в часть составного существительного, в имя собственное. Энциклопедические словари последнего времени дают отдельную статью-толкование «Древняя Русь», хотя никогда не существовало страны или государства под названием «Древняя Русь», как не было государства или страны, называемой, например, Древняя Франция, Древняя Польша или Древняя Монголия.

А вот книжная новинка на моем столе — только что вышедший солидный академический том «Степи Евразии в эпоху средневековья» (М., 1981), рассказывающий, по археологическим данным, о культуре кочевых народов с V по XIII век нашей эры. В этой серии выйдет и том, посвященный нашим предкам, но с привычным, очевидно, «сдвигом по фазе» — археологические находки IX-XIII веков будут отнесены к эпохе «древности», а не средневековья.

Время на земле для всех ее обитателей текло одинаково, и мы, будто бы вступившие из древности сразу в новое время, по чьей-то недоброй воле вдруг попадаем в число народов отсталых и второстепенных, хотя, бесспорно, имели, как и все другие, свое средневековье и свою подлинную древность. Не отношу к нашей древности ни черниговский Спас, ни княжение Ярослава Мудрого, ни «Слово о полку Игореве», ни Козельскую оборону, ни Куликовскую битву, ни храм Василия Блаженного, потому что все это принадлежит, если исходить из общей-то мерки, к средним векам общечеловеческой и русской истории.

Не знаю, какими событиями отграничивают этот период в странах Востока; если же необходимо подчеркнуть своеобразие русского средневековья — своеобычность исторического пути всегда отличала один народ от другого! — то можно было бы условно принять нам свои великие вехи, отмечающие такое календарное понятие, как «средние века».

Средневековье наше завершилось, очевидно, приращением к могуществу Русского государства Сибири, древность же не началась, а, наоборот, закончилась основанием Киева в V веке! Мы, правда, пока не располагаем собственными письменными свидетельствами о древнем, до-киевском, периоде своей истории, но это совсем не значит, что его не было; если б не было его, то не было бы ни нашего средневековья, ни нового времени…

Век от века вытесняли друг друга на южных рубежах древнеславянских расселении скифы, сарматы, готы, гунны, авары. Это были многочисленные и воинственные народы, сметавшие на своем пути все. Скифов, которых не могли победить даже могущественные персидские цари, разгромили сарматы, что стали в свою очередь жертвой свирепых готов, не раз запускавших острия мечей в нутро самой Римской империи. Готы долго казались непобедимыми, но вот из глубин Азии ворвались в северное Причерноморье гунны. Они пронзили всю Евразию, подошли к Константинополю и Риму, потерпев первое серьезное поражение в 451 году далеко на западе — до Лютеции, Прапарижа, Атилле оставалось сделать всего два конных броска…