Сергей Парфёнов - Виа Долороза

Ларин равнодушно пожал плечами, затянутыми в тонкую кожаную жилетку:

– В чем же дело? Могу познакомить! Только я тебя сразу предупреждаю: парень он сложный… Даже говнистый… Так что, если будешь с ним работать, нахлебаешься по полной… Это я на тот случай говорю, чтобы ты на меня потом баллон не катил… Правда, есть у него один плюс, который все перекрывает… В своем деле фанат, на работе туфту не гонит, этого у него не отнимешь…

Резман промолчал, пытливо уставившись на Таликова из-под напряженно сведенных бровей, видимо, оценивая стоит ли браться за это дело или нет. Если вдуматься, то все обстояло не так уж и плохо. Если, брать тот же случай с Тумановым, то и Денис Туманов представлял собой фигуру довольно сложную и противоречивую… Вдохновенные, пронизанные патетикой произведения Туманова давно и широко использовались в масштабных исторических эпопеях, снимаемых по заказу Гостелерадио, ими часто открывались и закрывались помпезные концерты и телепередачи, приуроченные к юбилейным датам, тем не менее Туманов никогда не считался классиком советской песни и никогда не входил в когорту композиторов, обласканных партийной элитой… Он был просто одним из наиболее востребованных композиторов, пишущих музыку для кино. В конце семидесятых он стал особенно популярен после того, как выпустил диск под названием "На волне воспоминаний", куда на стихи средневековых менестрелей и вагантов вошли песни, понравившиеся утонченной творческой публике. Так, что вполне можно было говорить, что до недавнего времени у Туманова было и признание, и авторитет, и любовь публики, и тем неожиданнее и необъяснимее оказался его отъезд из Советского Союза в Германию год назад…

Пока Аркадий Резман размышлял, музыканты на сцене опять начали репетировать песню, в которою фоном, ненавязчиво, но очень удачно вплелся тот самый фрагмент, который только что исполнил на синтезаторе Таликов. Сам Таликов, сойдя со сцены, уселся за столик, усыпанным мутными хлебными крошками и поставив локти на стол, рассеянным взглядом уставился в окно. Наконец, Резман сказал:

– Хорошо… Познакомь нас…

Ларин несколько раз хлопнул в ладоши.

– Перерыв на 15 минут! – громко крикнул он.

Музыканты, отставив на сцене свои инструменты, стали разбредаться по фойе. Кто-то поторопился занять очередь в буфет, кто-то, вытащив пачку сигарет, направился в туалет. Таликов неприкаянно остался сидеть за пустым столом…

– Игорь! – окликнул его Ларин. – По пивку с нами будешь?

Таликов рассеянно поднялся и подошел к их столику. Заметив незнакомого человека, настороженно остановился. Ларин сказал:

– Игорек, ты про группу "Бикини" слышал? Знакомься – бывший директор группы "Бикини" – Аркадий Резман…

Коротко поздоровавшись, Игорь спросил:

– Почему "бывший"?

– Бунт на корабле, – как можно равнодушней скривился Аркадий, но раздражение все же вырвалось из него, как воздух из накаченного до предела баллона, и он брезгливо мотнул темной шевелюрой. – Дамы решили, что смогут обходиться без менеджера!

– Получается?

– За счастье будет, если полгода ещё продержатся… Хотя, это в ряд ли… Бери стаканчик… И рыбу тоже…

Резман пододвинул Игорю тарелку с бутербродами и пустой вощенный стаканчик, налил в него пива. Таликов неторопливо отпил пива, но к бутербродам с рыбой не притронулся. Посмотрев на Резмана, спросил:

– Чем теперь будешь заниматься?

– Да я не пропаду, – ответил Резман беззаботно. – Найду кого-нибудь… Могу тебя раскрутить, если хочешь… А то, я слышал тебя, дальше кольцевой не пускают…

Стас Ларин доверительно наклонился к Таликову и похлопал ладонью по его колючему свитеру.

– Он может… С его-то связями…

На лице у Таликова промелькнула смесь сомнения и недоверия. Медленно допив пиво, он скомкал в кулаке пустой стаканчик, а затем щелчком зашвырнул его в стоящий неподалеку пластмассовый бак. Почесав щетинистую скулу, спросил:

– А ты мой репертуар слышал? Я ведь совковую попсу лабать не буду: "мальчик мой – красивый такой" – не мое амплуа… На бис "Чистопрудный бульвар" тоже петь не собираюсь… Это уже из прошлой жизни…

Резман коротко усмехнулся.

– Ясно… А музыканты у тебя есть?

– Есть, – Таликов кивнул, но тут же добавил, смутившись. – Правда клавишник сейчас откололся… Но я уже нового нашел…

– Репетируешь где? Здесь?

– Нет… В ДК Горбунова…

– Не возражаешь, если я приду, послушаю?

Таликов безразлично пожал плечами.

– Приходи… Репетиция завтра… А вообще-то у меня уже договоренность на гастроли по Сибири: Сургут, Нижневартовск, Воркута… Дальше, по точкам… Через два дня улетаю…

Резман взял с тарелочки бутерброд с красной рыбой и неторопливо отправил его себе в рот, но, едва надкусив, вытащил его обратно.

– Тьфу ты! – с нескрываемым отвращением он посмотрел на свернувшийся на хлебе балык. – Инга Владимировна! – крикнул он буфетчице. – Вы нам больше такую рыбу не давайте. Рыба-то у вас – с душком!

– Да что ты, Аркаша! – испуганно откликнулась дама из-за буфетной стойки. – Не может быть, только сегодня утром привезли…

– Значит мухи у вас тут у вас какие-то особо ядовитые… Все продукты перепортили! – не сдавался Резман. – Ладно, мужики, давайте! – он отложил бутерброд на картонную тарелку и, отодвинув стул, поднялся. Повернувшись к Таликову, уточнил:

– У тебя во сколько завтра репетиция?

– В десять…

– Ладно, постараюсь заглянуть… До завтра!

Ларин пристально посмотрел вслед удаляющемуся Аркадию и сказал:

– Это твой шанс, Игорек! Если Резман возьмется, он тебя на большую эстраду вытащит… Это я тебе как пить дать говорю!

Назавтра ровно к половине одиннадцатого Аркадий Резман подъехал ко дворцу культуры на своей красной девятке, где музыканты из ансамбля Таликова, уже заканчивали настраивать аппаратуру. Он вошел в пустой зал и, махнув Игорю рукой в знак приветствия, прошел и уселся поближе к сцене в центре ряда. Таликов раздал музыкантам ноты и показал с какого места играть.

– Раз, два, начали! – скомандовал он. – Стоп, стоп!

Он подошел к парню, стоявшему за синтезатором, и растерянно произнес:

– Ну, я же отметил с какого места играть… Вот здесь… – он ткнул в ноты. – Еще раз!

Но через пару секунд был вынужден снова вернуться к клавишнику.

– Ты чего, нот не знаешь? – спросил он недоуменно.

– Знаю! – ответил стоящий за электропианино рослый парень и беззаботно хохотнул. – Только уже сто лет по нотам не играл! Мы ж даже у Губачевой привыкли всё без нот делать…

Игорь в изумлении уставился на него, а потом ткнул пальцем развернутую на инструменте партитуру.

– А ну-ка, сыграй вот отсюда!

Клавишник нахмурился и, напряженно всматриваясь в ноты, взял несколько фальшивых аккордов. Музыканты ансамбля настороженно притихли. Лицо Таликова начало наливаться тугим багрянцем, рот съехал набок, а глаза недобро сузились. Резман понял, что назревает конфликт, быстро поднялся и стал пробираться к сцене.