Сергей Парфёнов - Виа Долороза

– Что ж, ты мне, козёл, говорил, что ты по нотам играть умеешь? – взвился Игорь.

Музыкант снял руки с электропианино и сжал их в кулаки.

– Ну ты… Ты кого это козлом назвал? – в голосе его заплескалась недвусмысленная угроза.

Кулаки у него напоминали два средних по размеру кочана капусты и преимущество в драке, которая вот-вот по всему должна была начаться, было явно на его стороне, – он был как минимум в полтора раза крупнее Таликова. В этот момент Аркадий Резман, протиснувшись вдоль ряда кресел, ловко запрыгнул на сцену. Встав между Игорем и музыкантом, он раздвинул несостоявшихся партнеров, как арбитр боксеров, и сказал:

– Ша, ша! Все мужики! – а затем повернул лицо к музыканту. – А ты, дорогой, давай… Вали отсюда пока цел! Быстренько, быстренько… Пока тут тебя все вместе месить не начали…

Незадачливый клавишник оглянулся и, увидев притихших музыкантов, обступивших его полукругом, (те смотрели недобро, исподлобья), быстро оценил невыгодный для себя расклад. Как-то сразу поостыв, он решил за благо ретироваться. Под неодобрительными взглядами музыкантов, он молча спустился со сцены, но около двери все же обернулся и крикнул Таликову:

– А ты, кретин, сначала научись с людьми работать, а потом нормальных музыкантов приглашай… Пидор!

Таликов рванулся к выходу.

– Ах ты, гнида! Пасть порву!

Но Аркадий успел обхватить его за плечи.

– Стоп, стоп! – зашептал он с жаром, наваливаясь на Игоря грудью. – Если ты ему морду начистишь, дело этим не поправишь…

Игорь резко передернул плечами и легко высвободился из цепких объятий Аркадия. Отшвырнув его с какой-то свирепой, безудержной злостью (Аркадий чуть было не опрокинулся на дощатый пол сцены) прошипел в каком-то ненавидящем, булькающем удушье:

– И ты тоже катись с ним на хер! Запомни – подлецов надо учить! А иначе они очень быстро на шею садятся! Ясно тебе, защитник хренов? Так, что давай! Вдогонку… Канай отсюда!

Потому, с какой легкостью Игорь высвободился от его объятий и оттолкнул его, Аркадий вдруг понял, что Таликов, несмотря на своё отнюдь неатлетическое сложение, совсем не слабак. Ещё неизвестно, чем бы все закончилась эта драка, если б она началась, в изумлении понял он.

– Как хочешь! – произнес он как можно спокойнее. – Я просто подумал, что тебе клавишник понадобится….

– Не понадобится! – в ярости психанул Игорь. – Проваливай… Без тебя управимся!

– Ну и черт с тобой! – не стал больше сдерживаться Аркадий. – Прав был тот мудак – с людьми ты работать не умеешь!

Нервным, дергающимся шагом он вышел из ДК и направился к стоящей на парковке машине. Сев за руль, он завел двигатель и уже приготовился отъезжать, как в этот момент дверь Дворца культуры с пронзительным визгом хлопнула. Аркадий обернул голову и заметил, как от входа ДК к нему спешит Игорь Таликов.

– Аркадий! – махал он рукой на ходу. – Подожди!

Аркадий недовольно дернул головой, но мотор все же заглушил. Дверь машины открывать не стал, – покрутил ручку стеклоподъемника. Таликов подошел и нагнулся к опущенному стеклу.

– Слушай… Извини… Хреново получилось… Гастроли срываются… Я и завелся…

А сам смотрит виновато – взгляд куда-то в сторону, а в глазах тоска. Резман помолчал, думая что ответить, а затем произнес:

– Ладно… Клавишника я тебе достану… А литы у тебя есть?

Литами назывались печати министерства культуры на текстах песен. Такие проштампованные листочки давали право на публичное исполнение песен, но получить их оказывалось совсем не просто – обычно в министерстве внимательно смотрели не только на тексты, но и тщательно изучали весь репертуар автора, а у Игоря здесь судя по всему было далеко не все так безоблачно…

– Нет… Да, думаю, в Сибири их не спросят, – отмахнулся как от чего-то уже второстепенного Игорь. Резман тяжело вздохнул.

– Там не спросят, тут не спросят, а на третий раз так за задницу возьмут – мало не покажется… Пойдем! – он решительно вылез из автомобиля. Хлопнув дверцей, он запер машину на ключ и они с Игорем снова направились в ДК. Там Аркадий подошел к женщине-вахтеру, читавшей за столом перед входом журнал "Смена". Нацепил на лицо добродушную улыбку, он нагнулся над столом и спросил с елеем в голосе:

– Тетя Валя, я пару звоночков сделаю?

– Сделай, сделай, Аркаша, – пожилая вахтерша на секунду оторвалась от журнала и снисходительно посмотрела на него из-под своих массивных очков.

Резман снял трубку и принялся накручивать плексигласовый диск.

– Илья! – произнес он, услышав, как трубку на том конце сняли. – Привет! Это Аркадий Резман… Ты как – все еще в свободном полете? Тут есть один коллективчик неплохой, им клавишник грамотный нужен… На счет оплаты договоримся – ты меня знаешь, но они должны уезжать послезавтра на гастроли по Сибири… На сколько? Подожди, узнаю…

Аркадий обернулся к Таликову, прикрыв трубку ладонью.

– На сколько?

– На две недели…

– На две недели, – эхом повторил Резман. – Нормально? Но только к репетиции надо приступить сегодня… Да! Уже сейчас… Я за тобой сейчас заеду, будь дома. Договорились?

Положив трубку на место, он задумчиво почесал нос:

– Так! С клавишником разобрались… Теперь бы тебе литы сделать… Тексты песен у тебя есть?

– Есть… Дома… – кивнул Таликов.

– Вот и ладушки! – Аркадий достал из куртки потрепанную, коленкоровую записную книжицу и, пошуршав потемневшими, плотно исписанными страницами, принялся набирать следующий номер. – Вера Адамовна, это вас Аркадий Резман беспокоит… – в голосе у Аркадия опять появились приторно-медовые интонации. – Добрый день! Как ваше здоровьеце драгоценное? Вера Адамовна, если что-нибудь из лекарств нужно – без проблем…. Достанем! Как вы сказали? Сейчас запишу…

Он развернул блокнот на последнем листе и принялся на нем что-то быстро записывать.

– Вера Адамовна, завтра же сделаем! Обещаю! Кстати, можем заодно организовать вам небольшой концертик во время перерыва… Как всегда – бесплатно! Нет! Ну что вы, Вера Адамовна… Никакой попсы, только хорошая, добрая лирика… Помните, года два назад была такая популярная песня "Чистопрудный бульвар"? Так вот тот же исполнитель! Да? Замечательно! Значит завтра мы у вас в 12-30… Как штык! Всё Верочка Адамовна, до свидание, до завтра…

Довольный Аркадий положил трубку, но Игорь глядел на него сумрачно, без всякой благодарности. Произнес с металлическими интонациями:

– Я ж тебе сказал, что "Чистопрудный бульвар" петь не буду! Ты, что не понял?

Резман грустно усмехнулся.

– А кто тебе сказал, что ты будешь петь только про свой бульвар?

– Ты только что это сказал!

– Слушай, мужик! – взорвался вдруг Аркадий и темные глаза его недобро сверкнули. – Я тебя вижу второй раз в жизни и я хочу сделать так, чтобы у тебя были литы, понимаешь? Просто так! За спасибо! Для этого тебе надо завтра в Министерстве культуры один час отработать свою лирическую программу, а после этого можешь петь любые свои песни, понял? У тебя будет разрешение на ВСЕ твои песни! На все! Без исключения! А дальше разбежались – я тебя не знаю, ты меня не знаешь… Работать я с тобой не собираюсь! Так что решай сам: или ты подставляешься и тебя с твоими ребятами на твоих первых гастролях берут за жопу за отсутствие разрешения или завтра ты выступаешь в Министерстве культуры…