Сергей Парфёнов - Виа Долороза

Он едко усмехнулся.

Он не знал, что прилетев в Москву Петров сляжет с сердечным приступом, а оставшиеся члены самопровозглашенного Комитета будут долго и настойчиво уговаривать Линаева принять полномочия президента.

Для обитателей привилегированного дачного поселка Архангельское начинался обычный день со своими обыденными заботами и повседневными проблемами. Большинство из тех, кто в этот день находился в поселке начали вставать, – кто-то начал собираться на работу, кто-то, наоборот, находясь в отпуске, предполагал провести этот день занявшись своими домашними делами. Проще говоря, для обитателей поселка мир был наполнен теми простыми звуками, которыми наполнен каждое утро – в ванных и туалетах журчала вода, на кухнях звенели кастрюли и выставляемая на стол посуда, и только на дачах членов российской делегации, вернувшихся из Казахстана, было непривычно тихо, – приехав в поселок далеко заполночь, они ещё спали.

Кожухова разбудил телефонный звонок. Он повернулся на бок и посмотрел на стоящий рядом с кроватью будильник. Стрелки показывали четверть восьмого.

– Да, слушаю, – сказал он в трубку сонным голосом.

Звонил дежурный из Белого дома.

– Александр Васильевич, включайте телевизор! В стране – государственный переворот!

– Что? – еще не проснувшись, переспросил Кожухов, – голова, тяжелая после вчерашней пирушки, перелета и короткого сна, с трудом начинала работать.

– Государственный переворот, говорю, – громко повторил дежурный. – Михайлов отстранен… Вся власть у Комитета по чрезвычайной ситуации… Сейчас по телевизору будут повторять…

– Понял, не ори! – Кожухов очумело помотал головой, сбрасывая остатки сна, а затем выдавил. – Оставайтесь пока все на своих местах, ждите моих распоряжений…

Встав с постели, он подошел к телевизору, щелкнул выключателем и принялся натягивать брюки. По телевизору показывали балет "Лебединое озеро".

"Лебединое озеро" с утра? Не к добру!" – промелькнуло у Кожухова в голове, но в этот момент картинка "Лебединым озером" исчезла и диктор неровным голосом произнес:

– Передаем Заявление Советского Правительства…

На экране появились сидящие за столом Линаев, Вязов, Крюков и ещё несколько членов руководства страны. Лица у всех были помятые, с набухшими мешками под глазами. Камера, изменив ракурс, взяла крупным планом Линаева, перед которым лежал листок с обращением. Линаев подвинул листок к себе, дерганным движением надел очки и принялся читать. Листок в его руках заметно подрагивал.

– Уважаемые граждане Советского Союза! – начал он сипло. – Настоящим должен информировать вас о том, что в связи с невозможностью исполнения по состоянию здоровья товарищем Михайловым Алексеем Сергеевичем обязанностей президента СССР объявляю о принятии обязанностей президента СССР на себя…

Кожухов в сердцах сплюнул, неуклюже запрыгал на одной ноге, стараясь попасть ногой в штанину, – прошипел:

– Тоже мне президент выискался… Язви твою в бога душу мать!

Линаев на экран ещё продолжал что-то говорить, – что-то там об общенациональной катастрофе, и о переходе к Комитету по чрезвычайной ситуации всех властных полномочий на время чрезвычайного положения, но Кожухов уже не слушал. Натянув брюки и наскоро побрившись жестко дерущей, как терка, электрической бритвой, он подошел к телефону и набрал служебный номер:

– Алло, Кожухов говорит! Объявляю готовность номер один! Срочно поднять по тревоге весь личный состав! Первую и вторую смену отправить на машинах в Архангельское! При подъезде к Архангельскому проверить подъезды на предмет безопасного возвращения в Москву. Всё! Остальным сотрудникам оставаться до моего распоряжения в Белом доме. Поняли? Повторите!

Убедившись, что его приказание понято верно, он вышел на улицу и направился к коттеджу Бельциных. Коттедж Бельциных находился неподалеку, идти пришлось недолго. Тяжелую воротину открыл охранник.

– Где Владимир Николаевич? – полоснул по нему строгим взглядом Кожухов.

– Спит еще… Все ещё спят…

– Здорово живем! В стране переворот, а президент спит! – усмехнулся Кожухов.

Он подошел к окну и сильно затарабанил пальцем по оконному стеклу.

– Владимир Николаевич! Владимир Николаевич! – позвал он громко.

На его настойчивый стук из дома вышла супруга президента – Инна Иосифовна. Из-под наброшенного халата у нее выглядывали длинная сорочка и смятые летние тапочки. Лицо, со следами подушки, хранило ещё остатки сна.

– Что такое? А, Александр, это вы… – сонно сказала она.

– Инна Иосифовна, будите скорее Владимира Николаевича! В Москве переворот! – вид у Кожухова был такой тревожный, что супруга российского президента сразу же проснулось.

– О, господи! – испуганно всплеснула она руками и опрометью бросилась в спальню. Кожухов широкими, гулкими шагами последовал за ней. Оказавшись в спальне, Инна Иосифовна принялась тормошить за плечо спящего мужа, но Бельцин лишь упрямо ворочался во сне и что-то нечленораздельно мычал. Наконец, с трудом разлепив веки, он сел на кровати и, глядя то на жену, то на начальника службы безопасности, буркнул сердито:

– Ну? Что случилось?

– Владимир Николаевич, – произнес Кожухов сухим, как наждак голосом. – В Москве переворот… По некоторым данным Михайлов арестован!

Бельцин, недобро щурясь, посмотрел на него исподлобья.

– Вы, что меня разыгрываете?

Инна Иосифовна, застывшая рядом с кроватью неподвижным истуканом, в отчаянии закусила губу.

– Володя, кому позвонить? – тихо спросила она.

Бельцин, увидев перевернутое, бледное лицо супруги, наконец, понял, что произошло что-то серьезное и это подействовало на него, как холодный душ. Рывком отбросив одеяло, он сказал с неприязнью:

– Объясните толком!

Кожухов вкратце пересказал ему, то что он успел услышать по телевизору, а потом добавил:

– Владимир Николаевич, здесь нельзя оставаться! Тут мы, как в мышеловке… Сейчас приедут ребята из охраны, нужно будет прорываться в Москву.

– Надо, чтобы здесь было как можно больше народу… На людях они тебя арестовать не посмеют, – вставила Инна Иосифовна и глаза у нее стали жалостливыми, несчастными.

Бельцин нахмурился. Обычно он не любил, когда жена лезла в его дела, но на этот раз его что-то остановило. Он взглянул на стоящего рядом Кожухова. Тот вместо ответа лишь быстро кивнул. Тогда Бельцин встал, и не стесняясь своих длинных семейных трусов, прошлепал по комнате к платяному шкафу. Когда он потянулся к висевшему на вешалке костюму, на тумбочке в гостиной резко затрезвонил один из телефонов. Обернувшись, Бельцин озадаченно посмотрел на белый кремлевский аппарат, соединенный напрямую с кабинетом Михайлова.