Банана Ёсимото - Полная луна. Кухня-2

Приехала на работу.

Целый этаж огромного здания занимали офис сэнсэя [5], аудитории для практических занятий кулинарной школы, фотостудия. Сэнсэй занималась сверкой статей в своем кабинете. Она была потрясающей женщиной: еще молодая, прекрасно готовила, имела превосходный вкус, хорошо ладила с людьми. Вот и сегодня, увидев меня, она приветливо улыбнулась, сняла очки и начала давать указания по работе.

Нужно помочь в подготовке кулинарных занятий школы, которые начинаются в три часа, а после этого я могу идти. Главные ассистенты уже назначены и приступили к работе. Так что до вечера я освобожусь… В мое немного растерявшееся сознание поступали четкие указания.

— Сакураи-сан, послезавтра едем собирать материал в район Идзу. Командировка на три дня, извините, что заранее не предупредила, не могли бы вы поехать с нами?

— Идзу? Это работа для журнала? — удивленно спросила я.

— Да. Остальные девочки не могут. Программа строится следующим образом: рассказ об известных блюдах различных гостиниц, краткие объяснения рецептов приготовления. Вы согласны? Будем останавливаться в первоклассных гостиницах и отелях. Я позабочусь, у вас будет отдельный номер. Хотелось бы получить от вас ответ как можно быстрее, ну, например, сегодня вечером… — Я ответила еще до того, как сэнсэй закончила говорить.

— Я поеду, — мгновенно выпалила я.

— Вот и хорошо, — улыбнулась сэнсэй.

Я направилась в класс для занятий, и вдруг заметила, что на сердце стало легко. Мне казалось, что было бы хорошо сейчас уехать из Токио, уехать от Юити, хотя бы ненадолго отдалиться от всего. Я открыла дверь, в классе уже трудились мои старшие подруги, ассистентки Нори-тян [6]и Кури-тян, они начали заниматься у сэнсэя на год раньше меня.

— Микагэ-тян, слышала про Идзу? — спросила Кури-тян, как только увидела меня.

— Красота… Говорят, там и французская кухня есть. И много разных даров моря, — заулыбалась Нори-тян.

— Кстати, а почему меня посылают? — спросила я.

— Ой, прости. У нас занятие по гольфу, мы не можем поехать. Но если у тебя какие-то планы, то кто-нибудь из нас может пропустить. Правда, Кури-тян, ты не возражаешь?

— Нет. Так что, Микагэ-тян, говори, не стесняйся, — они говорили искренне, от всей души, я улыбнулась, покачав головой:

— Нет, что вы. Я совсем не против.

Они учились вместе и, как говорят, поступили сюда по рекомендации от своего института. Конечно, они профессионалы: четыре года учились премудростям кулинарии.

Кури-тян веселая и миловидная, Нори-тян — красавица, послушная дочь своих родителей. Они очень дружны. Всегда одеваются с поразительно безупречным вкусом, аккуратны и в хорошем смысле слова педантичны. Скромные, отзывчивые, терпеливые. Даже среди девушек из хороших семей, которых немало в кулинарном мире, они по-настоящему блистательны.

Иногда мама Нори-тян звонит ей на работу, она очень нежная и мягкая, прямо даже неловко становится. Поразительно, она в подробностях знает о планах Нори-тян на день. Наверное, такой и должна быть настоящая мать.

Нори-тян разговаривает с мамой по телефону звонким, как колокольчик, голосом, с легкой улыбкой придерживая свои длинные, пушистые волосы.

Я очень люблю Кури-тян и Нори-тян, хотя их жизнь так сильно отличается от моей.

Передашь им ковшик, они улыбаются и говорят: «Спасибо». Если я простужаюсь, они тут же спрашивают, беспокоясь: «Как ты себя чувствуешь?» Когда они в белоснежных фартучках тихонько смеются, залитые светом, это такая счастливая картина, что слезы наворачиваются. Для меня работать вместе с ними — очень радостно и приятно — душа отдыхает.

До трех было много мелкой работы: мы раскладывали продукты по кастрюлям на порции по числу учеников, кипятили огромное количество воды, считали и взвешивали.

В классе было большое окно, через которое проникало много солнечного света, рядами стояли огромные столы с духовками, электроволновками и газовыми плитами, всё это напоминало класс занятий по домоводству в школе. Мы с удовольствием работали, болтая о пустяках.

Был третий час. Вдруг послышался громкий стук в дверь.

— Кто это? Сэнсэй, наверно, — задумалась Нори-тян и сказала тихим голосом: — Пожалуйста, заходите.

Кури-тян засуетилась:

— Ой, я маникюр не сняла. Сейчас достанется!

Я наклонилась к сумке и принялась за поиски жидкости для снятия лака.

Дверь открылась, и послышался женский голос:

— Госпожа Микагэ Сакураи здесь?

Я поднялась, удивившись, что вдруг спрашивают меня. У входа стояла совершенно не знакомая мне женщина.

В ее лице было что-то детское. Она выглядела моложе меня. Невысокого роста, круглые, суровые глаза. Коричневое пальто накинуто поверх светло-желтого свитера, на ногах — туфли-лодочки, стоит твердо. Ноги немного полноватые, но, такие, завлекающие. И все тело у нее было кругленькое. Небольшой лоб окрыт, челка тщательно уложена. Среди этих ровных, округлых форм ее красные губы, казалось, заострились от гнева.

Нельзя сказать, что я таких терпеть не могу… — мучалась я. — Сколько времени смотрю на нее, а ничего вспомнить не могу, тут уж не до шуток.

Нори-тян и Кури-тян растерялись и смотрели на нее из-за моей спины. Делать было нечего, и я сказала:

— Простите, а вы кто будете?

— Моя фамилия — Окуно. Я пришла поговорить с вами, — сказала она охрипшим голосом.

— Извините, пожалуйста, но я сейчас на работе. Может быть, вы позвоните сегодня вечером мне домой? — Как только я это сказала, она резко спросила:

— Это домой к Танабэ, имеется в виду?

Наконец-то я поняла. Наверняка, это та, что звонила сегодня утром. Я была уверена.

— Нет, что вы, — ответила я. Кури-тян сказала:

— Микагэ-тян, ты можешь идти. Мы скажем сэнсэю, что ты пошла за покупками, чтобы подготовиться к внезапной поездке.

— Нет, не нужно беспокоиться. Это ненадолго, — сказала она.

— Вы подруга Танабэ? — спросила я как можно мягче.

— Да, однокурсница. Я пришла к вам с просьбой. Скажу вам прямо: оставьте в покое Танабэ, — сказала она.

— Ну, это ему самому решать, — ответила я. — Даже если, допустим, вы и его девушка, по-моему, это не значит, что вы можете принимать решения за него.

Она покраснела от злости и сказала:

— Вот как? А вам не кажется странным? Сами говорите, что не его подружка, а преспокойненько ходите к нему, ночуете, что хотите то и делаете. Это еще хуже, чем вместе жить. — Того и гляди из ее глаз польются слезы. — Конечно, по сравнению с вами я плохо знаю Танабэ, я же у него не жила. Так просто, однокурсница. Но я, как могла, заботилась о нем и люблю его. У него умерла мама, и он сейчас в растерянности. Я уже очень давно открыла ему свои чувства. Тогда он сказал: Только вот, Микагэ… Я его спросила: это твоя девушка? Нет, — он задумался и сказал мне: давай пока не будем касаться этого вопроса. В институте все знали, что у него дома живет женщина, и я отступила.