Андрей Скабичевский - Плещущийся

Загрушевский деловито обошел балки, оглядел бригадира Кобчика и всех его коллег, потребовал показать ему динамометрический ключ. Костян Логунов на вытянутых руках протянул ему ключ. Рафаил Михайлович поцокал языком, провел средним пальцем с золотой печаткой по хромированной поверхности ключа и вопросительно посмотрел на Триппера. Непонятно было, какие выводы сделал из увиденного профорг. Триппер нетерпеливо протянул ему гайку с сорванной резьбой. Загрушевский неопределенно произнес: «мда-а», надул щеки и уставился на гайку. Триппер уставился на профорга. Бригадир Кобчик, пыхтя папиросой, уставился на Триппера. Костя Логунов вопросительно уставился на бригадира. Серега Гоменюк устало уставился на Костю. Паша Тихоход, склонив голову, уставился в потолок. Так прошла минута. Поняв по затянувшейся тишине, что от него ожидается какое-то решение, профорг еще раз произнес «мда-а» и важно выдал:

– Тут нужно со специалистом консультироваться.

Триппер глупо кивнул, поняв, что помощи от Рафаила Михайловича как с козла молока, и заискивающе спросил:

– А нам что делать?

Этим «нам» мастер Петряковский вдруг неожиданно для самого себя посадил себя в одну лодку с бригадой бетонщиков. Почуяв, что здоровенный мастер морально упал, профорг тут же постарался дистанцироваться от проблемной ситуации и невозмутимо бросил:

– А вы крутите, не останавливаетесь, – и, ретируясь, добавил: – Пойду, скажу специалистам.

Теперь вместе с бригадой матерился и мастер Триппер. Под его неусыпным надзором бетонщики закончили рвать резьбу гаек первого ящика и дисциплинированно перешли ко второму. Вскоре пришло время обеда. Все кроме Щавеля отправились подкрепиться в заводскую столовую. Причин на это у Сереги было три. Во-первых, у него не было денег на обед. Во-вторых, после вчерашнего отравления ему кусок в горло не лез. Ну и в-третьих, после физических упражнений с динамометрическим ключом живот его окончательно скрутило. Он рванул в угол цеха, где было помещение туалета, залетел туда и скоропалительной курицей-наседкой, кряхтя, уселся над выложенным коричневой плиткой отверстием в полу. Кроме Сереги в помещении находилось несколько мужчин и неожиданно пожилая уборщица, явно пенсионерка. За годы мытья туалетов уборщица потеряла всякое стыдливое ощущение половой дифференциации и ориентировалась только на расписание, которое велело убирать туалет каждые два часа. Сейчас она ритмично била шваброй с намотанной грязной тряпкой по пяткам мужчин, стоящих плечом к плечу возле наклонного желобка из белого кафеля. Серега стеснительно склонил голову в каске так, чтобы не было видно лица, и попытался скрыть от бессовестной уборщицы локтями и коленями свой унизительный процесс.

– Жрёте без меры, потом срёте без памяти, – конкретно ни к кому не обращаясь и ни на кого не глядя пророчески угадала уборщица, расписалась на листике графика уборки и вышла.

Чтобы Серегу случайно не припахали к какой-либо случайной работе, Гоменюк после посещения туалета тихонько слинял из цеха и затаился возле заводской столовой, поджидая свою бригаду. Вскоре бригада вышла сытая и сонная. Кобчик с Костяном блаженно закурили послеобеденные папиросы. Но вскоре следом вышел Триппер и перебил работягам кайф: мол, из-за большой очереди и так долго в столовой простояли, в цеху могут хватиться, что никто не собирает балки вот уже сорок минут, поэтому наказал курить на ходу и бегом марш в цех. В очередной раз пришлось подчиниться.

Бригада вернулась в цех с надеждой, что за это время найдется хоть один умный человек, до которого дойдет, что рвать резьбу на гайках в данном случае не выход из сложившегося положения. Особенно сытой бригаде не хотелось тягать тяжеленный ключ на полный желудок. Но, к сожалению, пока такого человека не обнаружилось. Еще полтора часа прошло в режиме умышленной деформации промышленных метизов. Триппер куда-то бегал, кого-то искал, кому-то звонил, но в первый день ремонта у каждого были свои цели и задачи, и спасение утопающих не входило в круг обязанностей инженерно-технических работников руководящего звена. Приходилось только уповать на обещание профорга Загрушевского найти специалиста, который поможет с решением заковыристой задачи. И ведь не подвел Рафаил Михайлович! Преследующее его по жизни ощущение, что товарищи всегда бдительны и всегда за ним следят, не позволило ему нарушить слова, сказанные перед коллективом, пускай даже нижестоящим по заводской номенклатурной лестнице. Профорг словно Адъютант Его Превосходительства, высоко подняв голову, торжественно вел за собой начальника цеха обслуживания металлургического оборудования номер четыре Корзона Валентина Валентиновича.

Валентин Валентинович был степенный, малоподвижный человек лет пятидесяти с невозмутимым выражением лица в тонких очках. Белая его каска с логотипом цеха чистотой и отсутствием царапин резко контрастировала с грязными, пыльными касками рабочих, как его цеха, так и цеха, в котором производился ремонт. На начальнике ЦОМО-4 была новая серая спецовка не по размеру с немного закатанными рукавами и штанинами. Из нагрудного кармана спецовки деловито выглядывали блокнот и две ручки. Специально для него уставшими и потными Костяном и бригадиром Кобчиком было устроено показательное выступление с динамометрическим ключом и последующим изувечиванием гайки. Начальник цеха взял горячую от технологических унижений и издевательств гайку, внимательно осмотрел резьбу. Еще одну гайку поднял Загрушевский, снова выдал «мда-а» и замолчал, понимая, что сейчас время монолога его начальника. Не выдержав такой театральной паузы, Триппер недоуменно поглядывал на первых лиц цеха, а потом как бы в знак солидарности поднял гайку и, морально сгруппировавшись, уставился на неё, исподлобья наблюдая за реакцией начальства. Наконец Корзон, не меняя выражения лица, спросил:

– Технологу с конвертерного показывали?

Триппер как школьник, которому задали вопрос, на который он знает правильный ответ, выпалил:

– Я искал. Его нет.

– А где он? – Валентин Валентинович буравил глазами Триппера и хоть и был в два раза меньше толстомордого мастера, создавалось впечатление, что смотрит он на него сверху вниз.

– Он где-то на объекте. – Скороговоркой прогудел мастер самую многократно повторяемую и ненавистную для начальства, но такую логичную и действенную отмазку для любого подчиненного.

Ни один мускул не дрогнул на лице начальника ЦОМО-4. Он побуравил Триппера, оглядел потные лица бригады Кобчика, поводил взглядом по сторонам, уставился куда-то вверх, в район подкрановых балок, где синим лихорадочным светом возникали сполохи электросварки.