Владимир Злобин - Повесть о настоящем пиплхейте

— И там тоже. Линия фронта проходит по всему миру, и в ЖЖ тоже. А пока мы копим деньги. Без них ничего серьезного не сделаешь.

— Бабки не помогли НСО, так с чего ты взял, что они помогут тебе?

— Мы купим машину, огнестрелы и взрывчатку. Это может сделать любой, были бы бабки.

— Хорошо, купишь. Что дальше?

— Посеем террор, — мечтательно улыбнулся Тор.

— Где посеете?

— Ну, — почесал в затылке Фугас, — например, пустим под откос поезд с обывателями.

— Ты что, ебанутый? Если вы пустите под откос поезд, то вместе с ним пустите под откос всё движение.

Рельсовую войну начинают вести тогда, когда открытый бой проигран. Ненавидеть обывателей, конечно, очень модно, но и очень бесперспективно. Если ты революционер, то умей убивать свои личные пристрастия и идти на союз с самим дьяволом. Я этого не умел, зато мне хотелось подвесить на суку голубой шарик Земли и колоть в него пикой.

Знаток сощурился:

— Ты считаешь, что лучше меня знаешь, что надо делать?

— Да.

— Спорим?

— По рукам.

Я думал, что они выберут ножи, бокс, армреслинг наконец. Но то, что придумал Макс, оказалось намного интересней.

Глава 15

Очень тонкий троллинг

Конференция по вопросам шовинизма и ксенофобии — это такое сборище застольных ученых, которым не дают покоя лавры академика Гиренко. Сначала выступает южная делегация, которая с яростью предлагает убивать всех, кто косо смотрит на кавказцев. Затем, после долгих запуганных аплодисментов, выступает какой-нибудь бомж от науки, посещающий каждую научную конференцию и потихоньку наскребающий себе на докторскую. Всё знакомство с 'фашизмом' у такого деятеля заканчивается на том, что однажды в подворотне он увидел кривую свастику и принял её за злого скинхеда с ножом. Под конец с пеной у рта какая-нибудь пожилая женщина, призывает помнить холокост. Это всегда довольно странно, ведь старуха, и те, к кому она обращается, лично прошли через него.

И только потом слово даётся вольнослушателям.

Как оказалось, Знаток ещё с два месяца назад отправил на конференцию доклад, посвящённый проблеме нацизма в современном российском обществе, и теперь Макс дожидался своего выступления рядом с пожилой женщиной, которая постоянно облокачивалась на его плечо. Я сидел сзади и наблюдал.

— Молодой человек, простите меня, пожалуйста.

— Ничего страшного, — улыбнулся парень, отмечая, что во внешности старушки было очень много страшного, — ничего особенного в этом нет. Вы всегда можете опереться на моё плечо.

— Меня зовут Исфирь Моисеевна.

Это было понятно и без слов, но Знаток решил вежливо представиться:

— Я Адольф Зигин.

Я всё ждал, когда же, наконец, начнёт выступать Знаток. В зашторенном зале пахло колбасой и чесноком. Было видно, как Знаток мило общается с женщиной, которая ему что-то восторженно нашептывает. Вот это выдержка! Интересно, женщина знает, что парень будет читать совсем на другую тему? Перед тем, как взойти на кафедру, Знаток даже пожал старушке руку. Первыми словами доклада Макса был буревестный выкрик:

— Heil Hitler!

В поглотившей зал тишине было слышно, как задрожали пейсы у главного городского раввина. Остальные двести слушателей выказали схожую реакцию. Знаток выждал трагическую паузу и продолжил:

— Как вам известно, таким вульгарным выкриком нацисты приветствовали своего вождя, фюрера Германии, Адольфа Гитлера. И массы шли за ним, будто им было обещано спасение. О, как же они ошибались!

Зал было успокоился.

— Мой прадед был украинцем и служил во время войны охранником в лагере смерти Собибор.

Снова напряжение, сопряжённое с ерзанием на неудобных стульях.

— Чтобы такого никогда не повторилось, — продолжил Знаток, — необходимо задуматься о тех проблемах, которые возникли в нашем обществе. В частности, мой прадед умер от рака легких, и, скорее всего, причиной тому было то, что он в молодости надышался дымом из крематория в лагере смерти Собибор. Таким образом, тяжелое гитлеровское наследие до сих пор забирает жизни.

У меня бы не хватило смелости так говорить. Знаток в погоне за славой и знаменитостью готов был бы выступать даже в синагоге, лишь бы иметь у своих ног публику. Он заканчивал:

— Если мы хотим снова начать преследовать цыган и евреев; если мы хотим слышать лай овчарок и видеть колонны светлоглазых штурмовиков; если мы хотим наблюдать фонари в гирляндах из повешенных чиновников, а гусеницы наших танков на равнинах Таджикистана, то мы заслуживаем такого ужасного будущего, как нацизм!

Доклад полностью состоял из глупости, иронии и цинизма, но был направлен на такую аудиторию, что никто сразу и не понял, шутка это или провокация? После того как Знаток сошел с трибуны и направился к выходу, зал отреагировал как-то вяло и неэнергично. В след парню не неслось криков или оскорблений. Никто вообще ничего не понял. Исфирь Моисеевна даже помахала Знатоку рукой.

Укрывшись на одном из последних рядов, я снимал происходящее на камеру и чуть ли не впервые не получал от этого никакого драйва и удовольствия.

Глава 16

Интеллектуал

Интеллектуала звали Жорез Каплунов. Он произносил свою фамилию с индюшачьим фф-ыкинием, и от того ещё больше становился похож на птичьего борова. Изо рта у него пахло французским сыром, ванилью и неграми. На рано полысевшей голове, как цементный раствор, был положен голубой берет отставного художника. Мохеровый шарф, змеем-искусителем обвивался вокруг тонкой шеи и свисал у пояса нарочито расхлестанным концом. Остроносые лакированные туфли Жореза выбивали неторопливый ритм о пол кафе, и под эту дробь в стеклянную пепельницу падали горки сигаретного пепла. В белой чашке дымилось кофейное озерцо, и ухоженная рука с маникюром, которым можно было скоблить задницу, поднимала вкус Африки к помазанным гигиенической помаде губам.

В общем, охуенный был интеллектуал.

— Мы студенты университета, — елейно улыбнулся Алекс, — делаем аналитическую работу по проблеме шовинизации современного российского общества, и нам необходим комментарий специалиста.

— Похвально, что столь молодые люди изучают такую важную проблему, — Каплунов улыбнулся никотиновым налетом, — думаю, я смогу вам помочь.

— Позвольте заснять вашу речь на видео, — умоляю я, и ставлю камеру так, чтобы в объектив попало его тщеславие, раструб розовой рубашки из-под черного пиджака, двойной подбородок софистического монстра, и вообще вся его сраная голубизна.

— Буду рад, — улыбнулся он, — скиньте потом мне ссылку.

И он, распетушившись как опушенный с наколками из глаз, начал:

— Видите ли, чтобы понять то, почему современности бросает вызов призрак фашизма, надо выяснить, какой демиург воззвал его к жизни. Вы, молодые люди, наверняка знаете, чем окончилась первая мировая война. Это обескровленные толпы изжеванных и выплюнутых людей, оставивших в челюстях войны кто руки, а кто ноги. Ремарк, чьи книги потом пылали в огне Геббельса, описывая в 'Возвращении' марш инвалидов, предрекал будущий марш шовинизма. Если интересы обиженных людей не удовлетворяет государство, то масса немедленно радикализуется, покупаясь на популистские лозунги маргиналов. Им нечего терять, потому они идут за лидером.