Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров

Отпустив такси, они подошли к неприметному подъезду. Де Фретэ нажал кнопку домофона и каркнул свое имя. Дверь открылась, на пороге стоял высокий тип – дочерна загорелый, с карими глазами и короткой волнистой стрижкой. Его виски были тронуты сединой.

– Алан! Роджер! И новых друзей привели, – замурлыкал он, смерив Скиннера взглядом.

– Грейми, рад тебя видеть! – расплылся де Фретэ. – Ты ведь знаком с Ануаром? – Он указал на азиата.

Тот шагнул вперед и обменялся с Грейми рукопожатием.

– Это Кларисса, а это Дэнни.

Грейми чмокнул женщину в щеку, затем повернулся и энергично пожал Скиннеру руку. В его глазах светились холодные хищные огни, гибкие пальцы были налиты нешуточной силой. Он был уже немолод, но, несмотря на возраст, пребывал, по-видимому, в отличной физической форме. Скиннер почувствовал себя неуютно и отчего-то подумал о Кибби.

Де Фретэ и Грейми провели гостей в просторный зал. Белые крашеные стены, высокие потолки, лепные карнизы, огромный мраморный камин, вычурные бронзовые канделябры. В центре стоял длинный дубовый стол с пестрой снедью: копченой рыбой, рубленой курятиной, итальянскими закусками и салатами. Скиннер с интересом отметил устриц, лежащих на серебряном блюде в ледяной крошке, – этой экзотики он еще не пробовал. Еще более любопытными казались внушительные батареи шампанского, частью уже разлитого в бокалы. Помимо стола, в зале находился исполинских размеров матрас, застеленный лиловой простыней, а также несколько низких кушеток и шезлонгов.

– Дамы и господа, прошу: у нас самообслуживание, – прогремел гулкий бас де Фретэ.

Гости не заставили себя упрашивать и ринулись к столу. Скиннер подхватил крупную устрицу и употребил ее, следуя инструкции де Фретэ. Слизистый комочек скользнул по пищеводу.

– Это почти как… в общем, вкусно! – комментировал он задумчиво.

– Ничего не напоминает? – игриво проворковал де Фретэ.

Скиннер неуверенно улыбнулся и перевел разговор на американского повара:

– Этот парень, которого вы упомянули. Который придумал шоколадный десерт. Где он сейчас?

– Грег? Он в живет в Сан-Франциско. Шеф-повар одного из лучших ресторанов. Увы, еще один пример несчастного, который, подобно твоему покорному слуге, продал душу телевидению и книгоиздателям.

Скиннер осмелел от выпитого и приготовился любой ценой выпытать у де Фретэ подробности про Грега Томлина, но тут подскочил Грейми с подносом:

– L’escargots?

– Улитками не интересуюсь. – Скиннер сморщил нос.

– Напрасно! – ледяным тоном произнес Грейми.

Пожав плечами, Скиннер проткнул вилкой одну из улиток и щедро окунул ее в чесночный соус. С виду улитка напоминала гриб. Да и на вкус почти не отличалась.

Между тем прибыло второе такси, и в зале появились новые люди: двое молодых людей, а с ними три девушки, которых не было в баре «У Рика». Проститутки, подумал Скиннер.

– Мистер Скиннер! Как вы относитесь к национальному вопросу? – с легким шотландским акцентом поинтересовался Роджер.

– Нам, шотландцам, от Соединенного Королевства только польза, – ответил Скиннер, рассудив, что роскошный салон в центре Нью-тауна наверняка окажется бастионом унионистов. – Мы плачемся перед мировым сообществом, что до сих пор ходим в колониях Британской империи. А сами всю дорогу только и делали, что поддерживали ее, помогали насаждать такие прелести, как рабство, расизм и ку-клукс-клан.

– Думаю, вы слишком упрощаете, – фыркнула Кларисса и резко отвернулась.

Грейми, увивавшийся поблизости, сухо улыбнулся:

– Здесь такие взгляды поддержки не найдут.

Скиннеру вдруг захотелось поговорить с проститутками – узнать, как они смотрят на национальный вопрос. Он попытался встретиться глазами с самой симпатичной, одетой в голубую обтягивающую блузку, но девушка была занята: ее руку настойчиво ласкал один из юношей.

– Сколько вам лет, мистер Скиннер? – поинтересовался Роджер.

– Двадцать пять. – Скиннер накинул пару лет, чтобы избежать нравоучительной проповеди.

– Хм-м… – с сомнением протянул Роджер.

Кларисса вновь повернулась и заговорила, обращаясь исключительно к Роджеру:

– Вы читали статью Грегора в последнем выпуске «Современной Эдины»? Он там дает достойную отповедь некоторым любителям обобщений, – она кольнула Скиннера взглядом, – которые болтают, не зная фактов.

– Срезали! – Скиннер поднял руки и отошел поближе к шампанскому, поминая выражение «кто платит, тот и заказывает музыку».

По предложению де Фретэ все переместились на кушетки. Грейми подрулил к Скиннеру и ловко подлил ему в шампанское светло-голубой жидкости из прозрачной бутылки.

– Вы у нас впервые, – улыбнулся он. – Это поможет расслабиться.

В глазах у него по-прежнему сверкали ледышки.

Поколебавшись не более секунды, Скиннер поднес бокал к губам и отхлебнул. На цвет и вкус шампанское не изменилось, даже пузырьки бежали как обычно.

Кибби! Слава яйцам, что ты есть!

Напиток его и вправду расслабил: руки-ноги отяжелели и разбухли. Скиннер благодушно позволил Роджеру и Грейми снять с себя куртку. Налетела легкая тошнота, потом столь же легкое чувство голода… потом реальность расплавилась, и Скиннер вяло свалился с подушки на пол, успев подумать, что, должно быть, Роджер его толкнул.

В груди что-то давит. Трудно дышать. Легкие будто отмерзли. Кто это рассказывал, что у дедушки было железное легкое?.. У меня легкие из железа. Надо, наверное, кричать, звать на помощь, брыкаться. Но что-то мудрое и доброе шепчет: не бойся, пустое, чему быть, того не миновать… Хорошо бы вот так умереть – спокойно, мудро, без страха…

Скиннер не сопротивлялся, хотя мог бы, если бы захотел. Ему расстегнули ремень, стянули брюки, трусы. Рывком раздвинули ноги – безвольные, как мертвое мясо. В лицо уперся пыльный ворс ковра, еще пуще затруднив дыхание. Скиннер скосил глаза и увидел ниточку света под далекой дверью. Навалилась мягкая тяжесть. В анус вломилось нечто твердое, горячее – и начало ерзать. Кто-то вошел в него. Наверное, Грейми. Или Роджер. Кто-то из них. Над ухом скрежетали зубы, словно лежащему на нем человеку было больно. Словно ему тоже вломили в зад. Наверное, так оно и было. Горячая боль втиснулась глубже, раздирая тело пополам, травмируя внутренности – даже сквозь подушку наркотика. Сверху долетали ожесточенные ругательства:

– Грязный сучонок, северный брит! Вот тебе! Н-на! В твое вонючее англоебучее дупло! Тупая крыса, щенок! Британский прихвостень!

Замутненному сознанию эти лютые крики казались добрыми и успокаивающими, как мамина колыбельная.

Первый насильник отстрелялся, его сменил второй. Скиннер с трудом различал в розовом мареве, что рядом корячится обнаженный Ануар, принимая сзади грузного незнакомца, очевидно пришедшего позже. Де Фретэ стоял на коленях перед Клариссой, засунув голову ей под юбку, и старательно вылизывал у нее между ног, а она кривила губы и смотрела на Скиннера с пристальным презрением. Две проститутки, раздевшись, ласкали друг друга на лиловом матрасе под аккомпанемент одобрительных мужских голосов, которые делались то тише, то громче, как далекие радиостанции на пустынном шоссе.