Чак Паланик - Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)

Пауки, говорит Тайлер, могли отложить свои яйца тебе под кожу, и личинки могли там вывестись и прогрызать ходы. Вот, насколько хуже могло быть.

Теперь мой цыплёнок с миндалем в теплом густом соусе на вкус — как что-то, высосанное из бёдер мамы Марлы.

Вот тогда, стоя с Марлой на кухне, я понял, что сделал Тайлер.

Вся в морщинах.

И я понял, почему он послал конфеты маме Марлы.

Пожалуйста помоги.

И я сказал, Марла, ты не хочешь заглядывать в морозилку.

Марла говорит: не хочу что?

Мы никогда не едим красное мясо, говорит мне Тайлер в «Impala». И он не может использовать куриный жир, потому что мыло не будет застывать в брусках. Нам просто повезло с этой штукой, говорит Тайлер. Мы с этим коллагеном заплатили за аренду.

Я говорю, ты должен был сказать Марле. Теперь она думает, что я это сделал.

Омыление, говорит Тайлер, это химическая реакция, которая необходима, чтобы сделать хорошее мыло. Куриный жир не пойдёт, как и любой жир с большим количеством соли.

Слушай, говорит Тайлер. У нас большой заказ. Что мы сделаем, так это мы пошлём маме Марлы шоколадных конфет, и может быть, пару пирогов.

Я не думаю, что это сработает ещё раз.

Короче, Марла заглянула в морозилку. Ну ладно, сначала мы немного поборолись. Я пытался остановить её. Пакет, который она держала, упал, и вся эта штука разлетелась по линолеуму. Мы оба поскользнулись на жирной массе, и меня чуть не вырвало. Я схватил Марлу за талию сзади, так что её чёрные волосы лезли мне в лицо, её руки прижаты по бокам.

И я говорю ей снова и снова: это был не я. Это не я.

Я этого не делал.

Моя мама! Ты её всю размазал!

Нам нужно было делать мыло, говорю я, моё лицо около её уха. Нужно было стирать мои брюки, заплатить аренду, починить газовую трубу. Это не я.

Это Тайлер.

Марла кричит: что ты несёшь? — и выпрыгивает из юбки. Я пытаюсь встать с жирного пола с яркой индийской хлопковой юбкой Марлы в руках, а Марла в чулках, в туфлях на каблуках и в простой блузке открывает морозильник. И внутри морозильника сберегательного банка коллагена нет.

Там две старых батарейки от фонарика. И всё.

Где она?!

Я уже отползаю назад. Руки скользят, туфли скользят по линолеуму, а мой зад оставляет на грязном полу чистую полосу. Подальше от Марлы и холодильника. Я держу перед собой юбку, так что не вижу Марлы, когда говорю ей.

Правду.

Мы сделали из неё мыло. Из мамы Марлы.

Мыло?!

Мыло. Вывариваешь жир. Смешиваешь со щёлочью. Получаешь мыло.

Когда Марла начинает визжать, я бросаю юбку ей в лицо и бегу. Я скольжу. Я бегу.

Вокруг первого этажа. Марла бежит за мной. Нас заносит на поворотах, мы отталкиваемся от окон для ускорения. Скользим. Оставляем жирные и грязные отпечатки рук поверх цветов на обоях. Падаем, скользим, врезаемся в стенные панели, опять поднимаемся, бежим.

Марла кричит: ты сварил мою маму!

Тайлер сварил её маму.

Марла визжит, отставая от меня на взмах ногтей.

Тайлер сварил её маму.

Ты сварил мою маму!

Входная дверь всё ещё открыта.

И потом я выбежал на улицу, и Марла кричала в дверях позади меня. Мои ноги не скользили на бетонной дорожке, и я просто продолжал бежать. Пока не нашел Тайлера, или пока Тайлер не нашел меня, и я не рассказал ему, что случилось.

Мы с Тайлером, каждый с пивом, растянулись на сиденьях я на переднем, он на заднем. Даже сейчас Марла, наверное, все ещё в доме, кидает журналы в стены и кричит, что я извращенец, чудовище, двуличный капиталист и просто подонок. Мили ночи между мной и Марлой предлагают насекомых, меланомы, вирусы, поедающие плоть. Где я не так уж и плохо.

Могло быть хуже, говорит Тайлер. Когда в человека попадает молния, говорит он, его голова выгорает до размеров дымящегося бейсбольного мяча, а застежка на брюках сплавляется в один кусок.

Я говорю: сегодня ночью мы достигли дна?

Тайлер ложится и спрашивает: если бы Marilyn Monroe была жива вот прямо сейчас, что бы она делала?

Спокойной ночи, говорю я.

Разорванный плакат свисает с потолка.

Тайлер говорит: она бы царапала крышку своего гроба.

МОЙ БОСС СТОИТ СЛИШКОМ БЛИЗКО К МОЕМУ СТОЛУ, со своей маленькой улыбочкой, губы вместе и широко растянуты, его пах около моего локтя. Я отрываю взгляд от письма, которое начнёт компанию по отзыву. Все эти письма начинаются одинаково:

Это извещение послано вам согласно требованиям Национального акта о безопасности транспорта. Нами установлено, что существует дефект…

На этой неделе я применил формулу, и вот впервые А на В на С составило больше, чем стоимость отзыва.

На этой неделе это — маленький пластиковый зажим, который удерживает резиновую полоску дворников. Мелочь. Только у двухсот автомобилей. Замена почти ничего не стоит.

На прошлой неделе был типичный случай. На прошлой неделе проблема состояла в коже салона, которая была обработана веществом с тератогенными свойствами. Синтетический нирретол или что-то такое. Настолько запрещённый, что его всё ещё применяют для выделки кож в странах третьего мира. Настолько сильный, что может вызвать нарушение развития плода у беременной женщины, которая просто пройдет рядом.

На прошлой неделе никто не позвонил в Министерство транспорта. Никто не начал отзыв.

Новая кожа плюс стоимость работ плюс стоимость организации отзыва составила больше, чем наш доход за первый квартал. Если кто-нибудь когда-нибудь и обнаружит нашу ошибку, мы сможем заплатить многим убитым горем семьям, прежде чем приблизимся к стоимости замены кожаного салона в шести с половиной тысячах автомобилей.

Но на этой неделе мы проводим компанию по отзыву. И на этой неделе вернулась бессонница. Бессонница, и теперь весь мир решил задержаться и попрыгать на моей могиле.

Мой босс носит сегодня свой серый галстук. Значит, сегодня, должно быть, вторник.

Мой босс кладет лист бумаги на мой стол и спрашивает, не ищу ли я что-нибудь. Эта бумага была оставлена в копировальном аппарате, говорит он, и начинает читать:

Первое правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Его глаза двигаются от края до края листа, и он хихикает.

Второе правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Слова Тайлера слетают с губ моего босса. Мистер Босс со своим кризисом среднего возраста. С фотографией своей семьи на рабочем столе. Со своими мечтами о раннем выходе на пенсию и зимах, проведённых в трейлерном парке в какой-нибудь аризонской пустыне. Мой босс со своими накрахмаленными рубашками и посещениями парикмахера каждый вторник после ленча.

Он смотрит на меня и говорит: я надеюсь, это не твоё.