Арина Полядова - Царская дочь

А в этот раз в кресло уложили Родиона, а Кате пришлось делить узкое ложе с мужем. Диван раздвигался, но Максим уже давно выкинул отслуживший своё поролоновый матрац. Муж не давал ей спать, Катя ругалась, кричала, а Родион смеялся:

– Я думал, это Макс пьяный орёт, а это Катька, оказывается, кричит!

Он убрался к себе в Камволино лишь в обед. Жизнь в это время стала серой и невыносимой, как эта оттепель…

***

В воскресенье зажгли вторую свечу – вифлеемскую , символизирующую возвращение Иосифа и Марии с переписи:

Адвент приходит в гости к нам -

Вторая вот свеча.

Друг друга мы прощать должны,

Христос нам завещал!

Из Иркутска вернулся пастор и рассказал о посещении родственников:

– Есть ещё у нас и третья группа родственников. Они живут в частном секторе. К ним никто не ходит, и они ни к кому не ходят. Звонок не работает, собаке было лень на меня лаять! Мне они были не рады: чего ты пришёл! И только лишь одна маленькая девочка заинтересовалась вестью о Боге!

Катя развеселилась. Ну, просто про неё!

И снова хлебопреломление. Алексей предложил каждому помолиться с возложением рук за соседа, у которого что-то болит.

К ней подошла стройная белокурая девушка и любезно предложила помолиться за неё. Звали её Эрика.

– Вы немка?

– Нет, русская.

Вадим или Дима, маленький сопастор в синем пиджаке, пригласил:

– Выйдите все те, у кого был день рождения в октябре и ноябре.

Им подарили по календарю.

У Михайловой всегда было отличное настроение, когда она уходила из церкви. (После детей Божьих становилось как-то тошно). А здесь она просто окуналась в прошлое, которое всегда кажется слаще. (Хотя изначально и была какая-то тоска по «старому коллективу» в силу привычки).

С Оксаной Катя не общалась, она её побаивалась, хотя квартирантка вела себя с нею подчёркнуто почтительно. А вот Никой они много разговаривали. Бертяева, как и она, любила читать. (Да и Оксана – тоже: она забрала себе фантастику Максима, и очень удивлялась, что книги сейчас выбрасываются!)

– Мне от дяди досталась хорошая библиотека, – задумчиво вспоминала Ника. – А читать я полюбила после того, как прочла «Белую ворону», это про девчонку…

– Я тоже часто её читала! – обрадовалась Катя. – У меня есть друг, он работал депутатом. Мы с ним тоже меняемся книгами. Каждый всегда выбирает то, что для него важно.

Но сегодня жиличка агрессивно рассказывала, что у неё на Западной Украине несколько квартир с евроремонтом, кое-что родственники по бедности продали, но всё равно ещё осталось.

– Я, вообще-то, предприниматель, и без дела долго сидеть не могу, – с вызовом говорила Бертяева. – У меня была химчистка…

Все они оставили в своём СНГ большой бизнес, особняки, и приехали сюда в ужасной обуви! «Блеф СНГ», была такая рубрика в газете «Завтра». Но Михайлова её уже давно в руках не держала.

– А ещё я – юрист, правда, без образования. Ко мне все обращаются за консультациями… Помню, как я здесь болела, а полиса нет! Отец вызвал «скорую», а она не везёт! А у меня – температура сорок! Но мне сказали: мы вызовем вам завтра врача из поликлиники. В больницу меня взяли, вылечили…

В этот же вечер намечалась воскресная школа. Ника тоже была верующая, но Катя не стала её приглашать.

На Украине у неё остались друзья-адвентисты, но сама Бертяева была православного вероисповедания. Предки же – старообрядцы, прыгуны. Михайловой это было странно: она считала, что все хохлы – какие-нибудь язычники, поклоняющиеся салу.

Но адвентистов Бертяева костерила за большие поборы с прихожан:

– Представляешь, идут по рядам с мешком и собирают деньги кому-нибудь на лечение!!!

– Это же хорошо, если в коллективе о тебе заботятся.

У самой же Ники дети на Украине болели.

– У Насти сейчас тромбоцитопения. Они всё золото заложили. У неё это хроническое. Помню, в детстве принесли её с качелей, а она вся синяя. А врачи – дураки, не могут диагноз правильный поставить!

На воскресной школе было две бабушки и женщина помоложе, Катерина Ивановна. Та работала страховщиком, и при случае выпендривалась, что все на работе смеются над её «Хундай-Солярисом»: «Что же ты ездишь на такой машине, купи новую!»

Но Михайлова на месте Катерины Ивановны взяла бы шикарные сапоги и красивую шубу. Золотистую, с большим капюшоном, или узкую, приталенную. А то с некогда элегантных модельных сапог «бизнесменши» уже лохмотья свисали, а на старый тёмный полушубок смотреть было тошно. А тачка корейская ездит, и ладно.

А отца Алексия всё не было. И тут все вспомнили, что в понедельник большой праздник – день памяти великомученицы Екатерины. Именины Катя никогда не праздновала, и об этом дне забывала всё время.

– Как вас зовут, сестра во Христе? – спросила страховщица.

– Екатерина.

– И меня! А вас?

А две бабушки на одно лицо оказались Светами.

– Две Кати и две Светы! Надо же!

Да, как парные шахматные фигуры, чёрные и белые.

Михайлова подумала: как же у нас интересно получается с именами. Она застала бабушек Варь, Клавдий и Ксений. Это в глубоком детстве, рождённых в начале века, при царском правительстве. На заре туманной юности – Зинаиды, Зои, Тамары, Валентины, Галины. А сейчас – бабушки Светы.

Из Ферзёва прибыли Родион, Татьяна и их гиперактивная София. На правом плече у женщины всё болтался нелепый вещевой мешочек. Она поставила его на стул, дочка села сверху. Мать закричала:

– Осторожно, София! Там же у меня планшет, раздавишь!!!

Это ей всех удивить надо было, мол, какая я крутая!

Татьяна и сегодня была в не снимаемой персиковой кофточке с резиновыми косичками, и одна из Свет подобострастно спросила:

– Сами вязали?

А Таня как выпятит грудь колесом, только держись:

– Да кто же сейчас вяжет! Это раньше сидели и вязали! А сейчас! Вот я работаю в солидной фирме, мне некогда! Я рассказываю им про наши праздники, а они не слушают!

Все Катины знакомые сектанты ныли, что православные их притесняют, чуть ли не на инквизиторский костёр тащат! А Таня и Катерина Ивановна жаловались, что светские люди (у нас же нет сектантских ругательств «люди мира», «мирские») над ними смеются. Катя не верила, а зря.

– Хорошо, сёстры во Христе… и братья, – взяла инициативу Катерина Ивановна. – Давайте вспомним, что говорил батюшка на прошлой неделе. Меня лично не было!

– О различии православной и католической традиции изображения страстей Христовых, – тут же вспомнила Михайлова. – В православии Иисус уже мёртв, всё свершилось. А у католиков только мучается.

– Как же вы всё хорошо помните, сестра во Христе! – восхитилась Катерина Ивановна.

Но тут из коридора прибежала София с планшетом и затараторила: