Алексей Шепелёв - Echo

Вот и я (едва успела выдернуть ручки!). Бери стаканчик. Тут их три.

Что это?

Отрава. Убийственная смесь, открытая моим папой после того, как он побывал в Африке.

Раньше ты что-то не предлагала.

Ждала случая! Пить надо быстро — одним глотком, один за одним. Сначала немного текилы, соль и лимон — класс, потом вот это — во рту остаётся аромат амаретто, орехов, заедаешь сразу вот этим — фейхоа, ты думаешь, что это высшее блаженство и тут ты пьёшь № 3 — это абсент и леденец (один на двоих правда) из каких-то супертрав…

Они опрокинули всю батарею, немного закашлявшись. Ксю, облизывая леденец, подошла к двери и заперла её изнутри. Светка развалилась в кресле, испытывая лёгкое головокружение.

Раздевайся что ли, — зевнула Ксю, — а, на ещё леденец-то сосни, как он тебе?

Впечатляет.

Вставляет, ты хочешь сказать. Раздевайся, ложись…

Да у меня какой наряд.

Будешь в гольфах спать?

Я в шортах буду — трусиков у меня нет.

Что за новая мода! Насмотрелась эротической хуйни?!

Порнографической — как ты!

Ксю опустилась на колени у кресла.

Давай я помогу тебе снять гольфы.

Она уже ласково скатывала один, поглаживая икры. Светка вся тряслась.

Не надо, Ксю, это чушь…

Ксю резко встала, всхлипывая, закрывая ладонями лицо, отошла в тень.

Подумаешь! Я могу смириться с тем, что меня никто не любит. Никто. Такую меня. Я не знаю… Я не могу смириться с тем, что меня никто не любит… Вот если бы жить крайне долго, было бы наплевать — уж за такой-то срок кто-нибудь да полюбит… Всё будет… даже надоест… А мне осталось… Мне нельзя…

Но я же твоя подруга и я тебя люблю, — проговорила расчувствованная тоже Светка.

Ксюха быстро переместилась опять к креслу, в мгновение ока навалившись на подругу, пытаясь её поцеловать в губы, причём одна рука мастерски уже оказалась под шортами. Светка высвободилась, отворачиваясь и даже треснув её по щеке или по груди. Ксю вновь ретировалась в тень. Светка старалась как можно незаметнее сплюнуть, вытирала губы рукавчиком майки.

Плюёшся! Не хочешь меня знать, а говоришь: люблю.

Хочу общаться, а не целоваться.

— Язык, Светочка-семицветочка, как сказал дедушка Ленин, — важнейшее средство человеческого общения. Самое близкое общение — соприкосновение языками…

Светка засмеялась.

Ей смешно! да я сдохну, ебать! Я подыхаю как наркоман! — в лице её появилось что-то зверское, и Света заметила это.

Ксю, успокойся… Ты моя лучшая подруга, я знаю тебя с детства, хоть и сошлись мы как взрослые девочки недавно — у нас ведь всё общее, секретов нет… Что с тобой, расскажи мне. Мне очень тебя жалко… С тобой ведь что-то не то…

Ладно, — обречёно произнесла Ксюха, прячась в тень и даже отворачиваясь, — тогда… трахни меня в жопу… если не хочешь любить… просто трахни… мне только этого и надо.

— Ну вот — опять!

— Вот ведь какие персонажи! — шёпотом выкрикивал я набегу, всё яростнее и яростнее, а потом забыл про что. До Репы всего метров 200, потом по лестнице — 7-й этаж, но есть ведь лифт и, возможно, работает. Почему-то совсем темно, даже зябко, и заколол бок. Кажется, что это не тот подъезд! — измена как по обкурке, бешено колотится сердце. Остановка, шаг, другой, опять бег! Лестница, лестница, а ведь есть лифт! Воняет блевотиной и гнилым мусором, всякая гадость под ногами.

Перед дверью Репы почувствовал себя дурацки. Но ведь я не знаю, как режут вены! Знаю, Сенеке с его женой император приказал отвориь вены — а он решил долго не развлекать публику, собравшуюся на эту отвратительную казнь, и порезал артерии в паху, после чего, как выражаются врачи, благополучно скончался… Теперь буду знать… Звоню.

Дыхание, дыхание. Звоню, звоню… Долго, долго. Закопошились.

Кто там? — спрашивает мать изнутри.

Это я… А. Шепелёв.

Что случилось?

Мне нужен Алексей.

Он спит давно, время между прочим три часа. Всё.

Мне нужно позвонить ноль-три! — голос мой даже дрогнул.

Иди, Алёша, домой, не открою.

О. Фролов вены порезал…

Там уж завозился репобратец и меня впустили, разбудили Репу. Обычно недовольная и медлительная, она быстро и молча собралась, сказав братцу «Звони», и мы помчались обратно.

По дороге я пытался рассказать, что и как.

Широкие? — спросила она (на первом курсе она сама ходила с перебинтованной лапкой и очень не любила, когда про неё спрашивали или невзначай за неё хватались).

По сантиметру, три штуки.

Вот это Рыбак!

Крови полна ванна и всё улито.

Мы бежали, поднимались по ступеням, Репа что-то громко вещала, а я боялся, что повылезут соседи.

Добрались — дверь настежь. Заходим. На кухню — никого, в ванную — никого, в сортир, в комнату — никого. На балкон! Закрыт. Открыли — никого. Нет О. Фролова, удрал! Опять на кухню — кругом кровища размазанная, водища, даже кран толком не закрыт, да ещё щёлкает магнитофон — нажата и расклинена карандашом клавиша «PLAY». На столе коробка от «Тиамата» — человек, похожий на О’Фролова — лысый череп, неординарное лицо, пустынный взгляд ярко-зелёных глаз, а вообще вся картинка в красно-жёлтом, всё как будто объято пламенем… или может это брызги крови или вулкана — адское пекло, а в руках у него — синие цветочки-василёчки — крошечный букетик в грубых мужских руках… и зелёные глаза… У О. Ф. серые, по-моему… но это небольшое преувеличение художника…

Давай искать, — предложила Репа, — далеко он не убежит.

Мы ринулись вниз.

Он же голый был — в город вряд ли побежит, вон где стройка надо искать.

А ты под балконом смотрел?! — спросила вдруг Репа.

У меня оторвалось сердце.

Ну?! — трясла меня Репа.

«Вот и сдох О. Фролов», — подумал я, опускаясь на корточки, хватаясь руками за землю. Кол, штырь, анус — неужели до этого дошёл!!!??…

Я был спокоен, я просто сидел.

— Пойду под балконом погляжу, — спокойно сказала Репа, — а ты иди на стройку, я подойду.

Ксюха упала на колени, подползла к подруге, целуя и теребя ее ступни, заныла:

Я прошу тебя, Светик, умоляю… ну пожалуйста… всего один раз… прошу… прошу… это просто… прошу… пожалуйста…

«А если нет?! Если нет??!!» — стучало сердце.

Эх, Ксюха, Ксюха…Джаст ду ит, да? И как же, чем?..

Есть… наденешь мой ремень, а к нему пристёгивается… вот это!

Ты, конечно, извини, я, пожалуй, пойду, что-то засиделась! (Прыснула, увидев «штучку».) Да она не полезет, ты что?! Даже туда! Совсем ты, Ксю…

Мне не смешно.

Но это же… Нет…

Один раз — и последний, больше никогда не буду… приставать… Пожалуйста, Светик, один раз…

Найди себе чувака с большим членом, зачем…

Последний раз спрашиваю: да или нет ?!! — вдруг закричала Ксюха, выглядела она совсем раздавленной, — нет или да !

Да!